№11-12 (247-248), 2022

Ахметов А. Т. — старший научный сотрудник Центра координации исследований и изучения проблем правоохранительной деятельности Межведомственного научно-исследовательского института Академии правоохранительных органов при Генеральной прокуратуре Республики Казахстан, младший советник юстиции;

Авенов Т. К. — старший научный сотрудник Центра координации исследований и изучения проблем правоохранительной деятельности Межведомственного научно-исследовательского института Академии правоохранительных органов при Генеральной прокуратуре Республики Казахстан, советник юстиции

Ахметов А. Т. — Қазақстан Республикасы Бас прокуратурасының жанындағы Құқық қорғау органдары академиясы Ведомствоаралық ғылыми-зерттеу институты Зерттеулерді үйлестіру және құқық қорғау жүйесі проблемаларын зерделеу орталығының аға ғылыми қызметкері;

Авенов Т. К. — Қазақстан Республикасы Бас прокуратурасының жанындағы Құқық қорғау органдары академиясы Ведомствоаралық ғылыми-зерттеу институты Зерттеулерді үйлестіру және құқық қорғау жүйесі проблемаларын зерделеу орталығының аға ғылыми қызметкері

Akhmetov A. T. — senior researcher at the Center for coordination of research and study of law enforcement problems of the Interdepartmental research Institute of the Academy of Law enforcement agencies under the Prosecutor General’s Office of the Republic of Kazakhstan, junior justice adviser;

Avenov T. K. — senior researcher at the Center for coordination of research and study of law enforcement problems of the Interdepartmental research Institute of the Academy of law enforcement agencies under the Prosecutor General’s Office of the Republic of Kazakhstan, justice adviser

УДК 343.163

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ АКТОВ ПРОКУРОРСКОГО РЕАГИРОВАНИЯ СТРАН СНГ

ТМД ЕЛДЕРІНІҢ ПРОКУРОРЛЫҚ ДЕН ҚОЮ АКТІЛЕРІН САЛЫСТЫРМАЛЫ ТАЛДАУ

COMPARATIVE ANALYSIS OF ACTS OF THE PROSECUTOR’S RESPONSE IN THE CIS COUNTRIES

АННОТАЦИЯ

В данной статье авторами проведен сравнительный анализ актов проку­рор­ского реагирования стран Содружества независимых государств. После обретения независимости каждая из стран СНГ пошла по своему пути развития, в том числе юридической науки и законодательства. Приняты новые законы о прокуратуре, которые в основном сохранили общие понятия, но имеются некоторые осо­бенности.

ТҮЙІН

Бұл мақалада авторлар Тәуелсіз мемлекеттер достастығы елдерінің прокурорлық ден қою актілеріне салыстырмалы талдау жүргізді. Тәуелсіздік алғаннан кейін ТМД елдерінің әрқайсысы өзінің даму жолымен жүрді, оның ішінде заң ғылымы мен заңнама. Прокуратура туралы жаңа заңдар қабылданды, олар негізінен жалпы ұғымдарды сақтап қалды, бірақ кейбір ерекшеліктері бар.

ANNOTATION

In this article, the authors conducted a comparative analysis of the acts of prosecutorial response of the Commonwealth of Independent States. After gaining independence, each of the CIS countries followed its own path of development, including legal science and legislation. New laws on the prosecutor’s office have been adopted, which have mostly retained general concepts, but there are some peculiarities.

Ключевые слова: прокуратура, акты прокурорского реагирования, акты над­зора, статус прокуратуры, Содружество независимых государств, должност­ное лицо.

Түйінді сөздер: прокуратура, прокурорлық ден қою актілері, қадағалау акті­лері, прокуратура мәртебесі, Тәуелсіз Мемлекеттер Достастығы, лауазымды тұлға.

Keywords: prosecutor’s office, acts of prosecutorial response, acts of supervision, the status of the prosecutor’s office, the Commonwealth of Independent States, executive.

 Законы о прокуратуре стран СНГ дают прокурору достаточно обширные пол­номочия для устранения выявленных нарушений законности. В большинстве зако­нов о прокуратуре государств-участников СНГ формам прокурорского реагиро­вания посвящены специальные разделы (главы).

Правовой акт (англ. juridical act, law) — письменный официальный документ установленной формы, содержащий нормы права или индивидуальные властные правовые предписания, принятый на республиканском референдуме либо уполно­моченными органами. Правовой акт — понятие более широкое, в состав которого входят любые юридические документы, которые издаются центральными государ­ственными и местными органами.

Под актами прокурора понимаются письменные акты, обращенные к органам или должностным лицам, в связи с выявленными нарушениями законности, с целью устранения данных нарушений закона.

В Республике Молдова и Украине отсутствуют нормы закона, содержащие систему актов прокурора.

Законами большинства стран СНГ не определено содержание и структура актов прокурорского реагирования. Однако в Конституционном законе о проку­ратуре РК (ст. 32) дополнительно предусмотрена ответственность за неисполнение актов прокурорского надзора: нерассмотрение, неисполнение актов прокурор­ско­го надзора, внесенных на основании, в порядке и пределах, установленных зако­ном, либо невыполнение законных требований прокурора влекут ответственность, установленную законом.

Ответственность за неисполнение актов прокурора также установлена в Рес­публике Таджикистан.

Протест прокурора — это акт прокурорского надзора на противоречащий за­кону акт органа или должностного лица (Кыргызстан, Россия), либо на незаконное действие должностного лица (Беларусь, Казахстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан).

Цель опротестования — устранение имеющихся противоречий, приведение акта в соответствие с действующим законодательством либо его отмена. Протест приносится в письменной форме. Прокурор должен контролировать сроки рассмо­трения протестов, вести учет результатов их разрешения и полученные данные использовать для анализа состояния законности в регионе, производственном объеди­нении, предприятии, организации, а также совершенствования своей дея­тель­ности[1].

Национальные законы придают этому правовому акту прокурора особое зна­чение и поэтому в большинстве стран СНГ установлен предельный срок его рас­смотрения — не более 10 дней (Беларусь, Казахстан, Кыргызстан (10 рабочих дней), Россия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан).

При исключительных обстоятельствах, требующих незамедлительного устра­не­ния нарушения закона, в Беларуси, России, Кыргызстане, Таджикистане и Узбе­кистане прокурор вправе установить сокращенный срок рассмотрения протеста.

В Азербайджане и Армении прокурор приносит протест только на решение су­да, в Молдове под протестом понимается жалоба, подаваемая прокурором в вышестоящий суд на решение суда по делу, в котором он принимал участие, и приравниваемая по своему правовому статусу и правовым результатам к жалобе про­тивоположной стороны.

В соответствии с Законом «О прокуратуре Республики Беларусь», принесение протеста приостанавливает исполнение опротестованных правового акта или ре­ше­ния (действия) (п. 4 ст. 39). Аналогичные последствия возникают в Кыргыз­ста­не и Таджикистане. В Казахстане и Туркменистане прокурор вправе приостано­вить исполнение опротестованного правового акта.

Аналогичные нормы предусмотрены только в законах Беларуси, Таджи­кис­тана и Узбекистана.

В Федеральном законе «О прокуратуре Российской Федерации» последствия принесения протеста не предусмотрены, соответственно, отсутствует и норма­тив­ное положение о приостановке действия опротестованного акта.

Законы о прокуратуре большинства государств-участников СНГ не опреде­ляют форму, содержание и структуру протеста, лишь в законах Казахстана и Тад­жикистана установлено, что в протесте прокурор требует отмены незаконного акта либо приведения его в соответствие с законодательством, а также прекращения незаконного действия (бездействия) должностного лица и восстановления нару­шенного права.

В законодательствах всех государств-участников СНГ предусмотрено, что в случаях, если нарушения закона носят распространенный характер, то прокурор вносит представление об их устранении.

Представление — это акт прокурорского надзора на нарушения закона, имею­щих целью устранение этих нарушений, причин и условий им способствующих. Представление вносится в орган или должностному лицу, которое правомочно устранить допущенные нарушения закона[2].

Представление является самым распространенным актом прокурорского надзора среди стран СНГ (Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Россия, Таджикистан, Узбекистан, Туркменистан).

В Армении, Молдове и Украине представление как акт надзора в законе отсутствует.

Представление прокурора подлежит безотлагательному рассмотрению в Бела­руси, России, Таджикистане, Туркменистане, Узбекистане. В большинстве стран СНГ в течение месяца со дня его внесения должны быть приняты конкретные меры по устранению допущенных нарушений закона, причин и условий, им способ­ст­вующих.

В Конституционном законе Казахстана закреплено право прокурора на учас­тие в рассмотрении представления. При этом в других странах СНГ прокурор впра­ве участвовать при рассмотрении представления коллегиальным органом. Таким образом, учитывая главную цель вносимого представления — добиться устране­ния выявленных нарушений закона, причин и условий, этому способствовавших, основной акцент, вероятно, следует сделать именно на своевременности и полноте исполнения законных требований прокурора.

Согласно ст. 4 Закона о прокуратуре Азербайджана, прокуратура в предусмо­трен­ных законом случаях и порядке выносит постановление о возбуждении производства по делу об административном проступке в соответствии с Кодексом Азербайджанской Республики об административных проступках.

В Армении прокурор при осуществлении своих полномочий, установленных профильным законом, а также в случаях и порядке, предусмотренных процес­су­альными кодексами, принимает соответствующие постановления (ст. 30 Закона).

В Кыргызской Республике прокурор, исходя из характера выявленных нару­шений нормативного правового акта, выносит постановление о возбуждении уголовного дела (или об отказе в возбуждении уголовного дела), производства о дисциплинарном правонарушении и по делу о правонарушении против порядка управления (ст. 24 Закона).

Аналогичная формулировка данной нормы установлена в законе Узбекистана.

В Республике Таджикистан прокурор, его первый заместитель и заместитель, исходя из характера нарушения закона должностным лицом или гражданином, вы­носят мотивированное постановление о привлечении к дисциплинарной, мате­ри­альной, административной ответственности либо возбуждении уголовного дела.

На территории Беларуси, Таджикистана, Туркменистана, Украины постанов­ление прокурора о возбуждении дисциплинарного или административного произ­водства подлежит рассмотрению уполномоченным на то органом или долж­но­ст­ным лицом в десятидневный срок после его поступления и о результатах сооб­ща­ется прокурору, в Кыргызстане — в срок не более 10 рабочих дней со дня полу­чения постановления, в Узбекистане — в течение 15 дней.

В Казахстане постановление прокурора подлежит обязательному исполнению уполномоченным органом или должностным лицом. Обжалование постановления не приостанавливает его исполнения.

Постановление в качестве акта прокурорского реагирования целесообразно выносить в тех случаях, когда есть необходимость создать прецедент ввиду без­действия соответствующих должностных лиц. Если наряду с необходимостью при­влечения к административной ответственности прокурор выявил иные нару­шения, подлежащие устранению, то правильнее будет внести представление, в котором поставить вопрос о привлечении к ответственности лиц, виновных в без­действии.

В целях предупреждения правонарушений и при наличии сведений о гото­вя­щихся противоправных деяниях Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» (ст. 25.1) наделил прокуроров полномочием объявлять в письменной форме должностным лицам предостережение о недопустимости нарушения закона.

Предостережение, как акт прокурора, предусмотрено также законами о проку­ратуре Узбекистана и Кыргызстана. В законодательстве Азербайджана и Беларуси такой акт именуется «предупреждением», в Казахстане — разъяснением закона. В отличие от РФ в этих странах названный акт может объявляться как должностному лицу, так и физическому лицу. Согласно законодательству Казахстана и Узбе­кис­тана прокурор разъясняет об установленной законом ответственности за совер­шение правонарушения.

Очевидно, что по своему назначению и сущности предостережение является эффективным средством индивидуального профилактического воздействия на граж­дан и должностных лиц, склонных к совершению противоправных, но не вле­кущих уголовной ответственности деяний, которые могут причинить вред правам и свободам человека и гражданина, а также государственным или общественным интересам. В тоже время предостережение — это способ индивидуального разъяс­нения законодательства и ответственности субъекта за неисполнение требований прокурора. Практический опыт показывает, что прокурор должен принимать ре­шение о применении этого акта только с учетом правовой оценки имеющихся у него данных, свидетельствующих о возможном совершении правонарушения тем или иным гражданином либо должностным лицом в каждом конкретном случае.

Таким образом, совершение должностным или физическим лицом противо­правного деяния, вопреки объявленному предостережению, является основанием для решения вопроса об их ответственности[3].

В законах о прокуратуре Беларуси, Кыргызстана, Таджикистана и Туркме­нистана предусмотрен такой акт прокурорского реагирования как предписание.

Предписание вносится прокурором в тех случаях, когда нарушения имеют явный характер и могут причинить существенный вред правам и интересам граж­дан, государства, предприятия, учреждения, организации, если они не будут неза­медлительно устранены.

Согласно ст. 41 Закона Республики Беларусь и ст. 28 Закона Республики Тад­жикистан орган, должностное лицо или физическое лицо могут обжаловать пред­писание вышестоящему прокурору, который обязан рассмотреть жалобу в течение десяти дней[4].

Тогда как в Кыргызстане и Туркменистане возможность обжалования данного акта прокурора в соответствующих статьях не оговаривается (ст. ст. 23 и 55, соответственно). При этом в Кыргызстане предписание подлежит исполнению в срок не более 10 рабочих дней, в других странах — немедленно, незамедлительно.

Предписание, как акт прокурорского надзора, ранее также было закреплено в Законе РК (утратил силу Законом РК от 30.06.2017 года).

Основной особенностью предписания являлось то, что оно подлежало обяза­тель­ному исполнению в срок, установленный прокурором. Об исполнении предпи­сания незамедлительно сообщалось прокурору. В законах о прокуратуре Азер­байд­жана, Армении, Казахстана и Кыргызстана в разделе правовых актов проку­рора отдельно выделено указание (письменное), которое прокурор имеет право дать органам дознания или органам предварительного следствия. Исполнение пись­менного указания прокурора по вопросам дознания и предварительного следствия обязательно.

Вместе с тем, в законах о прокуратуре Беларуси, России, Таджикистана, Турк­менистана Узбекистана и Украины отмечено, что указания прокурора по вопросам предварительного следствия и дознания, не требующим законодательного регу­лирования, являются обязательными для исполнения.

Только в Законе о прокуратуре Молдовы под указанием понимаются отно­ше­ния организации и координации деятельности прокуратуры и нормативно-мето­дические инструкции вышестоящих прокуроров и являются обязательными для подчиненных им прокуроров.

В законах о прокуратуре Азербайджана, Казахстана, Кыргызстана, Узбекис­та­на и Туркменистана к актам прокурорского реагирования отнесено исковое заяв­ление, с которым прокурор имеет право обратиться в суд для защиты прав и за­конных интересов граждан, юридических лиц и государства.

Отличительная черта системы актов прокуратуры Казахстана состоит в том, что законодатель разделил их на три вида:

  • прокурорского надзора;
  • прокурорского реагирования;
  • регулирующие вопросы организации и деятельности прокуратуры.

Анализ законодательства стран СНГ и практики его применения позволяет сде­лать вывод о том, что акты прокурора на нарушение законности должны быть обоснованными, юридически безупречно составлены, написаны грамотным, обще­понятным языком. В актах прокурора излагается сущность нарушений с обяза­тель­ной ссылкой на нормы законодательных актов, указываются негативные послед­ст­вия несоблюдения закона, причины и условия, которые этому способствовали, ста­вится вопрос об их устранении и ответственности виновных лиц. Только при со­блю­дении этих условий такие меры будут наиболее результативными.

При выборе правового средства реагирования необходимо учитывать харак­тер и степень распространенности выявленных нарушений законов, а также пути их реального устранения.

В связи с чем, авторами предлагается вернуть такой акт прокурорского над­зо­ра как предписание. Предписание позволит оперативно реагировать на нарушения закона. Также следует предусмотреть нормы о том, что обжалование предписания не приостанавливает его исполнения, неисполнение предписания прокурора вле­чет ответственность, предусмотренную законами Республики Казахстан.

Сравнительно-правовой анализ национального законодательства о прокура­ту­ре показал, что во всех странах СНГ основными актами прокурорского реаги­ро­вания на нарушения законности являются: протест, представление, постановление, которые позволяют эффективно реализовывать правозащитные функции прокура­туры стран-участников СНГ.

  1. Журсимбаев С. К. Прокурорский надзор в Республике Казахстан. — Алматы, 2019. С. 57.
  2. Тогизбаев К. Система актов органов прокуратуры Республики Казахстан // Вестник университета им. Д.А. Кунаева. — 2006. — № 1. — С. 220-224.
  3. Щерба С. П., Решетникова Т. А., Зайцев О. А. Прокуратура в странах СНГ: правовой статус функции, полномочия. — М., 2007. С. 153-155.
  4. Алексеев А. И. Должна ли прокуратура заниматься предупреждением преступлений? // Законность. — 2002. — №1. С. 9.

Ерохина Е. В. — доцент кафедры гражданского права и процесса Оренбургского государственного университета, кандидат юридических наук, доцент;

Максименко Е. И. — доцент кафедры организации судебной и прокурорско-следственной деятельности Оренбургского государственного университета, кандидат педагогических наук

Ерохина Е. В. — Орынбор мемлекеттік университетінің азаматтық құқық және процесс кафедрасының доценті, заң ғылымдарының кандидаты, доцент;

Максименко Е. И. — Орынбор мемлекеттік университетінің сот және прокурорлық-тергеу қызметін ұйымдастыру кафедрасының доценті, педагогика ғылымдарының кандидаты

Erokhina E. V. — associate professor of the department of civil law and process, Orenburg state university, PhD legal sciences, associate professor;

Maksimenko E. I. — associate professor of the department of organization of judicial and prosecution and investigation activities, Orenburg state university, candidate of pedagogical sciences

УДК 314.74:349

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ИНФОРМАЦИОННО-ЦИФРОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ МИГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ

КӨШІ-ҚОН ПРОЦЕСТЕРІН АҚПАРАТТЫҚ-ЦИФРЛЫҚ РЕТТЕУДІҢ ӨЗЕКТІ МӘСЕЛЕЛЕРІ

TOPICAL ISSUES OF INFORMATION AND DIGITAL REGULATION OF MIGRATION PROCESSES

АННОТАЦИЯ

Информационно-цифровое регулирование миграционных процессов — это раз­вивающаяся междисциплинарная область, ориентированная на изучение сфер влияния правового регулирования использования цифровых технологий при уп­рав­ле­нии миграционными процессами. В статье обращено внимание на отсутствие пра­вовой основы использования информационно-цифровых технологий в отно­ше­нии детей-мигрантов, предложены соответствующие рекомендации.

ТҮЙІН

Көші-қон процестерін ақпараттық-цифрлық реттеу-бұл көші-қон процестерін басқаруда цифрлық технологияларды пайдалануды құқықтық реттеудің ықпал ету салаларын зерттеуге бағытталған дамып келе жатқан пәнаралық сала. Мақалада мигрант балаларға қатысты ақпараттық-цифрлық технологияларды қолданудың құқық­тық негізінің жоқтығына назар аударылып, тиісті ұсыныстар ұсынылды.

ANNOTATION

Information and digital regulation of migration processes is a developing interdisciplinary field focused on the study of the spheres of influence of legal regulation of the use of digital technologies in the management of migration processes. The article draws attention to the lack of a legal basis for the use of information and digital technologies in relation to migrant children, and offers appropriate recommendations.

Ключевые слова: дети-мигранты, правовой статус, миграция, цифровые технологии, международная миграционная политика.

Түйінді сөздер: мигрант балалар, құқықтық мәртебе, көші-қон, цифрлық технологиялар, халықаралық көші-қон саясаты.

Keywords: migrant children, the legal status, migration, digital techniques, international migration policy.

Миграционные процессы имеют глубокие исторические корни. Причинами для возникновения миграции являются: стихийные бедствия, конфликты, терроризм или нарушения прав человека, поиск лучшей работы, образования, экономических благ или желание воссоединения с семьей.

Уровень миграции в современном мире беспрецедентный, более того, фик­сируется его постоянный рост: 2,3 % в 1980 году, 2,8 % в 2000 году, 3,4 % в 2017 году, и в 2000 году в мире число мигрантов составляло порядка 173 миллиона человек. В 2019 году число мигрантов достигло отметки в 272 миллионов. Сегодня в мире насчитывается 70 миллионов мигрантов, в том числе включая 26 миллионов беженцев, более 41 миллиона внутренних мигрантов, а также 3,5 миллиона лиц запросили убежища в иностранных государствах.

На сегодняшний день миграция является одной из «нелинейных» и масштаб­ных проблем всего международного сообщества и, в частности, в приграничных регионах Российской Федерации. Активный поток мигрантов из стран централь­но­азиатского региона, таких как Узбекистан, Таджикистан, Азербайджан, Кыргыз­стан, Казахстан, Туркменистан формирует у принимающего государства ряд про­блем, требующих своего решения. Механизм решения данных проблем лежит не только в рамках правого поля, но и во взаимодействии институтов гражданского общества в целях избегания ксенофобии. Е. Н. Васильев отмечает, что субъектами международных миграционных процессов являются граждане сопредельных го­сударств, которые целеустремленно иммигрируют на территорию Российской Фе­де­рации по причинам низкого уровня жизни в республиках, невозможности сво­бод­но осуществлять предпринимательскую и иную экономическую деятельность, низкой оплаты труда и т. п.[1]

Международная миграция как многоаспектное явление затрагивает многие сфе­ры и процессы, связанные не только с индустриализацией формальных и не­фор­мальных секторов экономики, но и непосредственным выполнением государ­ством международных обязательств по обеспечению прав и законных интересов человека-мигранта в силу принятых обязательств в рамках ратифицированных меж­дународно-правовых актов. Особо уязвимой категорией субъектов междуна­родных миграционных процессов являются дети-мигранты.

В настоящее время практически отсутствуют комплексные исследования роли цифровых технологий в миграционных процессах, при этом возникший мигра­ционный кризис в странах Европейского союза, а также в государствах Евразий­ско­го экономического союза инициировал ряд исследований таких ученых, как К. Лерс, С. Понзанези[2], М. Уолл, Д. Джанбек[3], А. Аленкар[4], Н. Тримиклиниотис, Д. Парсаноглу, В. Цианос[5].

1.1. Цифровые технологии миграционных процессах

Международное сообщество в рамках реализации программы устойчивого развития на период до 2030 года[6] закрепило индикаторы, применяемые к миграции и мобильности. В соответствии принятыми индикаторами формируется новое направление исследований, направленных на понимание взаимосвязи между миграцией и технологиями цифровых медиа и необходимостью разработки новой рефлексивно-инновационной политики в сфере цифровой миграции.

Однако следует отметить, что цифровые технологии – это не «панацея», ко­то­рая ликвидирует современный миграционный кризис. Используя новые цифровые технологии в миграционных процессах, государство в определенной степени при­обретает инструментарий, гарантирующий защиту прав и законных интересов мигран­тов при регулировании миграционных процессов.

Исследования вопроса информационно-цифрового регулирования миграци­он­ных процессов успешно объединяют медиа и миграционные исследования, од­нако они в основном направлены на внутренние национальные перемещения либо на миграцию высокообразованных мигрантов, а не на международную миграцию вынужденных мигрантов.

Следует отметить, что использование цифровых технологий в миграционных пр­оцессах не укладывается в узкие рамки специализированных дисциплинарных исследований. Можно утверждать, что исследование информационно-цифрового регулирования миграционных процессов – это междисциплинарное исследование, вклю­чающее в себя исследования в области медиа, культурных и коммуни­катив­ных областей науки, Интернет-исследования, информационные исследования, ис­сле­дования миграции, этнические, диаспорские и расовые исследования, иссле­до­вания мобильности и транснационализма, гендерные и постколониальные иссле­до­вания, антропологические, географические, социологические и урбанисти­чес­кие исследования, исследования взаимодействие человека и компьютера, иссле­до­вания науки и технологий, а также исследования в области юриспруденции и прав человека.

Можно выделить следующие направления деятельности в рамках помощи де­тям-мигрантам, в реализации которых необходимы цифровые технологии: регист­ра­ция и ведение дел, дистанционное зондирование, цифровая связь, прогнос­ти­ческая аналитика, образовательные технологии. Нельзя говорить о том, что данные технологии в полном мире апробированы и не имеют недостатков.

  1. Пилотным инновационным проектам не хватает разработанной программы для эффективного определения и измерения предполагаемых воздействий, в том числе с потенциально непредвиденными негативными последствиями.
  2. Использование цифровых технологий при оказании помощи сопровож­да­ется этическими рисками, такими как вмешательство в частную жизнь, вопросы кон­фиденциальности и использование личных данных во вред.
  3. Отсутствие централизованного потенциала по координации инноваций в рамках федеративной структуры государственных организаций, включая специа­ль­ную поддержку соответствующих технологических инновационных процессов, имеющих непосредственное отношение к программированию миграционного пе­ремещения мигрантов.
  4. Недостаточный технический потенциал в ключевых технологических навы­ках (например, наука о данных, информатика), и необходимость более эффек­тив­ного использования существующего организационного потенциала (на уровне чле­нов, региона и страны) и создания / углубления партнерских отношений с соот­ветствующими внешними заинтересованными сторонами
  5. Отсутствие или пробелы в нормативно-правовой базе государств при ис­поль­зовании цифровых технологий в миграционных процессах детей. При работе с данными о детях-мигрантах операторами требуется особая осторожность: дан­ные о миграции с разбивкой по возрасту должны собираться и обрабатываться в со­от­ветствии с правовыми инструментами по защите данных, чтобы гаранти­ро­вать конфиденциальность, достоинство и наилучшие интересы детей-мигрантов.

1.2. Особенности использования цифровых технологий в отношении детей-мигрантов

Исследования миграционных процессов с участием детей-мигрантов, направ­ленные на анализ интересов и потребностей в сфере защиты прав, а также во вза­имосвязи между миграцией и технологиями цифровых медиа и необходимости раз­работки новой рефлексивно-инновационной политике в сфере цифровой мигра­ции. Можно констатировать, что исследования не направлены на изучение вопро­сов цифровизации миграционных процессов с участием детей-мигрантов.

Правовой статус детей-мигрантов определяется международно-правовыми актами, закрепляющими базовые принципы и гарантии для данной категории субъектов миграционных отношений. К таким правовым актам относятся:

Конвенция ООН о правах ребенка[7] в статье 19 закрепляет обязанность госу­дарства защищать детей от насилия, эксплуатации и жестокого обращения.

Всеобщая декларация прав человека (статья 14) закрепляет право каждого человека искать и получать убежище от преследования в других странах.

Конвенция ООН о статусе беженцев 1951 года регламентирует гарантии и механизмы защиты беженцев от возвращения в страны, где они рискуют подверг­нуться преследованиям.

Также на современном этапе развития миграционных процессов особое значе­ние приобретает стратегия Совета Европы по правам ребенка (2016-2021 гг.), вы­пол­нение которой контролируется Руководящим комитетом по правам ребенка (CDENF). Комитет по правам ребенка в пределах своих полномочий рассмотрел во­прос о необходимости усиления и расширения мер по прекращению насилия в от­но­шении несовершеннолетних в целях предотвращения практики, которая ста­вит под угрозу развитие детей и делает невозможным реализацию ненасиль­ст­вен­ных путей разрешения конфликтов с участием детей-мигрантов[8].

Совет Европы по защите детей-беженцев и детей-мигрантов в Европе ориен­ти­рует государства на реализацию правового механизма по обеспечению прав и за­кон­ных интересов детей-мигрантов, а также доступ к правосудию, учиты­ваю­щего интересы детей.

Указанные ранее цифровые технологии миграционных процессов приме­ни­тельно к детям-мигрантам имеют ряд особенностей:

  1. Регистрация и ведение дел (поддержка ответственной адаптации ИКТ для трансграничного ведения дел, включая технологии регистрации и использование биометрии для управления идентификацией перемещенных лиц и групп населе­ния, а также различные программные платформы для поиска и воссоединение се­мей). Например, цели в области устойчивого развития Организации Объеди­нен­ных Наций включают задачу «обеспечить к 2030 году юридическую иденти­фи­кацию для всех, включая регистрацию рождений», которая «ключ к обеспечению того, чтобы дети не были забыты, лишены своих прав». Согласно отчету ООН о расследовании за 2018 год более 10 000 детей-мигрантов исчезли после прибытия в Европу. Считается, что некоторые из них могли путешествовать по Европе, не сообщая о своем местонахождении, другие могли стать жертвами торговли людь­ми[9]. Полагаем, что обязательная регистрация ребенка в цифровой форме, осно­ван­ной на биометрических данных, позволит нивелировать ситуацию с потерянными детьми-мигрантами.
  2. Дистанционное зондирование: использование географических информаци­он­ных систем (ГИС), использующих данные со спутников и самолетов, включая дроны, для наблюдения за мигрантами. Возможности приложений, позволяющие определить геолокационные данные потерянного несовершеннолетнего мигранта в ряде случаев являются инструментами его выживания.
  3. Цифровая связь: использование растущего спроса и пользования мобиль­ны­ми телефонами и интернетом во всем мире для улучшения охвата и предостав­ле­ния услуг перемещенным группам населения. Для этого необходимо разработать и внедрить инструменты измерения возможности установления связи между пе­ре­мещенными детьми и их семьями. Данные, полученные в результате такой оценки, позволят собрать полную информацию о проблемах детской и семейной миграции и разработать на их основе комплекс мероприятий, направленных на оказание им помощи; заключать договоры о сотрудничестве с другими государствами, част­ны­ми и государственными агентствами в сфере совершенствования адаптационных программ детей-мигрантов (включая те, которые связаны с программами психи­чес­кого и психосоциального здоровья).
  4. Прогностическая аналитика — общее использование статистических моде­лей и алгоритмов для извлечения тенденций и закономерностей из существующих наборов данных для прогнозирования вероятного поведения и явлений в будущем. Прогнозная аналитика в миграции: анализ данных и моделирование ситуаций в це­лях предупреждения миграционных процессов и развертывание прогнозирующей аналитики для конкретных решений, разработка иных передовых информа­цион­ных подходов с особым упором на поддержку программ миграции, а также страте­ги­ческого планирования в отношении перемещения детей.
  5. Образовательные технологии: программное и аппаратное обеспечение, раз­ра­бо­тан­ное специально для использования детьми, учителями, родителями или законными представителями для предоставления образования труднодоступным группам населения. Необходимо уделять особое внимание внедрению и интегра­ции дистанционного образовательного программного обеспечения, ориентирован­ного на детей. Так, программа «Улучшение обучения и образования вместе» (ILET) содержит веб-платформу управления данными для сбора данных в режиме реального времени, обработки визуализации и предоставления автоматизи­ро­ван­ных отчетов, которые помогают сообществам создавать планы улучшения школ на основе фактических данных для своих сообществ[10].

Рассмотрим на примерах.

  1. Приложение «Управление информацией, связанной с защитой» (Primero) – это система управления информацией (IMS), направленная на упрощение обра­бот­ки данных и позволяющая сохранить конфиденциальность. Данное приложение соот­ветствует Минимальным стандартам защиты детей. Программное обеспече­ние с открытым исходным кодом Primero помогает безопасно собирать, хранить, уп­равлять и обмениваться данными для мониторинга инцидентов, связанных с за­щи­той, управлением миграционных процессов, отслеживанием и воссоединением семей, программированием национальной, региональной и международной мигра­ционной политики. Primero поддерживает несколько модулей: CPIMS, CPIMS + и GBVIMS +. Технологический дизайн и механизмы управления Primero отвечают всем инновационным достижениям в области делопроизводства и технологии ведения миграционных процессов, а дизайн интуитивно понятный для людей. Спе­циализированный доступ и детальная безопасность гарантируют, что к данным будут иметь только уполномоченные лица.

Говоря о детях мигрантах, отметим, что Primero может быть настроен для под­держки широкого спектра программ защиты, включая гендерное насилие, несо­про­вождаемых и разлученных детей, а также программ социального обеспечения. Однако, несмотря на ряд сложных технологий, в нормативно-правовой и эти­чес­кой базе остается нерешенным ряд вопросов. Так, авторы не смогли разработать и принять ни одного общедоступного руководства, в котором оговаривается, когда BIMS не может использоваться для регистрации несовершеннолетнего.

  1. Биометрическая регистрация — государственная платформа для обеспе­че­ния удаленной биометрической идентификации. Биометрические данные — это уни­кальные биологические и физиологические характеристики, которые позво­ля­ют установить личность человека. Биометрическая регистрация у ряда мигрантов вы­зывает сопротивление, особенно у тех из них, которые были не единожды заре­гистрированы различными государственными и общественными структурами для реализации одних и тех же целей. Протесты в ноябре 2018 года в Кокс-Базаре (Банг­ладеш) беженцев-рохинджа, разочарованных избыточной регистрацией и опасений по поводу нарушения конфиденциальности и безопасности при сборе их биометрической информации, являются наиболее ярким примером этого явления. (Ислам 2018).
  2. Технологии распределенного реестра (DLT) и блокчейнов в управление дан­ными регистрации мигрантов, которые позволяют предоставить мигрантам пос­тоян­ную цифровую идентичность, с помощью которой они могут перемещаться по всему миру, а также общаться (теоретически) безопасным, анонимным и дос­туп­ным образом. DLT относится к технологиям, которые позволяют обмениваться синхронизированными данными между несколькими географическими регионами и участниками. Технологии блокчейн, одна из форм DLT, используют зашиф­ро­ванные «блоки» в неизменяемой цепочке записей транзакций с меткой времени. DLT занимает центральное место в развивающейся дискуссии об инновациях в сфе­ре доставки наличных, предлагая новые возможности для передачи цифровых денежных активов, что позволяет мигрантам иметь, хранить и распоряжаться свои­ми денежными активами без посредников, таких как НПО, банк или прави­тель­ство. Однако использование DLT все еще находится на начальной стадии, посколь­ку остается не решенным в полном объеме ряд серьезных технических проблем (безопасность, конфиденциальность), не разработаны механизмы разрешения юридических и этических рисков.
  3. Цифровая связь — подключение к Интернету и мобильной телефонной свя­зи, позволяющая совершеннолетним и несовершеннолетним лицам получать дос­туп к информации о своей новой среде проживания, к услугам и поддержке (вклю­чая денежные переводы, цифровое образование и возможности трудоустройства). Хотя пока на данный момент нет исчерпывающих статистических данных о вла­де­нии мигрантами мобильными телефонами, этой области уделяется все больше вни­мания. Данные ООН показывают, что в 2016 году 90 % беженцев активно ищут доступ к точкам доступа к сети 3G, Wi-Fi, принимая решения о направлении своего перемещения. (УВКБ ООН, 2016 г.). Одним из недавних примеров является инно­вационный проект ИКТ Save the Children’s Kolorob, направленный на устранение пробелов в информации поставщиками общественных услуг, с которыми сталки­ва­ется городская молодежь Бангладеш путем предоставления им надежной инфор­мации об основных услугах в области здравоохранения, образования и защиты детей. Через бесплатное мобильное приложение для Android 6-летняя Ребекка и ее 5-летняя сестра Аби воссоединились со своей матерью[11].

Выводы. Обеспечение при помощи цифровых технологий доступа к надеж­ной и актуальной, достоверной и своевременной информации остается ключом к информационной и миграционной безопасности, стабилизации общества и мигра­ционных процессов в государстве.

Проблемы, связанные с отсутствием комплексного мультидисциплинарного исследования цифровых технологий миграционных процессов и разработанные на их основе программы прогнозирования, планирования и защиты прав мигрантов, будут негативно влиять на права беженцев, их здоровье и жизнь, их участие в «ме­диатизированном» обществе, что в свою очередь повлечет серьезные риски для го­сударства, в которые приезжают мигранты.

Такое мультидисциплинарное исследование должно включать в себя исследо­ва­ния, указанные в настоящей статье. Однако внимание должно быть уделено ис­сле­дованиям в области юриспруденции. Поскольку, как показано в научной рабо­те, мало разработать цифровые технологии с учетом достижений в области антро­по­логических, географических, социологических, урбанистических и иных иссле­до­ваний, их практическое применение невозможно без четкой регламентации в международном и национальном законодательстве.

Защита детей-мигрантов требует интегрированного и стратегического под­хо­да. Каждая область миграционных процессов в отношении детей-мигрантов потре­бует конкретных специализированных технических возможностей, расширенных возможностей управления инновациями, а также этического и нормативного обзо­ра и надзора с учетом конкретных мер вмешательства.

  1. Необходимо создать координационный центр, в функции которого будут вхо­дить: обеспечение доступа к правовой информации, к национальным мигра­ци­онным стратегиям; обеспечение работы платформы по поддержке мигрантов, сбо­ру и анализу данных по детям-мигрантов на национальном, региональном и мест­ном уровне.
  2. Разработать рекомендации на основе юридических, политических и инсти­ту­циональных положений для интегрирования в культуру станы пребывания, соб­людения прав ребенка, создания механизмов и услуг, адаптированных для детей-мигрантов, и принятия национальной программы по предупреждению, борьбе и реагированию на все формы насилия в отношении детей-мигрантов.
  3. Разработать национальную нормативно-правовую базу, регулирующую ме­ха­низм использования цифровых технологий в миграционных процессах детей. При работе с данными о детях-мигрантах операторами требуется особая осторож­ность: данные о миграции с разбивкой по возрасту должны собираться и обраба­ты­ваться в соответствии с правовыми инструментами по защите данных, чтобы га­рантировать конфиденциальность, достоинство и наилучшие интересы детей-мигрантов.
  4. Осуществлять пропаганду лояльного отношения к детям-мигрантам и взаи­мо­обмен знаниями и опытом о механизме организации эффективной опеки над несопровождаемыми и разлученными детьми-мигрантами.

 

  1. Васильев Е. Н. Миграция как мобильная практика цифрового мира // Человек в циф­ро­вой реальности: технологические риски: Сб. мат-лов V Международ. науч.-практ. конф., посвящ. 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. — Тверь, 2020. — С. 295-299.
  2. Лерс К., Понзанези С. Подключенные мигранты: инкапсуляция и космополитизация // Популярное общение. — 2018. С. 16.
  3. Уолл М., Кэмпбелл, Миссури Джанбек, Д. Сирийские беженцы и информационная нестабильность // Новые СМИ и общество. 2017. С. 253.
  4. Аленкар А. Интеграция беженцев и социальные сети: местная и практическая перс­пек­тива // Информация, коммуникация и общество. Предварительная онлайн-пуб­ли­кация. 2017. DOI : 10.1080 / 1369118X.2017.1340500.
  5. Trimikliniotis, N., Parsanoglou, D., Tsianos, V. Mobile Commons // Migrant Digitalities and the Right to the City. 2005. Р. 121.
  6. Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на пе­риод до 2030 года: Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 25 сентября 2015 года // Режим доступа: https://undocs.org/ru/A/RES/70/
  7. Конвенция ООН о правах ребенка от 20 ноября 1989 г. // Собрание международных документов СССР. — М., 1993. Вып. XLVI.
  8. Замечание общего порядка № 13 (2011) право ребенка на свободу от всех форм насилия // Режим доступа: http://docstore.ohchr.org/selfservices/fileshandler.ashx?enc =6qkg1d%2fppricaqhkb7yhsqikirkqzlk2m58rf%2f5f0vfktny3rfbx0evorgevyuim7qjfa4xdyqqg%2faua8pvgcrk8ktbqkk%2fwkn0pyrs31kyrp4f7cpn3xxnkje9il9lx
  9. «Затерянный в Европе». по состоянию на 26 января 2019 г. // https://verspers.atavist.com/lost-in-europe.
  10. Перемещенные дети и новые технологии: сохраните возможности детей для буду­щего: исследование Стюарта Кампо и Натаниэлея Раймонда от имени Организации по перемещению мигрантов «Спасите детей» и организации «Спасите детей Дании» // Режим доступа http://cohum.giresun.edu.tr/Files/ckFiles/cohum-giresun-edu-tr/stc_tech_innovation_study_v7_digital%20(1)%20(1).pdf
  11. Там же.

Купренко В. А. — старший преподаватель кафедры специальной подготовки 1-го Института Академии правоохранительных органов при Генеральной прокуратуре

Купренко В. А. — Қазақстан Республикасы Бас прокуратурасының жа-нындағы Құқық қорғау органдары академиясының 1-ші институтының арнайы дайындық кафедрасының аға оқытушысы

Кuprenko V. А. — senior lecturer of the department of special training of the 1st Institute of the Academy of law enforcement agencies at the Prosecutor General’s Office

УДК 343.97

ИНТЕРНЕТ, СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ, ПРЕСТУПНОСТЬ

ИНТЕРНЕТ, ӘЛЕУМЕТТІК МЕДИА, ҚЫЛМЫС

INTERNET, SOCIAL NETWORKS, CRIME

АННОТАЦИЯ

В настоящей статье предлагается обзор использования цифровых технологий в современном обществе, в том числе использование социальных сетей для преступных целей.

Особое внимание уделено анализу вовлеченности общественности в диджи­тал-пространство и анализу международного опыта противодействия преступ­нос­ти на просторах мирового интернет-пространства уполномоченными структурами различных государств, в частности, проблематике получения электронной дока­зательной базы.

ТҮЙІН

Аталған мақалада қазіргі қоғамда цифрлық технологияларды қолдануға шолу, соның ішінде әлеуметтік медианы қылмыстық мақсатта пайдалану ұсынылады.

Кеңістікке жұртшылықтың тартылуын талдауға және әртүрлі мемлекеттердің уәкілетті құрылымдарының Әлемдік интернет-кеңістікте қылмысқа қарсы іс-қимылдың халықаралық тәжірибесін талдауға, атап айтқанда электрондық дәлелдемелік базаны алу проблематикасына ерекше назар аударылды.

ANNOTATION

This article provides an overview of the use of digital technologies in modern society, including the use of social networks for criminal purposes.

Special attention is paid to the analysis of public involvement in the digital space and international experience in combating crime in the vast world Internet space by authorized structures of various states. In particular, the problems of obtaining an electronic evidence base are analyzed.

Ключевые слова: пользователи, социальная сеть, мероприятия, мобильные телефоны, информация, сайт, доказательства.

Түйінді сөздер: пайдаланушылар, әлеуметтік желі, іс-шаралар, ұялы телефондар, ақпарат, сайт, дәлелдер.

Keywords: users, social network, events, mobile phones, information, website, evidence.

Глобальный обзор Digital 2022 показывает, что большая часть онлайн-мира продолжает расти быстрее, чем до локдаунов из-за COVID-19.

Приведу ключевые данные, которые дают нам представление о состоянии диджитал-сферы в настоящее время. Эти цифры дают ценный контекст для понимания объёмов внедрения и роста цифровых технологий.

Исходя из выше представленных данных, по состоянию на январь 2022 года на нашей планете живут 7,91 миллиарда человек, а ежегодный прирост составляет 1 %. Таким образом, можно предположить, что эта цифра достигнет 8 миллиардов где-то в середине 2023 года.

Более чем две трети (67,1%) людей в мире сегодня пользуются мобильными телефонами, к началу 2022 года число уникальных пользователей мобильных достигло уже 5,31 миллиарда. С начала прошлого года прирост составил 95 миллионов пользователей.

Интернет-пользователи в мире: в начале 2022 года численность интернет-аудитории достигла 4,95 миллиарда пользователей. Всего на данный момент интернетом пользуются 62,5 % населения мира.

В январе 2022 года во всём мире насчитывалось 4,62 миллиарда пользователей социальных сетей. Это 58,4 % от общей численности населения мира, хотя стоит отметить, что «пользователи» социальных сетей — это не обязательно уникальные пользователи.

Мировая аудитория соцсетей увеличилась больше чем на 10 % за последний год, только лишь в 2021 году к социальным сетям присоединились 424 миллиона новых пользователей.

По данным Statcounter Global Stats, самой популярной социальной сетью в мире среди пользователей мобильных телефонов остаётся Facebook: доля соцсети в феврале текущего года составила 76,56 %.

Следом с большим отставанием идёт Twitter, чья доля за год сократилась с 7,76 % до 6,62 %.

Замыкает ТОП-3 популярных соцсетей Instagram, нарастивший долю с 3,17 % до 5,75 %.

В число самых популярных социальных сетей, посещаемых через мобильные телефоны, также входят YouTube (5,65 %) и Pinterest (4,42 %). На другие соцсети приходится лишь 1 %.

В Казахстане, в отличие от мировых показателей, лидеры среди самых популярных социальных сетей, посещаемых с мобильных телефонов, сменяются практически каждый месяц. Тем не менее самым популярным уже шесть месяцев подряд остаётся Pinterest, с долей на рынке в 23,17 % в феврале 2022 года[1].

Второе место пять месяцев подряд занимает YouTube, а замыкает ТОП-3 с незначительной разницей Instagram: 19,92 % и 19,59 % соответственно.

В число самых популярных соцсетей, посещаемых с помощью мобильных телефонов, в нашей стране также входят Facebook (18,87 %) и его российский «клон» VKontakte (8,96 %), на иные соцсети приходится 9,49 % рынка.

Именно VKontakte наиболее привлекательна для ведения пропагандисткой работы экстремистских, а также преступных групп и рекрутирования ими в свои ряды новых членов.

Ввиду большого объема информации, требующего постоянного мониторинга, принимаемые уполномоченными и правоохранительными органами меры по выяв­лению и блокированию экстремистского контента в настоящее время оказывают слабое влияние на складывающуюся ситуацию.

Без особых усилий в социальных сетях можно найти отдельных пользова­те­лей, группы по интересам, сообщества и даже целые сайты (особенно касается DarkNet — «Тёмная сеть»), которые ведут не только завуалированную пропаганду, но и открыто призывают к изменению государственного строя и убийству людей иных взглядов и веры. Данное обстоятельство вызвано еще и тем, что многие ин­тер­нет-ресурсы экстремистских и террористических организаций находятся вне законодательства государств.

Практика правоохранительных органов зарубежных стран наглядно демонст­ри­рует, что информационное противодействие экстремизму в сети Интернет в настоящее время требует всех имеющихся подходов.

В этой связи достаточно перспективными являются методики инфор­ма­ционного противодействия экстремизму, разработанные и используемые в США, Китае, Израиле и других странах.

Например, Бюро расследований штата Джорджии (Georgia Bureau of Intelligen­ce, GBI) еще в октябре 2012 года опубликовало свои стратегические наработки по организации присутствия сотрудников специальных служб в социальных сетях. Согласно им сотрудникам Бюро предоставлено право применения различных так­тических приемов использования своего статуса в сети: открытого, не привлечения внимания (зашифрованного) и тайного (негласного) присутствия. Офицеры и ана­литики также могут действовать на различных уровнях в случае визуального наблю­дения и сбора информации из социальных сетей.

Первый уровень — очевидный, или открытый статус, который используется тог­да, когда сотрудник не скрывает своей принадлежности к ведомству и рассма­тривает открытые источники информации. Например, наблюдающий, чтобы по­черпнуть необходимую информацию, может просто ознакомиться с открытой стра­ницей в Facebook, профилем в LinkedIn или страницей в Twitter.

На втором уровне — статусе не привлечения внимания, явные признаки пра­во­охранительного органа не должны афишироваться, поскольку усилия по сбору информации могут быть затруднены, если станет известно, какое именно ве­дом­ство интересуется той или иной информацией (например, в случае проявления ин­тереса к соответствующему блогу или странице Facebook аналитика из развед­службы, работающего по определенным делам).

Отдельные криминогенно активные лица могут располагать возможностями по контролю за адресами интернет-протоколов (IP).

Поэтому в отдельных случаях аналитику необходим механизм, с помощью ко­торого удается скрыть принадлежность соответствующего IP-адреса правоохра­нительному органу. Вместе с тем политика ведомства должна гарантировать над­зорное одобрение и контроль за подобными действиями.

Последний уровень — тайный, имеет место в том случае, когда усилия со­труд­ника правоохранительного ведомства направлены на то, чтобы его личность ос­талась неизвестной. Например, у него имеется секретный профиль или вымыш­лен­ное имя, чтобы взаимодействовать с лицом, осуществляющее противоправные дей­ствия.

Поскольку этот уровень предполагает активное взаимодействие сотрудника правоохранительной службы и подозреваемого, политика ведомства должна опре­делять, кто может выполнять эту роль, а также устанавливать полномочия, необ­ходимые для того, чтобы одобрить использование такого уровня.

Кроме того, сотруднику следует учитывать действия, предпринимаемые на мест­ном и федеральном уровнях, а также на уровне штата (относится к США), чтобы избежать дублирования или вмешательства других правоохранительных структур, расследующих то же дело.

Политика Бюро расследований штата Джорджии (GBI) требует наличия пись­менного запроса для использования механизмов контроля за соцсетями. В соответ­ст­вующем запросе должны быть указаны цель, временные рамки проведения ме­роприятия, тип механизма контроля, перечень веб-сайтов, мониторинг которых бу­дет осуществляться, а также предположительный срок хранения полученных све­дений[2].

Как видим, в выявлении и расследовании подобных преступлений особую роль играют электронные доказательства, которые работнику правоох­ранитель­ного или специального органа нужно получить быстро и легитимно от поставщика интернет-услуг (далее — ПУ).

Это напрямую подтверждается результатами последнего исследования, прове­денного в Европейском союзе[3]:

  • в рамках более половины расследований направляется запрос на получение трансграничного доступа к электронным доказательствам;
  • электронные доказательства в любой форме имеют большое значение для приблизительно 85 % от общего числа (уголовных) расследований;
  • почти в 65 % расследований, в рамках которых важно получить электронные доказательства, необходимо направить запрос ПУ, располагающимся в другой юрис­дикции.

Существующая система взаимной правовой помощи (ВПП) может быть слож­ной, а в некоторых государствах весьма бюрократической, что зачастую приводит к большим задержкам в получении электронных доказательств. Это никак не со­четается со стремительным характером киберпреступности и трансграничной пре­ступности, для которых границ в медиапространстве не существует.

Электронные доказательства, хранящиеся у ПУ, могут быть использованы для подтверждения факта совершения преступления, раскрытия обличающих связей и определения местонахождения правонарушителей. Также получение электронных доказательств будет способствовать судебному преследованию и привлечению к ответственности виновного лица (или группы), совершившего преступление.

Чрезвычайно важно учитывать возможность запроса доказательств у иност­ран­ного ПУ еще на раннем этапе, поскольку расследование может занять много времени, а также оказаться сложным и дорогостоящим.

Зачастую это ведет к обращению за взаимной правовой помощью (ВПП), что может повлечь перегруженность процесса и привести к задержкам. Естественно, запоздалая реакция уполномоченных органов никак не будет сочетаться со стре­мительным характером терроризма или организованной преступности.

Специалистам уполномоченных органов необходимо понимать, как сохранить электронные доказательства, получить данные, чтобы предотвратить чрезвычай­ную ситуацию, как и когда использовать альтернативы ВПП, а также как составить соответствующий запрос на оказание ВПП (ЗВПП) в отношении электронных до­ка­зательств.

Развитие компетенций в этих сферах необходимо, поскольку отдельные пра­ви­тельства и региональные органы начинают разрабатывать новые, дополни­тель­ные структуры для получения электронных записей.

Использование социальных сетей и систем мгновенного обмена сообщениями (мессенджеры) постоянно развивается. Преступники хотят обеспечить сохранение своей анонимности и используют любую технологию, которая помогает этого достичь.

В свою очередь наши работники должны быть в курсе изменений, реформ национального законодательства, а также процедур иностранных ПУ, чтобы иметь возможность получить необходимые электронные доказательства.

В четырех своих резолюциях (№ 2322 от 2016 года, № 2331 от 2016 года, № 2341 от 2017 года и № 2396 от 2017 года) Совет Безопасности ООН призвал государства собирать и сохранять доказательства, чтобы обеспечить возможность проведения расследований и судебного преследования для привлечения к ответу лиц, ответственных за террористические атаки.

В одной из резолюций (№ 2322) прямо отмечается значительный рост числа за­просов о сотрудничестве в части сбора цифровых доказательств из сети и под­черкивается необходимость переоценки способов и передовой практики (в зави­симости от ситуации в т.ч. связанных с методиками проведения расследований и электронными доказательствами).

Изучая указанный вопрос необходимо отметить, что и сами ПУ в настоящее время все больше принимают на себя обязательств по контролю и цензуре про­тивоправного контента.

Еще в 2017 году Facebook, Microsoft, Twitter и YouTube основали партнерство, направленное на борьбу с терроризмом в интернете.

Глобальный интернет-форум по борьбе с терроризмом создан в рамках несколь­ких существующих инициатив, которые предназначены для отслеживания материалов по вербовке террористов.

Предполагалось, что форум облегчит взаимодействие друг с другом, с прави­тель­ствами, небольшими компаниями и неправительственными организациями.

В 2019 году главой Facebook было предложено ввести новые правила в четы­рех областях: вредоносный контент, целостность выборов, конфиденциальность данных и перенос информации на различные платформы. Понятно, что «весь вре­доносный контент невозможно удалить», однако в условиях использования мно­жества сервисов обмена данных требуется «более стандартизированный подход».

В частности, было бы эффективным принятие новых норм, устанавливающих, определение вредоносного контента и обязывающие компании обеспечить меры для минимизации такого содержимого[4].

Однако, исходя из практики, учитывая конспирологические и завуалирован­ные качества преступности в сети (особенно террористической и экстремистской направленности), полагаться на 100 % помощь машинных инструментов анализа нельзя.

Некоторыми государствами принимаются законодательные меры по обязы­ва­нию национальных операторов связи хранить данные о трафике в течение устано­вленного времени (например, Российская Федерация с 2018 года хранит данные за 30 суток).

Резюмируя изложенное, следует еще раз акцентировать внимание на важность обучения уполномоченных специалистов выполнению соответствующих проце­дур по получению и использованию электронных доказательств.

Учитывая это, Академией правоохранительных органов при Генеральной про­ку­ратуре Республики Казахстан разработана программа по обучению сотрудников сбору и закреплению электронных доказательств в медиапространстве. В соответ­ствии с которой ежегодно, начиная с 2021 года, проводятся семинар-тренинги для сотрудников правоохранительных и специальных органов.

Мероприятия включают в себя обучающие разделы по обеспечению сохран­ности данных (до направления запроса о взаимной правовой помощи), направ­ле­нию срочных запросов на раскрытие информации, взаимной правовой помощи по электронным доказательствам, проблемные вопросы и пути их решения, а также другие модули практического характера.

Принимая во внимание значимость этой работы Академией и в дальнейшем планируется организовывать и усовершенствовать подобное обучение сотрудни­ков, имплементируя в образовательный процесс инновационные подходы.

  1. https://ranking.kz/ru/a/infopovody/socialnye-seti-populyarny-v-kazahstane
  2. Завьялов С. Зарубежный опыт в области борьбы с пропагандой терроризма в Интернете // Зарубежное военное обозрение. — 2014. — № 4.
  3. https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/PDF/?uri=CELEX
  4. https://www.tadviser.ru/index.php

Максименко Е. И. — доцент кафедры организации судебной и прокурорско-следственной деятельности Оренбургского государственного университета, кандидат педагогических наук

Максименко Е. И. — Орынбор мемлекеттік университетінің сот және прокурорлық-тергеу қызметін ұйымдастыру кафедрасының доценті, педагогика ғылымдарының кандидаты

Maksimenko E. I. — associate professor of the department of organization of judicial and prosecution and investigation activities, Orenburg state university, candidate of pedagogical sciences

УДК 342

СООТНОШЕНИЯ КАТЕГОРИЙ «ИНТЕРЕС И ВОЛЯ ГОСУДАРСТВА»: ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ

МЕМЛЕКЕТТІҢ МҮДДЕСІ МЕН ЕРКІ КАТЕГОРИЯЛАРЫНЫҢ АРАҚАТЫНАСЫ: ТЕОРИЯЛЫҚ-ҚҰҚЫҚТЫҚ ТАЛДАУ

RELATIONS BETWEEN THE CATEGORIES OF INTEREST AND WILL OF THE STATE: THEORETICAL AND LEGAL ANALYSIS

АННОТАЦИЯ

Статья посвящена анализу категории «интерес и воля государства». Особое вни­мание автор обращает на необходимость формирования системы общих цен­ностей в законодательных органах, что послужит ориентиром в законотворческом процессе и основой формирования государственного интереса. Автор статьи обос­новывает интересы государства как комплексную теоретико-правовую категорию, которая включает в себя общенациональные интересы (включающие интересы общества в целом, социальных корпораций и отдельных индивидов) и интересы государственной власти.

ТҮЙІН

Мақала «мемлекеттің қызығушылығы мен еркі» санатын талдауға арналған. Автор заң шығарушы органдарда ортақ құндылықтар жүйесін қалыптастыру қа­жеттілігіне ерекше назар аударады, бұл заң шығару процесінде бағдар және мем­лекеттік мүддені қалыптастырудың негізі болады. Мақаланың авторы мемлекеттің мүд­делерін жалпыұлттық мүдделерді (жалпы қоғамның, әлеуметтік корпора­ция­лардың және жеке тұлғалардың мүдделерін қамтитын) және мемлекеттік биліктің мүдделерін қамтитын кешенді теориялық-құқықтық категория ретінде негіздейді.

ANNOTATION

The article is devoted to the analysis of the category of interest and will of the state. The author pays special attention to the need to form a system of common values in legislative bodies, which will serve as a guideline in the legislative process and the basis for the formation of state interests. The author of the article substantiates the interests of the state as a complex theoretical and legal category, which includes national interests (including the interests of society as a whole, social corporations and individuals) and the interests of state power.

Ключевые слова: государственные интересы, воля государства, правовой механизм, конфликт интересов, народ, закон.

Түйінді сөздер: мемлекеттік мүдделер, мемлекеттің еркі, құқықтық механизм, мүдделер қақтығысы, халық, заң.

Keywords: state interests, the will of the state, legal mechanism, conflict of interests, people, law.

Реализуя государственный интерес в идеале государство выражает волю сво­их граждан. Анализируя тождественность или разность понятий интерес и воля го­су­дарства необходимо остановится на понятии «воли», «воли народа» и осо­бен­ностях дефиниции этих понятий в историческом аспекте.

Государственная воля — это воля, возведенная в закон, который это государ­ст­во приняло.

Классическое определение права, раскрывающее его классо­вую природу, его суть как регулятора общественных отношений, дано К. Марксом и Ф. Энгельсом (применительно к буржуазному праву), указавшими, что право есть возведенная в закон воля господствующего класса, содержание которой определяется ма­тери­аль­ными условиями этого класса. В. И. Ленин указал, что эта воля должна выражаться как закон, который установлен властью[1].

Выразить волю в законе — означает придать воле общеобязательный харак­тер, охраняемый и гарантирующий соблюдение этого закона принудительной си­лой государства. Иными словами, это есть признание государственно-волевой сущ­ности права, его нормативной роли.  Воля выражается в законе не как желание, точнее — не только и не просто как желание. Государственная воля выступает, во­пло­щается, выражается в праве как результат регулятивного целенап­равленного процесса.

С целью регулирования в соответствующем направлении общественных отно­шений, с целью установления определенного поведения членов общества воля воз­во­дится в регулирующий эти отношения, это поведение закон. Воля государства выражается в законе. Нужно сказать, что при определении права с помощью поня­тия «воля» не всегда раскрывают суть этого понятия. В то же время есть немало выс­казываний по поводу природы во ли, возведенной в закон. Среди взглядов юристов на эту категорию в связи с определением права небезынтересна позиция дореволюционного русского правоведа, субъективного идеалиста Л. И. Петражиц­ко­го[2]. Он полагает, что в понятие «воля» вкладывается двоякий смысл: наряду со смыслом психологическим в обиход вошел совершенно отличный от него смысл — веление, приказание (воля начальника, воля господина). При этом автор счита­ет, что рассмотрение воли через категорию интерес невозможно. Двусмысленное по­нимание воли как желания или как приказания не может быть тождественно по­нятию интерес, который понимается автором только через желание, стремление дос­тичь целей.

Также автор отрицает возможность рассмотрения воли через категорию права. На наш взгляд, здесь Л. И. Петражицкий ошибочно полагает, что в нее вкладывает­ся смысл «веление», противоречащий научно-психологическому смыслу. Дело в том, что установление определенных «веле­ний», запретов, определенного порядка – это та цель, которая преследуется правом в нормах, устанавливающих конкрет­ное поведение[3]. Но эта цель является лишь объективированным результатом пси­хи­ческого процесса, процесса детерминированного, сопряженного с принятием ре­ше­ния, она определяется интересами и господствующего класса. Ради достиже­ния этой пели, ради того, чтобы в таком плане определять поведение людей, регулятив­ный процесс законодателя возводится в закон, который наделяется ре­гулятивными функциями (но уже в смысле регулирования поведения). Здесь нет никакого про­ти­воречия. Воля одного объективируется в обязательном установлении для дру­гих. Она не исполняется другими субъектами, не становится их нолей, а возводит­ся в закон, велениям которого должны следовать другие. Утверждая о «фиктив­ной» воле, Л. И. Петражицкий вообще уходит от классового понимания права, от выражения в нем воли господствующего класса, а фактически сводит его к собст­вен­ным эмо­циональным проекциям, к какому-то «комбинату» ощущения и воли. Ничего не изменяет замена в определении права воли интересом, как это делает Иеринг. Кстати, он указывал, что для осу­ществления права нужна власть, носите­лем которой является воля, она и превращает правовые идеи законодателя в зако­ны. Это уже совсем необычное понимание воли. Выхолащивание воли из понима­ния права приводит к ошибочному, по существу, реакцион­ному ненаучному его пониманию.

Речь мы здесь ведем не о праве как таковом, а о рассматриваемом понятии го­су­дарственной воли. Но государственная воля, как указывает Д. А. Керимов, яв­ля­ется важнейшем свойством права. Ученый определяет право, как государст­вен­ную волю, выраженную в системе норм, направленных в числе других задач на регу­лирование общественных интересов[4]. Мы не согласны с этим утверждением.

Правильно, на наш взгляд, характеризует волю, возведенную в закон, Б. В. Шейд­лин, понимая ее как развитие психологического процесса, воздействие на волю членов общества. Независимо от форм организации и выражения воля на­ро­да остается волей в психологическом смысле, она не становится «сверхлич­ност­ной», оторванной от воли людей. В норме права все та же воля — в ее едином по­ни­мании, только на различных ступенях формирования[5].

В этой норме воля объективируется в определенной форме. Справедлива кри­ти­ка так называемой «потенциальной» воли. В нормах права выражается реальная, существующая воля; не происходит какого-либо превращения воли одних в волю других. Но воля представителей народа выражает в законе волю этого народа.

Государственная воля, сохраняя свою психологическую суть и социальную на­прав­ленность, трансформируя содержание индивидуальных воль в качественно новый регулятивный процесс, трансформируя и индивидуальную детермини­ро­ванность воль индивидов, реализуется в общеобязательных объективных актах. И, конечно, нельзя не согласиться с тем, что государственная воля детерминирована общими интересами, что существует единство воли индивидов всего народа.

Остановимся на понятии «воля народа», которая в идеале должна быть тождественна понятию «государственная воля».

Сформировавшись как политическая идея еще в античном мире, свое правовое оформление воля народа получила лишь в XVIII в.

Провозглашением во французской Декларации прав человека и гражданина, что суверенитет зиждиться в народе, что ни одна его часть, никакое лицо или уч­реж­дение не может осуществлять власть, прямо не исходящую от народа, была от­крыта новая страница в истории развития права. Если суверенитет народа – это некое основание, стержень народовластия, то воля народа – его дух, это та сила, ко­торая определяет его существование. Так, Н. М. Коркунов, анализируя волю народа как основание возникновения государства и права, указывал на необхо­ди­мость ее рассмотрения с позиции психологии. В современной психологической нау­ке зачастую волю определяют как самоуправление своим поведением с помо­щью сознания, которое предполагает самостоятельность субъекта не только в при­ня­тии решения (так называемая свобода воли), но и в инициативе данных дей­ствий, их осуществлении и контроле[6].

По мнению Б. С. Эбзеева, воля народа является сущностной характеристикой де­мократии и базовым началом организации власти[7]. При этом воля народа может двояко проявляться в организации государственной власти и ее функциони­ро­ва­нии: во-первых, как некое руководящее начало, основополагающий фундамен­та­ль­ный принцип организации государства, который выражается в избрании наро­дом главы государства и органов народного представительства; во-вторых, как не­кая положительная сила, регулирующая государственную жизнь, выражающаяся в актах непосредственного волеизъявления народа.

Рассматривая содержание общей воли как совокупности частных воль граж­дан, Ж.-Ж. Руссо писал, что воля всех членов государства —это общая воля; это благодаря ей они граждане и свободны. Каждый, подавая свой голос, высказывает свое мнение по этому вопросу, и путем подсчета голосов определяется изъявление общей воли.

Воля народа — это то новое свойство субъекта, которое формируется при его появлении как участника общественных отношений. Поскольку народ и, в осо­бен­ности, многонациональный народ представляют собой сложные явления, то их во­ля образуется как следствие слияния составных элементов в единое, ранее не суще­ст­вовавшее целое. Народ, как отмечал Г. Еллинек, не зависит от составляющих его именно в данное время индивидов, так как смена поколений не меняет самого на­рода[8]. Из воли многих, по его мнению, психологически никогда не возникает еди­ная воля, а волевые акты отдельных людей не могут быть слагаемыми и вычитае­мы­ми так, чтобы таким аритмическим действиям соответствовало и реальное явление.

В этой связи можно прийти к выводу, что в приведенном выше суждении Ж.-Ж. Руссо речь, скорее всего, идет не о сумме воль, а о сумме волеизъявлений[9].

Обобщая сказанное, отметим, что «волеизъявление народа» и «воля народа» — это не тождественные понятия. Волеизъявление народа представляет собой фор­му воплощения воли народа в объективную действительность, при которой она становится доступной для восприятия других субъектов конституционно-право­вых отношений. Волеизъявление народа может осуществляться как в правовых, так и в неправовых формах; это является свидетельством того, что воля народа вы­ходит за пределы, в частности, конституционно-правового регулирования и пра­вового регулирования как такового. Возникновение ситуаций, при которых воле­изъяв­ление народа осуществляется за приделами правового регулирования, на­пря­мую связанно с возникновением противоречий между выраженной волей и факти­чес­кой (подлинной).

Несовершенство правовых норм, регулирующих общественные отношения, свя­занные с осуществлением волеизъявления народа, является одним из осно­ва­ний для искажения результатов последнего. Возникновение таких ситуаций при­во­дит к тому, что в общественном сознании складывается мнение о неэффектив­но­с­ти функционирующих правовых механизмов, обеспечивающих объективиро­ва­ние воли народа, что, в свою очередь, способствует возрастанию абсентеизма, фор­мированию политического нигилизма. Все это обосновывает поиск новых ме­ханизмов выражения воли народа, альтернативных правовым механизмам.

Несоответствие фактической и выраженной воли в крайних случаях может при­вести к полному отрицанию конституционно-правовых институтов, обеспечи­вающих реализацию народовластия в государстве.

Форма выражения воли народа может проявляться в совершении как актив­ных, так и пассивных действий. Одним из примеров осуществления пассивных действий может служить политический протест в демократически организованном государстве, характер проявления которого, по мнению С. А. Авакьяна[10], может быть весьма широким, охватывает конституционно допустимые правоотношения и в целом является элементом, а то и необходимым атрибутом демократического общества.

Выражение воли народа может носить как позитивный, так и негативный ха­рактер, причем данный вопрос необходимо рассматривать в двух плоскостях. В субъективном смысле выражение воли всегда носит позитивный характер, так как ее факт объективирует не только саму волю, но и субъекта ее выражения. Бук­валь­но это означает то, что выражение воли есть необходимая характеристика народа как деятельного субъекта конституционно-правовых отношений. В объективном же смысле выражение воли может достигать и негативных результатов по отно­ше­нию к объекту ее приложения.

В объектах воли народа раскрывается ее функциональное назначение. Учи­ты­вая абсолютный характер воли народа, с уверенностью можно утверждать, что она может быть направлена на неопределенный перечень объектов и явлений сущест­вующей действительности.

Подходя к этому вопросу с достаточной степенью обобщения, отметим, что ее дей­ствие может осуществляться по направлению как вовне, так и вовнутрь. Вну­трен­нее выражение воли проявляется в воздействии на сам народ — некая само­регуляция, проявляющаяся в устранении скрытых противоречий и консолидации.

В этом аспекте волю можно рассматривать как средство объединения об­щест­ва. Подчеркивая это, Н. А. Бердяев писал, что, когда падает народная воля, народ распадается на атомы. И из атомов нельзя воссоздать никакого единства, никакой общности. Остается только механическая сумма меньшинства и большинства.

Внешнее выражение воли народа может как проявляться в целом в отношении го­сударства и общества, так и быть направленным на иных субъектов конститу­ци­онно-правовых отношений. И именно в таком выражении воля народа может быть истолкована как интерес народа, нации, государственный интерес.

Воля государства сохраняя свою психологическую и социальную направлен­ность, трансформируя содержание индивидуальных интересов в качественно но­вый регулятивный процесс, трансформируя и индивидуальную детерминиро­ван­ность интересов индивидов, реализуется в общеобязательных объективных актах. И конечно нельзя не сказать, что государственная воля детерминирована общими интересами государства и граждан. Государственная воля – это форма проявления общегражданского сознания. Волевой процесс в праве с момента формирования го­сударственной воли, возведения ее в закон и до осуществления правового регу­лирования не может происходит вне мировоззрения народа, вне его общественного сознания, вне правосознания. Они составляют идеологическое содержание госу­дар­ст­венного волевого процесса в праве. Правосознание народа является идео­логической основой, предпосылкой формирования государственной воли, ее не­по­средственным, выраженным в норме содержанием. Это правосознание определяет регулятивную деятельность в правообразовании и в правоприменении, определяет принятие решений, постановку конкретных целей. А. Д. Керимова замечает, что не­допустимо психологическую категорию воли трактовать в каком-то смысле. Более того, нельзя говорить о субъективной категории воли применительно к са­мо­му закону[11]. Сам по себе закон свою особую волю не имеет, он выражает волю го­сударства. Эта воля, возведенная в закон, может отличатся от вариантов, реше­ния, которые были отвергнуты в ходе волевого нормотворчества. Руковод­ство­ваться нужно не «волей закона» и не «волей законодателя», а законом, в котором воплощена воля государства.

С. З. Зиманов указал на то, что законы должны пройти через государственную волю, а это означает, что они до объективизации носят субъективный харак­тер и должны пройти психическую регуляцию. Норма, утверждает С. З. Зиманов, — это «бы­тие воли», ее «внешний механизм». С. З. Зиманов делает вывод, что государст­вен­ная воля — основное ядро норм, ибо она «непосредственно связана с потреб­ностями общества, генерированными в осознанные интересы». Воля прямо и более глубоко выражает эти интересы, а нормы в этом отноше­нии зависят от воли. «Им­пульсом силы» для права, — продолжает автор, — является целеполагание. В этих высказываниях правильно подчеркивается волевой процесс, объективизацией ко­торого является норма — связь волн с детерминирующими ее потребностями, с ин­тересами, целеполагания, «прохождение» норм через волю, их последующая объективизация. Правда, не все, бесспорно, в этих высказываниях. Так, вряд ли норму можно счи­тать «внешним механизмом»[12].

Объективизация в конкретном акте, выражение, воплощение еще не значит, что мы имеем дело с внут­ренним содержанием с «внешним механизмом». Здесь неточно определяется соотношение воля — норма. Если норма — бытие воли или ее внешний механизм, то не ясно, как воля может одно­временно быть ядром нор­мы. Нельзя утверждать, что нормы за­висят от воли в выражении интересов, что они несколько отдалены от интересов. Коль скоро в соответствии с госу­дар­ст­вен­ной волей, с нормотворческим волевым процессом образовалась правовая норма, принят соответствующий закон — в них в соответствии с этой волей отражены, учтены интересы общества, они выражают указанные интересы. Именно на это и была направлена государст­венная воля, ради этого и совершался регулятивный нор­мотвор­ческий процесс. Иными словами, интересы всего народа отражены в воле.

Исходя из единства правовой нормы и правоотношения, многие ученые счи­та­ют, что государственная воля выражается не только в форме закона, но и в пра­воотношениях. Они приходят к выводу о том, что правом охватываются различные состояния государственных интересов, в том числе в сфере выражения воли в фак­тических отношениях, что право нужно рассматривать в качестве единства пра­во­вых норм и правовых отношений. Право действительно связано с различными сос­то­яниями государственной воли. Но эти состояния необходимо правильно пони­мать. Речь должна идти о различных стадиях государственного регуляционного во­ле­вого процесса. Не следует путать процесс (волю), направленный на установ­ление правовых норм — на возведение государственной воли в закон, с процессом, регулирующим общественные отношения в соответствии с этим законом. Послед­ний процесс является также выражением государственного интереса, но объекти­ви­руется он не в правовых нормах, а в конкретном поведении субъектов в соот­вет­ствии с этими нормами, в том числе и в правоотношениях, в которых в том или ином виде, в том или ином качестве сочетается государственная воля, направлен­ная на реализацию правовых норм, и государственный или общественный интерес. Ошибочно отрицание взаимодействия социальной и индивидуальной воли, утвер­ж­дение об одностороннем воздействии государственной воли на индивидуальный интерес. Речь не идет о приоритете. Конечно, не всегда существует «взаимность» воли государства и воли ее граждан, но в этих случаях возникает уже конфликт интересов.

  1. Козлова Е. И. Воля советского народа (государственно-правовой аспект) // Государ­ст­во и право. — 1972. — № 9. — С. 23-28.
  2. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. — СПб., 1907. С. 124.
  3. Там же. С. 124.
  4. Керимов Д. И. Философские проблемы права. — М., 1998. С. 213.
  5. Шейндлин Б. В., Строгович М. С., Керимов Д. А. Сущность советского права // Правоведение. — 1962. — № 2. С. 146.
  6. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. — CПб., 1908. С. 24.
  7. Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Фе­дерации. — М., 2013. С. 79.
  8. Там же. С. 101.
  9. Козлова Е. И. Указ. раб. С. 24.
  10. Авакьян С. А. Конституционно-правовой статус политических партий в России: Учеб. пос. — М., 2011. С. 79-80.
  11. Керимов Д. И. Указ. раб. С. 145.
  12. Там же. С. 156.

Мерейбаева Г. А. — судебно-медицинский эксперт Павлодарского филиала Центра судебных экспертиз, врач высшей квалификационной категории

Ахметуллина А. М. — судебно-медицинский эксперт-гистолог Павлодарского филиала Центра судебных экспертиз, врач второй квалификационной категории

Рамазанова А. Р. — судебно-медицинский эксперт-гистолог Павлодарского филиала Центра судебных экспертиз, врач высшей квалификационной категории

Мерейбаева Г.А. — Сот сараптамалары орталығының Павлодар филиалының сот-медициналық сарапшысы, жоғары біліктілік санатты дәрігер

Ахметуллина А. М. — Сот сараптамалары орталығының Павлодар филиалының сот-медициналық сарапшы-гистологы, екінші біліктілік санатты дәрігері

Рамазанова А. Р. — Сот сараптамалары орталығының Павлодар филиалы­ның сот-медициналық сарапшы-гистологы, біліктілігі жоғары санатты дәрігер

Mereybaeva G. A. — forensic medical expert of the Pavlodar branch of the Center for forensic examinations, doctor of the highest qualification category

Akhmetullina A. M. — forensic medical expert-histologist of the Pavlodar branch of the Center for forensic examinations, doctor of the second qualification category

Ramazanova A. R. — forensic medical expert-histologist of the Pavlodar branch of the Center for forensic examinations, doctor of the highest qualification category

УДК 340.66

ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ СКОРОПОСТИЖНОЙ СМЕРТИ ОТ СЕРДЕЧНО-СОСУДИСТЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ ПРИ УПОТРЕБЛЕНИИ ЭТИЛОВОГО СПИРТА

ЭТИЛ СПИРТІН ҚОЛДАНУ КЕЗІНДЕ КЕНЕТТЕН БОЛАТЫН ЖҮРЕК-ҚАН ТАМЫРЛАРЫ АУРУЛАРЫНДАҒЫ ӨЛІМДІ АЖЫРАТУ

DIFFERENTIATION OF SUDDEN DEATH FROM CARDIOVASCULAR DISEASES WITH THE USE OF ETHYL ALCOHOL

АННОТАЦИЯ

В данном материале в Экибастузско-Баянаульском регионе по Павлодарской области проведен сравнительный анализ среди всех видов смертельных случаев (насильственной, ненасильственной и неустановленной смерти), при которых в крови у умерших был обнаружен алкоголь. Таким образом скоропостижная смерть от заболеваний сердечно-сосудистой системы на фоне алкогольного опьянения составила 20,6 % от общего количества исследованных трупов. Для оценки резуль­татов исследования трупов при правильной диагностике причин смерти надо учитывать не только результаты судебно-химического анализа при определении концентрации этилового спирта, а также надо учитывать совокупность всех судебно-медицинских данных и обстоятельств, предшествующих наступлению смерти и клиники умирания.

Статья направлена на расширение уровня знаний при решении сложных задач судебно-танатологических, судебно-гистологических, гистохимических знаний в судебно-медицинской экспертизе, в патологоанатомической практике, а также может быть применена в рамках криминологических исследований.

ТҮЙІН

Бұл материалда Павлодар облысының Екібастұз-Баянауыл ауданында қайтыс болғандардың қанында алкоголь табылған барлық өлім түрлерінің (зорлық-зом­былық, зорлықсыз және анықталмаған өлім) арасында салыстырмалы талдау жүр­гізілді. Осылайша, алкогольдік масаңдықтың белгілері жүрек-қантамыр жүйесі ауруларынан кенеттен қайтыс болу кезінде тексерілген мәйіттердің жалпы саны­ның 20,6% құрады. Өлім себептерін дұрыс диагностикалаумен мәйіттерді зерттеу нәтижелерін бағалау үшін этил спиртінің концентрациясын анықтау кезінде тек сот-химиялық талдау нәтижелерін ғана емес, сонымен қатар барлық сот-медициналық сараптамалардың жиынтығын да ескеру қажет. Өлімнің басталуына дейінгі жағдайлар және өлім клиникасы туралы деректер де ескерілу керек.

Мақала сот-медициналық сараптамада, патологиялық-анатомиялық практи­када сот-танатологиялық, сот-гистологиялық, гистохимиялық білімнің күрделі міндеттерін шешу кезінде білім деңгейін кеңейтуге бағытталған, сондай-ақ криминологиялық зерттеулер шеңберінде қолданылуы мүмкін.

ANNOTATION

In this material, a comparative analysis was carried out among all types of deaths in the Ekibastuz-Bayanaul region in Pavlodar region (violent, non-violent and unspecified deaths), in which alcohol was found in the blood of the deceased. Thus, sudden death from diseases of the cardiovascular system against the background of alcohol intoxication amounted to 20.6% of the total number of examined corpses. To assess the results of the study of corpses, when correctly diagnosing the causes of death, it is necessary to take into account not only the results of forensic chemical analysis when determining the concentration of ethyl alcohol, and it is also necessary to take into account the totality of all forensic medical data and the circumstances preceding the onset of death and the dying clinic.

The article is aimed at expanding the level of knowledge in solving complex problems of forensic thanatological, forensic histological, histochemical knowledge in forensic medical examination, in pathoanatomical practice, and can also be applied in the framework of criminological research.

Ключевые слова: судебно-медицинская экспертиза, отравление алкоголем, гистологическое исследование, судебная гистология, патологическая анатомия, гистологические методы окраски, ГОФП-метод, сердечно-сосудистая патоло­гия, инфаркт миокарда.

Түйінді сөздер: сот медициналық сараптамасы, алкогольді уланулар, гисто­логиялық зерттеу, сот-гистология, патологиялық анатомия, гистологиялық бояу әдістері, ГОФП әдісі, жүрек-қан тамырлары аурулары, миокард инфарктісі.

Keywords: forensic medical examination, alcohol poisoning, histological exami­nation, forensic histology, pathological anatomy, histological staining methods, HOFP method, cardiovascular diseases, myocardial infarction.

Скоропостижная смерть от заболеваний сердца и сосудов относится к наибо­лее сложной и весьма актуальной проблеме при судебно-медицинской экспертизе. В практической работе судебно-медицинским экспертам часто приходится наблю­дать сочетание сердечно-сосудистой патологии и острой алкогольной интокси­ка­ции.

При подобном сочетании трудность диагностики заключается в том, что алко­голь в одних случаях рассматривается как фактор, способствующий наступлению скоропостижной смерти, в других случаях он вызывает смерть. Поэтому от пра­виль­ной оценки роли алкоголя в генезе смерти зависит объективность в установ­лении причины смерти.

Среди факторов, предшествующих наступлению скоропостижной смерти при патологии сердечно-сосудистой системы, алкоголь занимает первое место.

Ишемия миокарда под влиянием алкоголя может быть вызвана спазмом сосу­дов без поражения их атеросклерозом или может быть при слабо выраженном ко­ро­наросклерозе, что наиболее часто встречается при вскрытии трупов лиц, умер­ших в возрасте 30-40 лет. Быстрая смерть не всегда может быть документирована морфологическими признаками в связи с малым сроком их формирования, что еще более затрудняет диагностику смерти в каждом конкретном случае.

Нами проведен сравнительный анализ за последние пять лет в Экибастузско-Баянаульском МРО за период 2017-2021 годы среди всех видов смертельных случаев (насильственной, ненасильственной и неустановленной смерти), при которых в крови у умерших был обнаружен алкоголь. Так, смертельные отравле­ния от этилового алкоголя преимущественно превалируют среди мужчин в возрас­те от 46 до 55 лет (см. таблица № 1). За этот период общее количество судебно-ме­ди­цинских вскрытий было всего 1932 (рисунок 1), из них по факту насиль­ст­венной смерти — 766 (обнаружен алкоголь в крови у 372 иди 48,5 %), ненасиль­ст­венной смерти — 1041 (обнаружен алкоголь в крови у 206 или 19,7 %), а также смертельные случаи, причина которых не установлена — 125 (в крови обнаружен у 86 или  68,8 %) (рисунок 2).

Таблица 1

Показатель смертности, учитывая пол и возраст от алкогольного отравления за 2017-2021 гг.

Возраст Года Всего Мужчины Женщины
2017 2018 2019 2020 2021
26-35 1 — — 2 3 6 6 —
36-45 9 6 6 9 8 38 32 6
46-55 9 10 15 11 17 62 51 11
Всего 19 16 21 22 28 106 89 17
Рисунок 1 — Общее количество вскрытий за 2017-2021 года
Рисунок 2 — Случаи смерти, когда в крови обнаружен алкоголь

Сердечно-сосудистая патология как при скоропостижной смерти, так и при смерти от острого отравления этиловым алкоголем была выражена в различной степени. Она наиболее часто проявлялась в форме атеросклероза, реже в сочетании его с гипертонической болезнью, только иногда в виде гипертонической болезни. При скоропостижной смерти наиболее часто морфологические признаки заболе­ваний сердечно-сосудистой системы были резко выражены, а в смертельных слу­чаях от острого отравления этиловым алкогололем среди мужчин в возрасте от 30 до 40 лет они проявлялись значительно слабее.

Анализируя работы за период 2021 год, нами отмечено превалирование среди случаев ненасильственной смерти от сердечно-сосудистых заболеваний, которыми в большинстве случаев выступают гипертоническая болезнь и ишемическая болезнь сердца.

В 2021 году общее количество судебно-медицинских вскрытий было 421, из них сердечно-сосудистыми заболеваниями — 172 (40 % от общего числа аутопсии, обнаружен алкоголь в крови у 97 или 23 %). Всего направленных материалов на выявление острой стадии ишемии миокарда — 27случаев. Для установления при­чи­ны дифференциации смерти при сердечно-сосудистых заболеваниях судебно-медицинским экспертам помогает судебно-химическое исследование анализа кро­ви и мочи при определении концентрации этилового спирта, также судебно-гис­то­логическое исследование ткани внутренних органов.

Для объективизации судебно-гистологических заключений в значительной мере способствует применение специальных дополнительных окрасок.

Макроскопические и гистологические изменения ткани зависят от срока дав­нос­ти поражения внутренних органов. Анализ микроскопической картины обус­лов­ливает обнаружение нарушений процесса микроциркуляции, исчезновение гли­когена, снижения выраженности поперечной исчерченности кардиомиоцитов; повреждение миофибрилл в виде внутриклеточного цитолиза, контрактур, первич­ного глыбчатого распада.

Для более точной диагностики таких исследований способствует примене­ние окраски по Ли (ГОФП-метод: гематоксилин — основной фуксин — пикриновая кислота). В работах Liе и соавторов (1971 г) данный метод фигурирует под назва­нием «фуксиноррагический». Окраска по Ли (ГОФП-метод) показывает высокую результативность обнаружения поражений сердечной мышцы на ранних стадиях раз­вития болезни за счет выявления фуксинофильного субстрата вблизи ядра кар­дио­миоцита, до момента распространения субстрата по всему волокну сердечной мышцы. Окраска по Ли (ГОФП-метод) демонстрирует одинаково высокую эффек­тивность применения для обнаружения участков ишемизации миокарда, вызван­ной как коронарогенными, так и некоронагенными факторов.

На ранних (донекротических) стадиях метаболические поражения миокарда, обусловленные ишемией цитоплазмы кардиомиоцитов, приобретают красный цвет. Непораженный миокард окрашен в желто-зеленый или желто-коричневый оттенок. Границы контрактур в виде мелкоочаговой фуксинофилии проявляются на фоне ослабленных участков кардиомиоцита бледно-зеленого цвета. Осуществ­ление метода окраски Ли (ГОФП-метода) обеспечивает выявление важных для ди­аг­ностики повреждений сердечной мышцы контрактур кардиомиоцитов без при­ме­нения поляризационной микроскопии. Использование ГОФП-метода для опре­деления поражений на некротических стадиях является нецелесообразным ввиду исчезновения фуксинофильного субстрата и высокой вероятности получения лож­ноположительного результата, обусловленного изменением биохимического сос­тава кардиомиоцитов вследствие аутолитических и гнилостных процессов.

Ранний срок ишемических поражений сердца выявлен микроскопически и с помощью дополнительной окраски по Ли (ГОФП-метод) в 24 случаях (5,7 % от общего числа аутопсии за 2021 г.), из них в стадии некротических изменений мио­карда — 3.

Таким образом, в заключении отметим, что знание макро- и микроскопи­чес­ких изменений стадий развития при сердечно-сосудистом заболевании помогают ус­тановить нозологическую форму заболевания. Применение комплекса дополни­тельных исследований и специальных окрасок значительно расширяет круг вопро­сов, решаемых экспертами. Кроме того, для оценки результатов исследования тру­пов при правильной диагностике причин смерти надо учитывать не только резуль­таты судебно-химического анализа при определении концентрации этилового спирта, а также надо учитывать совокупность всех судебно-медицинских данных и обстоятельств, предшествующих наступлению смерти и клиники умирания.

Пахомов М. Е. — старший преподаватель кафедры трасологии и баллистики учебно-научного комплекса экспертно-криминалистической деятельности Волгоградской академии МВД России (г. Волгоград)

Пахомов М. Е. — Ресей ІІМ Волгоград академиясының сараптамалық-криминалистикалық қызметтің оқу-ғылыми кешенінің трасология және баллистика кафедрасының аға оқытушысы (Волгоград қ.)

Pakhomov M. E. — senior lecturer of the department of trasology and ballistics of the training and scientific complex of expert criminalistic activities Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia (Volgograd)

УДК 343.982.9

ВОЗМОЖНОСТИ ВЫЯВЛЕНИЯ СЛЕДОВ БЛИЗКОГО ВЫСТРЕЛА НА БЯЗИ, ПОДВЕРГШЕЙСЯ ТЕРМИЧЕСКОМУ ВОЗДЕЙСТВИЮ

ТЕРМИЯЛЫҚ ӘСЕРГЕ ҰШЫРАҒАН БЯЗЬДАҒЫ ЖАҚЫН АТЫС ІЗДЕРІН АНЫҚТАУ МҮМКІНДІКТЕРІ

THE POSSIBILITY OF DETECTING TRACES OF A CLOSE SHOT ON CALICO EXPOSED TO THERMAL EFFECTS

АННОТАЦИЯ

В научной статье рассматривается проблема криминалистического исследо­вания следов близкого выстрела, оставленных на бязи и измененных впоследствии в ходе термического воздействия пожара. Речь идет о температурах, при которых не происходит горение ткани. Актуальность выбранной тематики обосновывается отсутствием методических основ решения диагностических задач по получению доказательственной информации, содержащейся в измененных следах выстрела. Результаты проведенных экспериментов позволили выявить измененные при термическом воздействии следы выстрела при помощи фотографирования в инфракрасной области спектра.

ТҮЙІН

Ғылыми мақалада бязьда қалдырылған және кейіннен өрттің термиялық әсері кезінде өзгертілген жақын атыс іздерін криминалистикалық зерттеу мәселесі қарастырылады. Сөз температура кезінде жүргізіледі жануы мата. Таңдалған тақы­рыптың өзектілігі атудың өзгертілген іздеріндегі дәлелді ақпаратты алу бойынша диагностикалық есептерді шешудің әдістемелік негіздерінің болмауымен негіз­деледі. Жүргізілген эксперименттердің нәтижелері спектрдің инфрақызыл айма­ғында суретке түсіру арқылы термиялық әсер ету кезінде өзгертілген ату іздерін анықтауға мүмкіндік берді.

ANNOTATION

The scientific article deals with the problem of forensic investigation of the traces of a close shot left on the calico and subsequently changed during the thermal effects of fire. We are talking about temperatures at which the burning of the fabric does not occur gorenje. The relevance of the chosen topic is justified by the lack of methodological foundations for solving diagnostic tasks to obtain evidentiary information contained in the modified traces of the shot. The results of the experiments made it possible to identify the traces of a shot altered by thermal exposure by photographing in the infrared region of the spectrum.

Ключевые слова: следы выстрела, термическое воздействие, инфракрасная фотография, бязь, ткань, копоть.

Түйінді сөздер: атыс іздері, термиялық әсер, инфрақызыл фотосурет, бязь, мата, күйе.

Keywords: gunshot marks, thermal exposure, infrared photography, coarse calico, fabric, soot.

 Экспертам-криминалистам поступают на исследование предметы одежды со следами огнестрельных повреждений. Иногда одежда после выстрела может быть подвержена изменениям в условиях термического воздействия пожара. Если ткань находилась рядом с очагом пожара, не подвергалась непосредственному воздейст­вию огня, но подвергалась воздействию температуры, исследовать ее крайне сложно и обычно при производстве судебно-баллистической экспертизы эксперт дает вывод о том, что ответить на поставленные вопросы не представляется воз­мож­ным. Это касается вопросов об установлении огнестрельного характера по­вреж­дений, дистанции и направления выстрела.

Для начала были подготовлены мишени из белой однотонной ткани — бязи (100 % хлопчатобумажная ткань полотняного переплетения). Фрагменты ткани крепились на картонную подложку, затем с дистанции 10 см в них был осу­ще­ст­влен экспериментальный отстрел из 9 мм пистолета Макарова с малоизношенным каналом ствола (рисунок 1) патронами 9х18 мм ППО (патрон правоохранительных органов).

Рисунок 1 — Следы близкого выстрела на бязи, не подвергавшейся нагреву

Далее фрагменты ткани отсоединялись от картонной подложки и нагревались в муфельной печи СНОЛ 6/11-В при температурах 200, 250, 300, 350, 400 °С по 5 минут. При нагревании ткань подвергалась термическому воздействию, но не горела.

Далее для изучения морфологических признаков бязи в обычном состоянии (рисунок 2), а также подвергшейся нагреву при температурах от 200 до 400 °С было проведено микроскопическое исследование на микроскопе Leica М125 при увеличении 10х и 50х.

А
Б

Рисунок 2 — Бязь без термических повреждений при увеличении 10х (А) и 50х (Б)

На рисунке 1 показана структура ткани, которая не подвергалась нагреву, с достаточными промежутками между нитями.

При температуре 200 °C (рис. 3) значительных изменений не наблюдается, остается сетчатая структура без деформации нитей с незначительным потемнением ткани.

А
Б

Рисунок 3 — Бязь, нагретая при температуре 200 °С при увеличении 10х (А) и 50х (Б)

При температуре 250 °C (рис. 4) уже наблюдается изменение цвета с белого на светло-коричневый.

А
Б

Рисунок 4 — Бязь, нагретая при температуре 250 °С при увеличении 10х (А) и 50х (Б)

При температуре 300 °C (рис. 5) наблюдается потемнение бязи до светло-коричневого цвета. Также наблюдаются в некоторых частях утолщение нитей и их сжатие: происходит усадка ткани.

А
Б

Рисунок 5 — Бязь, нагретая при температуре 300 °С при увеличении 10х (А) и 50х (Б)

При температуре 350-400 °C (рисунки 6, 7) бязь приобретает черный цвет, происходит значительная усадка ткани.

А
Б

Рисунок 6 — Бязь, нагретая при температуре 350 °С при увеличении 10х (А) и 50х (Б)

А
Б

Рисунок 7 — Бязь, нагретая при температуре 400 °С при увеличении 10х (А) и 50х (Б)

Далее проводилось изучение бязи со следами огнестрельного повреждения и было установлено, что при температуре 350 и 400 °С на ткани следы копоти стали не видны, порошинки сгорели, сквозное огнестрельное повреждение изменено.

Для решения вопроса установления огнестрельного характера повреждений эксперт выявляет поясок обтирания, копоть, частицы пороха и на основании анализа этих следов делает вывод, что повреждение является огнестрельным. При воздействии на ткань температуры 400 °С решить этот вопрос возможно в ходе комплексной судебно-баллистической и химической экспертизы. Для досто­вер­ного установления огнестрельного характера повреждения на ткани используется эмиссионный спектральный анализ.

Бязь со следами выстрела, нагретая при температуре 350 °С, исследовалась в инфракрасных лучах различной длины волны (от 715 до 1000 нм) при помощи видеоспектрального компаратора «Docucenter Nirvis Projectina» (рисунок 8). В результате установлено, что в проходящем инфракрасном излучении возможно выявить следы копоти и пояска обтирания на измененной термическим воздейст­вием бязи.

Рисунок 8 — Фотоизображения следов выстрела на бязи, подвергшейся нагреву 350 °С, выполненные в проходящем освещении видимой зоны спектра (А) и инфракрасной зоны спектра (Б)

Таким образом можно сделать вывод о том, что следы копоти выстрела на бязи, подвергшейся нагреву при температуре около 350 °С, возможно успешно выявлять в инфракрасной области спектра диапазоном от 715 до 1000 нм, наилуч­ший результат получается при исследовании в спектре 830 нм.

Захаров В. О. — старший эксперт Экспертно-криминалистического центра Приволжского Линейного Управления внутренних дел на транспорте, магист­рант 3-го курса по программе «Деятельность правоохранительных органов и суда: теория и практика» Поволжского института (филиал) федерального го­су­дарственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста Рос­сии)» (г. Саратов)

Захаров В. О. — Еділ бойындағы Көліктегі ішкі істер желілік басқармасының сараптамалық-криминалистикалық орталығының аға сарапшысы, «Құқық қор­ғау органдары мен соттың қызметі: теория және практика» бағдарламасы бойын­ша 3-курс магистранты, «Бүкілресейлік мемлекеттік Әділет университеті (Ресей Әділет министрлігінің РПА)» жоғары білім берудің федералды мемле­кеттік бюджеттік білім беру мекемесінің Еділ институтының (филиалы) (Саратов қ.)

Zakharov V. O. — senior expert of the Forensic Center of the Volga Linear Department of Internal Affairs in Transport, 3rd year undergraduate under the program «Activities of law enforcement agencies and the courts: theory and practice» of the Volga Institute (branch) of the federal state budgetary educational institution of higher education «All-Russian State University of Justice (RPA of the Ministry of Justice of Russia)» (Saratov)

Смушкин А. Б. — научный руководитель, доцент кафедры уголовного права и процесса Поволжского института (филиал) федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Всерос­сий­ский государственный университет юстиции (РПА Минюста России)» (г. Са­ратов), кандидат юридических наук, доцент

Смушкин А. Б. — ғылыми жетекші, «Бүкілресейлік мемлекеттік Әділет университеті (Ресей Әділет министрлігінің ӨКП)» жоғары білім берудің федералды мемлекеттік бюджеттік білім беру мекемесінің Еділ институтының (филиалы) қылмыстық құқық және процесс кафедрасының доценті (Саратов қ.), заң ғылымдарының кандидаты, доцент

Smushkin A. B. — supervisor, associate professor of the department of criminal law and procedure of the Volga Institute (branch) of the Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education «All-Russian State University of Justice (RPA of the Ministry of Justice of Russia)» (Saratov), candidate of law, associate professor

УДК 343.98

СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ КРИМИНАЛИСТИКИ

КРИМИНАЛИСТИКАНЫҢ ҚАЗІРГІ ТЕНДЕНЦИЯЛАРЫ

MODERN TRENDS IN CRIMINOLOGY

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность. В ходе ежегодного анализа отчета МВД России: в 2019 году было зарегистрировано более 2 млн. преступлений, по которым в последующем возбуждены уголовные дела. К этой цифре также стоит прибавить количество отказных материалов и объем латентных преступлений, которые не были учтены по тем или иным причинам[1]. В результате формируется достаточно пугающая цифра, характеризующая количество совершаемых преступлений на территории России. В связи с чем, актуальность криминалистики, как науки в целом, так и ее теоретических и практических составляющих остается на достаточно высоком уровне.

Большую часть теоретических и практических знаний по криминалистике, включая отдельные элементы знаний системы: общая теория, криминалистическая техника, тактика и методика изучаются практикующими сотрудниками в рамках получения высшего или среднего юридического образования. Однако глубокие позна­ния в криминалистической технике получают исключительно эксперты-кри­миналисты, в криминалистической тактике и методике – оперативные работники и следователи. Как правило, сотрудники иных подразделений, таких как подразде­ления по делам несовершеннолетних, сотрудники по соблюдению администра­тив­ного законодательства, иные подразделения по охране общественного порядка про­хо­дят криминалистику и ее разделы сжатом виде.

Важность использования знаний криминалистики и ее разделов, особенно техни­ко-криминалистических средств, тактических приемов и методик расследо­вания отдельных видов преступлений – сложно недооценить, так как большинство из указанных разделов необходимы в самые ответственные моменты, такие как проведение первоначальных следственных действий и оперативно-розыскных ме­роприятий, раскрытие и расследование уголовных дел. К одному из самых важных следственных действий бесспорно относится осмотр места происшествия, в резу­ль­тате проведения которого руководитель следственно-оперативной группы при­ме­няет все возможные технико-криминалистические средства, включая специа­лис­тов нужного профиля: кинологов, криминалистов, взрывотехников и т.д. Ре­зуль­татом таких применений будет полное описание и фиксация места проис­шест­вия, изъятие комплекса следов и получение объективной картины произошедшего.

При осуществлении ежедневной оперативно-служебной деятельности органа­ми внутренних дел должны осуществляться не только технические или органи­за­ционные мероприятия, но и процессуальные и методические. Такие разноплано­вые требования необходимы для качественного сбора вещественных доказа­тельств и их обязательной допустимости со стороны надзорных и судебных орга­нов. В связи с этой целью сотрудникам следственных органов, органов дознания и экспертно-криминалистических подразделений необходимо постоянно совершен­ст­вовать свои познания в области криминалистики и ее элементов системы.

С вышеуказанными тезисами актуальность представленной работы обуслав­ли­вается не только теоретической и практической значимостью использования криминалистических знаний, но и пониманием того, что современная криминалис­тика не стоит на месте. С развитием технологий, цифровизацией и компьютериза­ци­ей общества, в самой криминалистике также происходят существенные измене­ния, связанные с усовершенствованием технико-криминалистических средств, так­тики, методики. Появление новых видов преступлений влекут за собой разра­ботку новых тактических приемов, а также методик расследования указанных преступлений.

Объектом исследования выступают общественные отношения, складываю­щиеся между процессуальными лицами, занимающимися расследованием и рас­кры­тием уголовных дел и использующие современные возможности технико-криминалистических средств, тактических приемов и методик расследования от­дельных уголовных дел.

Предметом исследования являются современные направления развития всех разделов криминалистики: общая теория, криминалистическая техника, кримина­листическая тактика и криминалистическая методика.

Цель исследования заключается в системном анализе всех известных, в нас­тоящее время, направлений развития криминалистики и их дальнейшая судьба.

В соответствии с указанной целью были поставлены следующие задачи, отра­жающие основные идеи и аспекты исследования:

  • изучить современные направления изменения криминалистики, связанные с нововведениями в общей теории криминалистики, концепциями в криминалис­тике, частными теориями криминалистики и изменения, связанные со структурой криминалистики;
  • рассмотреть современные научно-технические средства для регистрации и учёта экспертно-криминалистической информации;
  • изучить современные криминалистические средства, используемые для эксперт­ного исследования криминалистических объектов;
  • проанализировать правовые, организационные и методические проблемы крими­налистической техники на современном этапе;
  • перечислить современные тенденции развития криминалистической такти­ки;
  • рассмотреть современные направления криминалистической методики.

Эмпирической основой работы стали материалы судебной, следственной и экспертной практики в области расследования и раскрытия уголовных дел.

Теоретическую основу исследования составили научные труды следующих ученых: Р. С. Белкин, И. Ф. Герасимов, Л. Я. Драпкин, Н. П. Яблоков, В. А. Образ­цов, О. Н. Коршунова, А. А. Степанов, Е. П. Ищенко, А. А. Топорков, Г. А. Зорин и многих других.

Научная разработанность магистерской диссертации заключается в комп­лек­сном исследовании состояния криминалистики, ее особенностей в настоящее время. Выявление проблем и современного состояния элементов системы крими­на­листики.

В результате проведенного теоретического исследования на защиту выно­сят­ся следующие положения:

  • современная общая теория криминалистики требует внесения дополнитель­ных разделов, связанных с гендерными и ювенальными направлениями;
  • современные частные криминалистические теории содержат в себе различ­ные знания о криминалистической диагностике, участниках уголовного судо­про­из­водства, противодействии и преодолении процесса расследования и т.д., тем самым они совершенствуют отдельные положения криминалистической техники, тактики и методики расследования отдельных видов преступлений;
  • в настоящее время ученые-криминалисты все чаще предлагают добавить в систему криминалистики новые разделы, которые обусловлены развитием общест­ва и судебного производства, а также различными новыми техническими достиже­ниями и совершенствованием судебной системы, касающейся принципами состя­зательности сторон и процессом доказывания;
  • ведение натурных коллекций, виртуальных картотек и иных баз данных – существенно увеличивает скорость и качество экспертных исследований, что поз­воляет проводить исследования в оперативный промежуток времени и раскрывать преступления по «горячим следам»;
  • в настоящее время Россия движется в своем индивидуальном направлении по разработке и совершенствованию технико-криминалистических средств. К поло­жительным моментам стоит отнести: внедрение систем ДНК-анализа на всей территории нашей страны, внедрение фото и видеофиксации во всех крупно насе­лен­ных городах и местах массового скопления людей.
  • на современном этапе развития криминалистической тактики можно отнес­ти: улучшение тактико-криминалистических приемов и рекомендаций, связанных с проведением конкретных следственных действий; внедрение новых следствен­ных действий, связанных с улучшением процесса расследования уголовных дел и раскрытия преступлений; использование знаний, полученных в рамках других наук, в том числе интегрирование ранее неиспользовавшихся отраслей в кримина­листику; применение технико-криминалистических средств, их расположение, порядок использования, с целью получения наиболее эффективных результатов; исследование проблем взаимодействия органов предварительного расследования, дознания с иными участниками уголовного процесса; необходимость развития тактики судебного следствия, так как в настоящее время указанному направлению не уделяется должное внимание; проработка вопросов, связанных с проведением предварительного расследования органами следствия или дознания и принятия процессуального решения о возбуждении уголовного дела или отсутствия состава преступления и вынесения «отказного материала».
  • современная криминалистическая методика полностью опирается на прак­тическое внедрение тех или иных положений криминалистики в деятельность правоохранительных органов. В настоящее время, наиболее важную роль играют частные методики расследования отдельных видов преступлений.

Методологическую основу магистерской диссертации составили общенауч­ные и специальные методы – исторический, функциональный, системно-структур­ный, сравнительно-правовой, аналитический и др. В основу методов были положе­ны следующие принципы – историзма, объективности, всесторонности и др.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что выводы и предложения работы могут способствовать развитию научных знаний об исполь­зо­вании криминалистики.

Практическая значимость магистерской диссертации заключается в интере­се для сотрудников экспертно-криминалистических подразделений, следователей и оперативных подразделений полиции МВД России, студентов и преподавателей учебных заведений при изучении вопросов, связанных с криминалистикой.

Апробация результатов исследования была проведена в следующих статьях: «технико-криминалистическое обеспечение раскрытия и расследования преступ­ле­ний на современном этапе»; Расследование преступлений в условиях цифрови­зации: криминалистический аспект.

В ходе исследования данной темы были использованы: Конституция Россий­ской Федерации, Уголовный кодекс, Уголовно-процессуальный кодекс, федераль­ные законы и ведомственные приказы МВД России: Федеральный закон «О госу­дарственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ и др.

Выводы и заключения, сделанные в представленной работе, могут быть исполь­зованы при подготовке и написании научных статей и выпускных квали­фикационных работ.

Структура работы состоит из введения, двух глав, девяти параграфов, заклю­чения и библиографического списка.

ГЛАВА 1. СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ КРИМИНАЛИСТИКИ

1.1. ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ КРИМИНАЛИСТИКИ

Криминалистика как самостоятельная наука стала формироваться в середине прошлого столетия, в настоящее время в классическом виде система кримина­лис­тики состоит из четырех разделов: общая теория криминалистики, криминалис­ти­ческая техника, криминалистическая тактика и методика. В представленном параг­рафе проанализируем основные тенденции развития первого раздела криминалис­тики, связанного с теоретическими положениями.

В нашей стране криминалистическое обеспечение раскрытия и расследования уголовных дел развивается по традиционному пути: совершенствуются отдельные её средства, приемы и методы; разрабатываются частные методики исследования различных видов доказательств, внедряются новейшие программные оборудова­ния и системы и т.д. В подтверждение вышесказанному стоит указать понятие одного из элементов системы криминалистики: криминалистическая техника, в научной литературе – это совокупность приборов, аппаратов, инструментов, при­способлений, материалов, применяемых в криминалистических целях, при рассле­довании, раскрытии и предупреждении преступлений[2].

Е. П. Ищенко в своих работах отмечает следующее: «…следователям необхо­ди­мо знать современные научно-технические средства, активно и целенаправ­лен­но уметь использовать их в своей практической работе»[3].

Вместе с тем он утверждает: что «сама по себе криминалистическая техника – не исключение, предполагается соответствовать уровню её сложности и возмож­ностям организовать «систему данного производства». Иными словами, если сле­дователю или иному уполномоченному на то лицу не удается правильно орга­ни­зо­вать использование технико-криминалистических средств, то последняя наобо­рот начинает тормозить процессы расследования преступлений. Одной из основ­ных задач криминалистики на сегодняшний момент – является разработка методов и методических рекомендаций по рациональному практическому применению всех имеющихся в распоряжении правоохранительных органов технико-крими­на­листических средств. Также необходимо не забывать про субъектов применения знаний криминалистики – это, в первую очередь криминалисты, следователи, оперативные работники и иные субъекты. Нужно на постоянной основе повышать уровень компетенции данных субъектов, обучать их работе с техническими сре­д­ст­вами, новыми тактическими приемами и отдельными методиками и т.д.»[4].

Указанные выше противоречия внедрения в практику раскрытия и расследо­ва­ния преступлений знаний криминалистики находят место в уголовно-процес­су­аль­ном законодательстве прошлого столетия: в УПК РСФСР 1922 г. 1923 г. затем 1926 г. допускалось использование специальных познаний только в рамках произ­вод­ства судебных экспертиз. «Настоящий УПК РФ пересмотрел данную позицию и допустил использование в рамках следственных действий: осмотров мест про­исшествий, обысков, допросов специалистов, которые применяют технико-крими­на­листические средства, методы и приемы, однако их самостоятельное производ­ство выходит за рамки «законности». Определенные в УПК РФ правила «примене­ния» и «использования» специальных познаний, а также «участия» сведущих лиц в рамках проведения следственных действий позволяют решить лишь некоторые функциональные и процессуальные особенности субъектов технико-криминалис­тической работы, но не содержание криминалистики в целом»[5].

Важным остается тот факт, что любое использование технико-криминалисти­ческих средств или специальных познаний сведущими лицами, с позиции уголов­но-процессуального права трактуется как вспомогательную составляющую, на­прав­ленную на раскрытие, расследование и предупреждение преступлений. К такому отношению технико-криминалистических средств и специальных позна­ний в первую очередь послужило относительно недавнего становления кримина­лис­тики, как самостоятельной науки. Отсутствие достаточно «серьезных» и доро­го­стоящих приборов свидетельствовало лишь о том, что результаты использо­вания последних носили лишь вспомогательный характер. Также не менее важным моментом являлось организационно-штатное распределение сил и средств отделов ОВД, уровнем подготовки специалистов.

Еще к 1970 году профессором Р. С. Белкиным был сформирован первый тео­ре­ти­ческий раздел криминалистики, связанный с теорией. В указанный раздел вошло:

  1. Само понятие предмета криминалистики, его задач, целей, а также место в системе научного знания, содержание общей теории криминалистики.
  2. Описан механизм совершаемых преступлений.
  3. Отражена система знаний, в которую включены: информация о преступ­лении и самом преступнике, а также возможных доказательствах и их значимости[6].

Важно указать на различные подходы авторов к содержанию первого раздела общей теории криминалистики, в который они относят разные элементы.

Разберем основные работы известных криминалистов, в том числе противоре­чащие друг другу.

В учебнике по криминалистике под редакцией И. Ф. Герасимова и Л. Я. Драп­кина, в состав первого раздела общей теории криминалистики вошли: введение в курс криминалистики, история развития криминалистики, отдельные частные учения о криминалистике, взаимодействие субъектов общественности в процессах раскрытия и расследования преступлений[7].

В ином учебном пособии о криминалистике, вышедшем под редакцией А. В. Ду­лова, в первый раздел вошли следующие элементы: теоретические осно­вы, задачи, функции и предмет криминалистики. Также были выделены объекты криминалистического изучения, пути и особые методы их исследования, перечис­лены принципы, которые необходимо соблюдать при их исследовании. Особен­ностью, описанной в указанном учебном пособии, является необходимость не толь­ко перечислить изучаемые объекты, но и выделить цели и пути их исследо­вания. К таким целям автор относит установление совокупности всех материаль­ных объектов преступления, их взаимосвязь, выявление совокупностей объектов преступления, а также выделение мотивов и способов совершения преступления, посредством изучения материальных объектов преступления[8].

К еще одной структуре криминалистической теории необходимо отнести по­ло­жения, выдвинутые Н. П. Яблоковым, в систему теории которого вошло помимо основных теоретических элементов, такие как: методология, отдельные методы кри­миналистики, ее основной деятельности, криминалистическая диагностика, кри­миналистическая идентификация, криминалистическое моделирование, кри­ми­налистическое версионное мышление, криминалистическая профилактика и т.д.[9].

В учебнике по криминалистике под редакцией В. А. Образцова теоретический раздел включает в себя всего два основных направления: «Введение в криминалис­тику» и «Поисково-познавательная деятельность в уголовном судопроизводстве как объект криминалистического обеспечения».

Первое направление включает в себя традиционные элементы предмета, понят­ия, места криминалистики как науки и т.д. Основным отличием является вторая часть, в которую включены объекты криминалистического исследования, связанные с методами их познания[10].

Отдельного внимания заслуживает курс криминалистики под редакцией В. Е. Кор­ноухова, в которой теория криминалистики отражена в двух частях:

  • в первую часть вошли теория следоведения, в ней описаны процессы отобра­жения системы следов на месте происшествия при совершении различных деяний или в различных человеческих сферах, перечислены виды следов. В представ­лен­ном разделе также описаны взаимосвязи между способами совершения преступле­ния и группами следов, которые оставляет злоумышленник.
  • во вторую часть теории вошли различные учения о средствах познания со­вер­шенного преступления, оперативно-розыскные и иные мероприятия, которые обеспечивают раскрытие преступлений. Также в раздел вошли закономерности расследования и профилактики преступлений.

В представленных двух разделах работы не указано про классические эле­мен­ты общей теории криминалистики: объект, предмет, система, методы и само место криминалистики в системах наук. Авторы указанной книги решили выделить пред­ставленные элементы в отдельный раздел: «Введение в курс кримина­лис­тики», тем самым основные элементы не нашли свое отражение в общей теории[11].

В курсе криминалистики, изданной в трех томах, под редакцией О. Н. Коршу­новой и А. А. Степанова, каждая книга содержит в себе отдельные разделы, в первый раздел входят общие вопросы теории: история развития, понятие, предмет, методы и т.д. Во второй части описаны вопросы теории преступления: само по­нятие преступления, криминалистическая характеристика преступления, личность преступника и потерпевшего. В третьей части описаны положения о раскрытии преступлений: криминалистические версии, планирование расследования, крими­на­лис­тические диагностика и идентификация[12].

В более поздних учебных издания по криминалистике структура теории стала выступать в меньшем количестве разделов, однако само содержание разделов стало более емким и сложным. Так в учебнике по криминалистике под редакцией Л. Я. Драпкина и В. Н. Карагодина общая теория включала в себя всего две части: курс введения в криминалистику и теории и учения криминалистики. Первая часть также содержит в себе основные элементы криминалистики, вторая часть более узкие направления о теории преступления и раскрытия[13].

Иного разделения общей теории криминалистики придерживаются Е. П. Ищен­ко и А. А. Топоркова, которые отдельно выделили историю развития криминалистики, после включили теоретические положения и частные теории[14].

Уже в другой редакции того же автора Е. П. Ищенко и А. Г. Филиппова, указа­но шесть частей теории криминалистики: криминалистика как самостоятельная нау­ка, теории и учения криминалистики, теория расследования, криминалисти­ческое планирование, взаимодействие органов предварительного расследования с органами оперативно-розыскной деятельности и история криминалистики[15].

Не менее сложной структурой представлена теория криминалистики в учебни­ке под редакцией Н. П. Яблокова, в которую включены следующие элементы: науковедческая часть; историю развития криминалистики; теория преступлений; методология; теория и учения; профилактика преступлений; криминалистическое изучение личности и потерпевшего, автоматизированное обеспечение криминали­сти­ческой деятельности. В теорию преступления включены вопросы кримина­лис­тической характеристики отдельных преступлений, а также их расследование[16].

После проведенного анализа различных взглядов на содержание общей тео­рии криминалистики возможно сделать несколько выводов:

  1. Первый раздел системы криминалистики содержит в себе основные поло­же­ния теории, в которую включены: наука криминалистика, ее понятие, место в сис­теме смежных наук, предмет, задачи, методология и иные основополагающие эле­менты.
  2. Все перечисленные элементы первого раздела системы криминалистики пред­ставляют собой науковедческие основы криминалистики. Они подробно описываются в учебниках и учебных пособиях разных авторов, однако по своему содержанию могут различаться, как в незначительной степени, так и иметь сущест­венные отличия. В некоторых работах авторов нет тех или иных положений, либо наоборот – в систему теории первого радела криминалистики включено очень много сложных элементов.

В общую теорию криминалистики обязательно должны входить не только теоретические положения, но и методологические, а также положения теории преступления и расследования. Если указанные положения не будут включены в первый раздел криминалистики, то практические разделы, включающие технику, тактику и методику будут наполняться лишней теоретической информацией.

  1. Включение основных теоретических элементов криминалистики в первый раздел не означает их одинаковое восприятие разными авторами, наоборот некоторые из позиций авторов сильно противоречат друг другу.

К примеру, при изучении предмета криминалистики все ученые указывают на необходимость исследования всех закономерностей, которые попадают под науку криминалистику, однако четкого перечисления таких закономерностей нет. Сле­до­вательно, единого подхода к предмету криминалистики также нет, однако боль­шин­ство ученых-криминалистов считают, что закономерности механизма прес­туп­ления и возникновения дальнейшей информации о нем – являются основными.

Отдельного мнения придерживается Г. А. Зорин, который выделяет в предме­те криминалистики не только спорные закономерности, но и различные парадок­сы, связанные с совершением и сокрытием преступления; их предварительного рас­сле­до­ва­ния; проведение исследований и экспертиз по имеющимся доказа­тельствам; судебного процесса; противостояния сторон судопроизводства; а также различных методов раскрытия и расследования. Представленные парадоксы Г. А. Зо­рин предлагает указывать в отдельных подразделах общей теории крими­на­листики, которые вероятнее всего необходимо будет изучать отдельным участ­никам судопроизводства, таким как защитник, государственным обвинителем и т.д.[17].

К решению вопроса о предмете криминалистики необходимо относить вопрос всей системы криминалистики. В настоящее время большинство авторов указыва­ют на четыре основных раздела криминалистики, однако все чаще отдельные ав­торы указывают на увеличение общего количества разделов криминалистики.

У большинства авторов содержание раздела общей теории криминалистики различно, однако в целом все элементы присутствуют в тех или иных подразделах.

На протяжении более чем полувека разделы как всей системы кримина­лис­тики, так и ее первой части – общей теории были сформированы и сложены в сис­тему. Однако, в связи с развитием научно-технического прогресса, цифровизации общества, появления новых видов преступлений, авторы все чаще высказываются о необходимости видоизменения всей системы криминалистики и добавления в нее новых разделов.

1.2. НОВЕЙШИЕ КОНЦЕПЦИИ КРИМИНАЛИСТИКИ

За время своего существования и развития криминалистическая наука стала некой универсальной формой применения различных технико-криминалис­ти­чес­ких средств, специальных познаний и специалистов, а также использование раз­лич­ных тактических и методологических способов расследования и раскрытия пре­ступлений. Одновременно с прочно закрепившейся позицией современной криминалистики в теоретических и практических сферах человеческой деятель­ности – появляются новые тенденции ее развития, связанные с различными на­прав­лениями развития научно-технического прогресса, цифровизации общества и автоматизации процессов расследования и раскрытия уголовных дел. В связи с чем в настоящее время имеются некоторые аспекты, требующие к себе внимания, к таким аспектам стоит отнести:

  • необходимость в точном толковании объекта и предмета современной кри­ми­на­листики, а также значительное расширение и увеличение элементов струк­туры криминалистики;
  • выделение новых видов и направлений развития общей теории кримина­листики, а также разделов криминалистической техники, тактики и методики;
  • проблемы, связанные с местом криминалистики среди смежных наук, в про­цессах расследования и раскрытия преступлений, а также в практической деятель­ности иных субъектов правоприменения.

В настоящее время одним из главных споров выступает общая структура всей криминалистики, количество ее разделов и выделение новых подразделов. Также большое внимание уделяется ситуационному подходу, который является одним из приоритетных в криминалистическом мышлении[18]. В последнее время в разделах криминалистики предлагается внести некоторые дополнительные элементы, к основным из которых относятся:

  • криминалистическая стратегия[19];
  • учение о криминалистической организации раскрытия и расследования преступлений[20];
  • криминалистическая адвокатология[21];
  • банковскую криминалистика[22];
  • криминалистика хозяйственной деятельности[23] и др.

Практическая работа правоохранительных и государственных органов, в том числе разработки диссертационных исследований, гражданское, администра­тив­ное, арбитражное судопроизводство приобретают новый вид деятельности: это сос­тя­зательность сторон, доказывания той или иной позиции и т.д. Все чаще адво­каты, сами подсудимые или ответчики собирают необходимые доказательства, ко­торые подтверждают ту или иную позицию, назначают независимые экспертизы, вызывают сведущих лиц, проводят расследования и т.д. С помощью специалистов проводятся исследования различных видов доказательств, в результате которых про­исходит излечение злоумышленника или противозаконных действий со сто­роны иных лиц.

Все чаще в рамках административного судопроизводства, используются све­ду­щие лица, криминалистически значимая информация, доказательства и т.д.

В настоящее время все дорожно-транспортные происшествия, в результате ко­торых был причинен вред здоровью или транспортному средству – расследуются аналогично уголовных дел, собираются материалы, проводятся осмотры мест происшествий, изымаются доказательства и т.д. Следовательно, пока не известно решение, которое будет принято по конкретному дорожно-транспортному проис­шествию – собирается полный пакет документов, используются технико-крими­налистические средства, способы, приемы и методы.

В результате такого смешивания всех видов судопроизводства происходит ис­поль­зование всех разделов криминалистики при рассмотрении любого дела, в том числе по делам гражданско-правовых отношений. При их исследовании приме­няют­ся положения диагностики и идентификации; механизмов следообразования, исследующие закономерности обнаружения, выявления и фиксации материально фиксированных следов и иных объектов. В любом деле, связанном со спором сто­рон, независимо от формы судопроизводства – привлекаются специалисты или све­дущие лица, в том числе негосударственных и частных организаций. В случае споров между представленными сторонами суды принимают стороны более сер­тифицированных специалистов, имеющих соответствующие сертификаты, уро­вень образования и необходимое технико-криминалистическое оборудование.

Получается, что в настоящее время, криминалистика вместе с иными про­цес­суальными науками сливается в одно целое, результатом чего становится судебное разбирательство с вынесением того или иного решения. Однако с другой стороны никакого сливания не происходит, а криминалистика просто оказывает услуги по использованию специальных познаний в той или иной сфере деятельности. В ре­зультате чего, уполномоченные на использование специальных знаний сведущие лица приглашаются для оказания практической помощи, разъяснения спорных вопросов, дачи показаний или заключений. Тем самым криминалистика является обособленной наукой, которая применяется только в конкретных случаях.

В результате чего, получается, что криминалистика выделила новый раздел, ко­торый связан с прикладной криминалистикой в современной юридической прак­тике[24]. При этом неважно в каких именно сферах деятельности используются по­ло­жения криминалистики, основное отличительное свойство заключается в ока­зании реальной помощи процессуальным лицам и гражданам. В рамках указанного раздела возможно использовать положения криминалистики в гражданском, ар­битражном, административном судопроизводстве, при различных рассмотрениях материалов в органах таможни, либо различными нотариусами или иными лицами. Такое положение дел выдвигает криминалистику на относительно новый более серьез­ный уровень.

К основным криминалистическим нововведениям стоит относить изменения, связанные с третьим и четвертым разделами криминалистики, то есть тактика и ме­то­дика криминалистики. Такие изменения связаны с новыми гендерными под­ходами, а также ювенальными подходами в уголовном и административном судо­производстве. В настоящее время возникает серьезная необходимость в различных подходах в проведении расследования в целом, а также осуществления отдельных следственных действий с лицами разных полов. О специфике производства след­ст­венных действий в отношении разных полов неоднократно указывалось в крими­налистических работах[25]. Не менее важными проблемами преступности несовер­шен­нолетних занимались также множество ученых, например стоит назвать труды Л. Л. Каневского, который, на основе многолетних исследований заложил концеп­ту­альные основы расследования и профилактики преступлений, совершенных несовершеннолетними[26]. Развитие идей профессора Л. Л. Каневского, исследо­ва­ния по проблемам криминалистического изучения личности несовершеннолетнего обвиняемого продолжила его ученица – профессор И. А. Макаренко[27].

В связи с вышеперечисленным необходимо разрабатывать и внедрять новые раз­делы криминалистики. Указанные разделы можно назвать гендерное и юве­наль­ное направление в криминалистической тактике и методике.

К новым направлениям можно отнести направлением новых исследований в криминалистической тактике являются разработка проблемы тактики поддер­жа­ния обвинения и тактики защиты в уголовном судопроизводстве[28].

Отдельного внимания заслуживает направление криминалистической методи­ки, в которое входит расследование новых видов преступлений, связанных с ком­пьютерными преступлениями или экстремизмом в глобальной компьютерной се­ти. Во-первых, это связано с низким процентом раскрытия указанных видов прес­туп­лений; во-вторых, указанный вид преступлений угрожает не только отдельным государствам, но и всей мировой безопасности. Криминалистическая методика тре­бует совершенствования старых методик расследования преступлений и разра­ботку новых. Это подтверждается количеством новых видов преступлений и не­боль­шим процентом их раскрытия. Так за 2019 год, из 294 тыс. преступлений, со­вершенных с использованием компьютерных и телекоммуникационных техноло­гий было раскрыто немногим больше 65 тыс.[29]. Также криминалистическая мето­дика серьезно обогатилась за счет тактических действий, осуществляемых самими судебными органами. В результате чего возникли весьма интересные и практи­че­ски востребованные криминалистические рекомендации по тактическому обес­пе­чению и частным методикам судебного следствия[30], в т.ч., и с учетом ситуаци­он­ного подхода[31]. Серьезное внедрение процессов компьютеризации и автома­ти­за­ции сказываются на процессах расследования и раскрытия преступлений в ши­роком смысле, появляются новые виды технико-криминалистических средств, так­тических приемов и методик расследования.

В результате проведенного анализа стоит указать на тот факт, что в настоящее время в криминалистике возникает достаточно большое количество различных но­вовведений, требующих их решения в плане выделения новых разделов в системе криминалистики. К основным нововведениям стоит отнести предложения по раз­ра­ботке отдельных положений при работе с лицами разных полов, несовер­шен­нолетних и т.д.

1.3. ПОЯВЛЕНИЕ НОВЫХ ЧАСТНЫХ ТЕОРИЙ КРИМИНАЛИСТИКИ

Степень значимости частных теорий в становлении криминалистической тех­ни­ки, тактики и методики расследования отдельных видов преступлений сложно переоценить. Быть может по этой причине Р. С. Белкиным в его трехтомном «Курсе криминалистики» отведен частным теориям криминалистики отдельный второй том[32].

Естественно, настоящая система частных теорий криминалистики появилась не сразу. Можно выделить 4 этапа формирования данной системы:

  1. 20-е-30-е годы ХХ века. Этот период характеризуется зарождением общих положений разделов криминалистики, которых на тот момент было три — техника, тактика и методика;
  2. 40-е-70-е годы ХХ века. На этом этапе наблюдается создание общих поло­жений криминалистической тактики и методики расследования отдельных видов преступлений, обусловленных концепцией предмета криминалистической науки и ее структуры того времени.
  3. в 70-е-90-е годы ХХ века, накопив теоретический и практический материал, обобщив его, Р. С. Белкиным создается новый подход к понятию предмета кри­миналистической науки, которая, кстати, была принята большинством видных кри­миналистов того времени. Затем совместными усилиями криминалистических школ Советского Союза, а в дальнейшем и Российской Федерации была создана основная система частных теорий криминалистики, которая в дальнейшем про­дол­жила свое развитие, совершенствование, основа которой, при этом, не изменилась.
  4. 90-е годы ХХ века и по настоящее время. Этот этап отличается появлением новых теорий и совершенствование ранее созданных. Система частных крими­на­листических теорий, предложенная Р. С. Белкиным, на этом этапе в ходе научных дискуссий и обсуждений проходит проверку временем и заслуживает по праву считаться основополагающей.

Таким образом, в основу системы частных криминалистических теорий были включены следующие теории:

  • о частной теории криминалистической диагностике;
  • о частной теории криминалистической идентификации;
  • о частной теории фиксации доказательственной информации;
  • о частной теории навыках преступника;
  • о частной теории механизма преступления (способе преступления);
  • о частной теории криминалистической ситуалогии;
  • о частной теории криминалистической версии и о планировании рассле­дования;
  • о частной теории криминалистической регистрации;
  • о частной теории временных связях (отношений) в уголовном судопроиз­водстве;
  • о частной теории розыска;
  • об частной теории изучения личности участников судопроизводства;
  • о противодействии расследованию и мерах по его преодолению[33].

Данная система очень динамична, находится в постоянном развитии и совер­шенствовании, постоянно пополняется. Хотелось бы обратить внимание на то, что такому развитию системы способствует не только увеличение общего числа част­ных теорий, но и напротив разделение отдельных из них. Так, к примеру, ранее су­ще­ствовало лишь понятие идентификации в криминалистике, теперь же в на­уч­ной литературе говорится о двух теориях: криминалистическая идентификация и криминалистическая диагностика[34].

Если же обратиться в прошлое (1978-1997 гг.), то хотелось бы обратить вни­ма­ние на то, что Р. С. Белкин к частным криминалистическим теориям также от­но­сил частную теорию причинности и частную теорию криминалистического прог­нозирования, также частную теорию о криминалистической профилактике. Но в то же время он называл их «спорными». Стоит обратить внимание на то, что дан­ные теории прекратили свое развитие после ухода из жизни их основателей, таких как Л. Р. Горшенин и многие другие. Также отсутствует динамика в разви­тии очень важного направления для криминалистики — «криминалистическая про­филактика». Одними из последних кто рассматривал этот вопрос в своих док­торских диссертациях были И. И. Иванов (СПб., 2004) и М. Ш. Махтаев (М., 2001). Если просмотреть криминалистическую литературу за последние два десятка лет, то сложно будет найти отдельные главы, посвященные криминалистическому пре­дупреждению преступлений.

Однако имеются отдельные работы криминалистов, имеющие большую пер­спективу в будущем развитии системы криминалистики, к таким трудам можно от­нести работы: А. А. Эксархопуло «О криминалистической теории принятия ре­шений»[35] и И. М. Комарова «Основы частной теории криминалистических опе­раций досудебного производства»[36].

Но в то же время предложения не всех ученых-криминалистов заслуживают внимания и одобрения. Они скорее обусловлены созданием ради создания. Так, по мнению Р. С. Белкина, появление таких предложений объясняется, «массовым увлечением созданием новых частных криминалистических теорий». Он назвал их «своеобразными криминалистическими фантомами, игрой ума авторов, пытаю­щихся таким образом оставить свой след в науке»[37].

Так примерами подобных «новых частных криминалистических теорий», с которыми сложно согласиться из-за их недостаточной аргументированности, являются:

  • криминалистическая фактология,
  • криминалистическая интерпретация,
  • криминалистическая эвристика,
  • криминалистическая теория общения,
  • криминалистическая феноменология,
  • теория криминалистического распознавания;
  • криминалистическая кадаврология;
  • теория криминалистического программирования экспертно-креативных систем;
  • криминалистическая гомология
  • учение о социально-психологических характеристиках преступной среды и ряд других теоретических концепций;
  • теория усложненного непосредственного познания;
  • «криминалистическое учение об организации расследования преступ­ле­ний»[38].

Последняя теория имеет место быть, однако в настоящее время до сих пор не имеет структурированной системы; также возникают проблемы с местом пред­став­ленной теории в общей системе криминалистики, либо указанная теория должна быть в первом разделе криминалистики, либо в отдельном разделе.

Нет смысла подробно рассказывать о каждой из вышеперечисленных теорий, в виду того, что все они уже неоднократно подвергались критике в среде ведущих ученых-криминалистов. Но все же расскажем о некоторых из них, наиболее «по­пулярных».

Например, криминалистическая гомология, авторами которой выступают А. А. Про­тасевич, В. А. Богомолова, С. Н. Образцов и др. По их мнению, данная теория является отраслью криминалистики, «во-первых, о человеке как личности, как следообразующем и следовоспринимающем объекте — носителе информации, имеющей значение для решения правовых и криминалистических задач, во-вто­рых, о средствах, приемах, методах, технологии установления данного носителя ин­формации и его изучения, в-третьих, о средствах, приемах, методах, технологии собирания, анализа, накопления, передачи и использования информации, содер­жа­щейся в памяти ее носителей, а также в материально фиксированных следах на те­ле, одежде, других сопутствующих вещах и объектах, с которыми носитель взаи­мо­действовал, реализуя свою активность в рамках познаваемых в уголовном су­допроизводстве событий»[39].

Они утверждали, что активность и взаимодействие участников интересую­ще­го события, а также их контакт с окружающей средой как раз таки и определяют само событие, механизм и особенности следообразования. Но в тоже время наряду с этим авторами допускается и наличие других отраслей, таких как одорология, тра­сология и многих других, которые также исследуют механизм следо­обра­зования.

Однако согласится с теорией авторов представляется весьма сложно. Проана­ли­зировав их позицию, становится ясно, что, создавая криминалистическое учение о человеке, они в границах своей теории попытались структурно объединить раз­личные области криминалистики, которые традиционно делились на различные раз­делы и подразделы. Так, к примеру, структурно их теория включает в себя све­дения, характеризующие субъект преступления, его поведение при совершении пре­ступления, механизм следообразования, особенности обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления, а также тактику следственных действий с субъек­том преступления. Такая же ситуация и с учением о жертвах преступлений, т.е. виктимологии, поведении потерпевших, следователе и тактики его действий, сви­де­телях. Невольно приходишь к выводу, что основная цель авторов данной кон­цеп­ции является создание криминалистической сверхтеории[40], которая должна была стать основой всей системы криминалистики. Но в то же время создатели гомологии не заметили или не хотели замечать, что предмет и объект их концепции тождественен предмету и объекту криминалистики в целом.

Так, например, в статье «К вопросу о частной теории информационно-ком­пью­терного обеспечения» Е. Р. Россинская указывает, что частная теория «Инфор­ма­ционно-компьютерного обеспечения криминалистической деятельности» долж­на содержать в себе элементы, входящие в различные разделы криминалистики: «криминалистическое исследование компьютерных средств и систем (как раздел криминалистической техники); рассмотрение в криминалистической тактике осо­бен­ностей тактики и технологии производства следственных действий, направ­лен­ных на получение криминалистически значимой компьютерной информации и слу­жить базой для разработки методики расследования компьютерных преступ­ле­ний»[41]. Однако такое положение дел будет вносить путаницу в систему кримина­лис­тики и разрабатываемые теории не будут иметь «свое» конкретное место.

Весьма неясно и место данной теории в системе криминалистической науки, создается впечатление, что автором этого просто не удалось сделать, то есть опре­де­лить как его, так и связь с остальными традиционными разделами и подраз­де­лами. Таким образом, сторонники данной теории, не опровергают наличие в кри­ми­налистике криминалистической трасологии, и одновременно с тем следы тран­спортных средств и иных объектов, которые могли быть использованы при совер­шении преступления, авторы относят к гомологии. А как нам известно из любого курса криминалистики объектами исследования криминалистической трасологии из числа прочих как рас таки и являются следы транспортных средств и следы ору­дий и инструментов.

Кроме всего прочего, включение в систему криминалистической науки дан­ной теории, не дает положительного результата. Заявленные сторонниками данной концепции цели и задачи, решаемые посредством гомологии, давным-давно благо­получно нашли свое решение в различных традиционно сложившихся разделах системы криминалистики. Из этого следует, что данная концепция содержит в себе низкую практическую и теоретическую значимость, соответственно и ценность ее невелика. Она бы только напротив, усложнила и запутала систему криминалис­тики.

Тоже самое можно сказать и о позиции В. Е. Корноухова по вопросу сущности общей теории криминалистики. По его мнению, основой построения структуры общей теории криминалистики должно быть понимание закономерностей прес­туп­ной деятельности, характеристика которым должна быть отражена в системе конкретных научных теорий[42]. В какой-то степени можно согласиться с точкой зрения В. Е. Корноухова.

Но все же следует заметить, что у него недостаточно конкретики при раскры­тии структуры общей теории криминалистики, его подход весьма спорный и сом­нительный. Им было выделено следующие уровни познания: эмпирический и тео­ретический. Соответственно теоретический уровень получил свое отражение в тео­рии доказывания и моделирования, а эмпирический уровень отражается в тео­рии следственных действий и опосредованного познания и эксперимента, так как эмпирический уровень сопряжен с обнаружением и получением информации о кон­кретном событии по следам преступления[43].

Можно выделить две причины, по которым теория В. Е. Корноухова весьма сом­нительна и неоднозначна. Первое, теоретический уровень не раскрывает в пол­ной мере настоящее, устоявшееся структурное содержание данной части кримина­лис­тики. К примеру, метод моделирования является одним из нескольких обще­науч­ных методов опосредованного познания, но при этом он характеризует всего лишь одно направление криминалистического познания из всех возможных и в то же самое время теория доказывания работает с информацией уже ставшей извест­ной.

Второе, формулируя эмпирический уровень познания В. Е. Корноухов ис­поль­зует не совсем понятные теории. По сути своей они не имеют никакого от­ношения к общей теории, и скорее относятся к частно-научным теориям других структурных частей криминалистики.

В последнее время активное продвижение получила теория криминалис­ти­чес­кого распознавания. И в криминалистике были осуществлены неоднократные по­пыт­ки создания такой теории, которая носила бы характер более широкий относи­тельно криминалистической диагностики. К примеру, В. Е. Корноухов в своей работе «Курс криминалистики» подчеркнул, что «теория распознавания отражает закономерности процесса отнесения отдельного объекта (следа) к какому-либо звену классификационной системы на основе разработанной системы признаков с целью решения уголовно-правовых и тактических задач расследования»[44].

Точка зрения В. Е. Корноухова весьма спорна, а именно в области отождеств­ления распознавания, классифицирования и диагностики. Нельзя не заметить, что его теория одновременно объединяет в себе, как уголовно-правовую квалифика­цию деяния, так и следственно-судебную и экспертную диагностики. Причем, если криминалистическая диагностика является неотъемлемой частью общей теории криминалистики, то никак нельзя этого сказать об одном из основных разделов науки уголовного права. Следовательно, формирование подобной теории пред­став­ляется весьма сомнительным и лишенным всякой необходимости.

Также, если рассматривать понятие «распознавание» в теории В. Е. Корно­ухова, то непонятна необходимость в его выделении. Если обратиться к словарю русского языка, то данный термин является синоним к слову «распознание» и ему дано следующее определение – узнавание по каким-нибудь признакам, опреде­ле­ние[45]. Следовательно, распознавание, согласно этой теории, ставит перед собой цель и диагностирования, и классифицирования, и даже идентификации.

Существуют и другие трактовки данной теории, которые не менее дискусси­он­ны. B. А. Образцов считал, что основной целью теории распознавания является объединение различных комплексов задач расследования и общенаучных, частно-научных и специальных криминалистических методов их решения в одну четкую непротиворечивую систему[46].

По представлениям Е. А. Мироновой теория распознавания носит системо­об­ра­зую­щий характер, призванный сгруппировать вокруг себя в одно единое целое все процессуальные направления, отрасли криминалистики, ее концепции и ос­новные понятия[47].

Аналогичной точки зрения о сути теории распознавания придерживался и О. Я. Баев[48].

Но все-таки подобные взгляды ни что иное как очередные попытки создать но­вую «сверхтеорию». Причем данная «сверхтеория» представляет собой объеди­не­ние традиционных в криминалистике направлений и вместе с тем она же отвер­гает некоторые традиционные понятия криминалистики. К примеру, рассматривая теорию распознавания, прослеживается слияние теорий криминалистических иден­тификации и диагностики под «соусом» новой теоретической надстройки, весьма дискуссионной. И некоторые подобные теории и вовсе предлагают отка­зать­ся от понятия криминалистической диагностики. А в итоге такой теорети­ческий «соус» ни что иное, как слабо аргументированные доводы о важности и ценности данной теории для криминалистической науки, которая сопровождается повторением и обобщением традиционных тезисов криминалистики все о тех же криминалистических идентификации и диагностике.

Хотелось бы заметить, что сторонники создания вышеописанных «сверх­тео­рий», таких как криминалистические гомология и распознавание, не проанали­зи­ровали в должной мере их место и влияние на структуру общей теории крими­на­листики и на систему криминалистики в целом. И как было упомянуто выше, вы­деляя «общую» и «особенную» части, авторы подобных «сверхтеорий» предлагали кардинальную перестройку системы криминалистического научного знания.

А некоторые концепции, выдаваемые за качественно новые частные теории криминалистики, являются положениями различных юридических наук, но никак не характеризуются, как криминалистические. Одним из таких примеров является концепция В. Е. Корноухова, характеризующая преступную среду с социально-пси­хологической стороны, детально описывающая обстановку совершения прес­туп­ления и затрагивающая психологический аспект преступного сообщества. Так­же в своей теории он упоминает тактику допроса и комплексы поисковых меро­прия­тий. Таким образом, в концепции В. Е. Корноухова, наблюдается объедине­ние общей теории и иных разделов криминалистической науки. Но проанализиро­вав его идеи, нельзя не заметить, что они не характеризуются, как криминалисти­чес­кие, а скорее носят криминологический характер. Поэтому будет неправиль­ным и безосновательным называть учение В. Е. Корноухова криминалистичес­ким[49].

Нельзя, конечно, отрицать, что криминалистика может заимствовать знания из других юридических и неюридических наук, как, впрочем, может и исполь­зовать знания криминологии. Это можно наблюдать в случае разработки такти­че­ских приемов при проведении отдельных следственных действий, частных мето­дик расследования отдельных видов преступлений. Тем не менее, В. Е. Корноухов так и не смог объяснить, как же все-таки, криминология объединяет общую теорию криминалистики и ее другие разделы.

Можно еще много и долго приводить аргументы против создания вышепере­чис­ленных теорий и им подобным, но хотелось бы попытаться выделить при­мер­ный перечень требований и критериев, которым все-таки должны соответствовать частные криминалистические теории:

  1. предлагаемые научные идеи должны соответствовать предмету кримина­листики, системе закономерностей по возникновению, собиранию, исследованию и использованию доказательственной информации;
  2. новые концепции должны иметь важное значение для всех разделов крими­налистики, не только для общей теории;
  3. тенденция к отражению самых главных проблем современной правоохра­нительной деятельности и уголовного судопроизводства и соответственно направ­ленность на решение этих проблем;
  4. высокий уровень общности отдельных положений частной криминалисти­ческой теории (учения);
  5. частная криминалистическая теория должна быть динамична и подвижна, постоянно совершенствоваться, что позволяло бы ей в будущем стать основой для возникновения нового учения;
  6. выработка совокупности отдельных научных положений частной теории должна основываться на принципе системности;
  7. основные положения зарождающейся частной теории должны вводится в научный оборот, например в кандидатских и докторских диссертациях, серьезных всероссийских и международных научных и научно-практических конференциях и т.д.[50].

Также Р. С. Белкин выделял ряд условий, которым должны соответствовать частные теории: «1) потребности практики борьбы с преступностью; 2) появление знания нового уровня; 3) дальнейшее развитие общей теории криминалистики; 4) развитие самих частных криминалистических теорий»[51].

Л. Я. Драпкин и В. Н. Карагодин отмечали, что «частная теория представляет собой не просто объединение абстракций, а систему концептуальных положений[52].

Как отмечает Н. И. Малыхина, «Выделение среди криминалистических тео­рий общих и частных, очевидно, должно было бы упорядочить их систему[53].

По вопросу места частных криминалистических теорий в системе кримина­лис­тики мнения ученых можно дифференцировать на 2 крупных группы. Неко­то­рые ученые признают частные криминалистические теории частью общей теории криминалистики (Р.С. Белкин, Е.Р. Россинская, А.Ю. Головин, Н.П. Яблоков, Е.И. Зу­ев, В.А. Образцов, Н.И. Клименко, С.Н. Чурилов, и др.[54] Другие ученые (А.А Эскархопуло, Т.С. Волчецкая, Н.А. Селиванов[55]) дифференцируют кримина­лис­тические теории на общие, имеющие отношение ко всей системе кримина­лис­тики (криминалистической идентификации, моделирования и др.) с размещением в первом разделе криминалистики и частные, относящиеся к отдельным разделам криминалистики (о криминалистической фотографии, личности преступника и т.д.) и получающие свое место в соответствующем разделе.

В заключении необходимо сказать о том, что современные частные кримина­лис­тические теории содержат в себе различные знания о криминалистической диагностике, участниках уголовного судопроизводства, противодействие и пре­одоление процесса расследования и т.д. Представленные теории в настоящее вре­мя нуждаются в серьезной структуризации и систематизации. Частные крими­на­листические теории способствуют совершенствованию отдельных положений кри­миналистической техники, тактики и методике.

 1.4. НОВЫЕ ПОДХОДЫ К СТРУКТУРЕ КРИМИНАЛИСТИКИ

За последние 20 лет криминалисты все чаще стали спорить об общей системе криминалистики, которая сформирована из четырех основных разделов.

Получается, что в последнее время к основным сторонникам изменения «клас­сической» системы криминалистики относятся:

  • криминалисты, которых желают вернуть двухэлементную систему крими­на­лис­тики, это общая и особенная части (В. Е. Корноухов, В. А. Образцов);
  • сторонники увеличения разделов криминалистики (А. Г. Филиппов, А. В. Ду­лов).

К примеру, в 2000 г. В. А. Образцов опубликовал свою статью «Криминалис­ти­ческая дидактика: еще раз об изменении научной парадигмы». В указанной статье он предложил совершенствовать структуру современной криминалистики и перейти к системе «общая-особенная части»[56].

К одной из серьезных проблем относятся процессы отчуждения современной криминалистики от интересов правоприменительной практики, как считает А.С. Алек­сандров, это свидетельствует о ее «искусственном» характере. Получа­ет­ся так, что криминалистика на современном этапе «живет» своей жизнью и не вмешивается в практическую деятельность уголовного судопроизводства, немно­гим лишь помогая на стадиях предварительного расследования и дознания. Такие тенденции оказывают сугубо негативное влияние, так как в итоге уголовный про­цесс или любой иной не получает никакой пользы от ныне существующей кри­ми­налистики[57].

Нельзя согласиться и с попытками создать систему криминалистической нау­ки в основу которого ставится такой признак, как субъект применения кримина­лис­тических рекомендаций. Этот тезис, приверженцем которого был В.А.Образ­цов, разделяли и ряд других криминалистов, таких, как например – В.И.Шиканов и А.М. Ларин. Эта идея подразумевает разграничение криминалистики на такие разделы, как например – судейская, прокурорская, оперативно-розыскная, следст­вен­ная и судебно-экспертная. Вместе с тем, существование криминалистики в таком виде определяется, прежде всего, существованием аналогичных свойств у отдельных «криминалистик». Глубокое изучение данной теории наталкивает на мысль о том, что в суждениях ее сторонников, происходит подмена системы кри­ми­налистики как науки на систему учебной дисциплины «Криминалистика». Не­слу­чайно В. А. Образцов при определении различных криминалистических по­нятий и структуры определенных разделов в криминалистике основывается не на результатах криминалистических научных исследований, а руководствуется минвузовским общеобразовательным стандартом[58].

Также согласиться и с позицией С. В. Лаврухина, который настаивал на двух­элементной системе криминалистики. Он предлагал следующее построение систе­мы:

«1. Общая часть.

1.1. Общая теория криминалистики.

1.2. Технико-криминалистические методы, приемы и средства (отрасли техн­ико-криминалистического обеспечения процессов выявления, раскрытия и преду­преждения преступлений).

1.3. Алгоритмы следственных действий (осмотра места происшествия, до­про­са и др.).

  1. Особенная часть (методики выявления, раскрытия и предупреждения пре­ступлений отдельных видов и групп)».

С. В. Лаврухин утверждал, что основу предлагаемой им системы составляет принцип дедукции, то есть: «от всеобщих знаний (общей теории) к общим (второй и третий разделы общей части) и далее к частным»[59].

Получается, что теория автора по сути своей не системна. В реальности же перед нами предстает все та же четырехэлементная система, которую нет необ­ходимости делить на общую и особенную части.

В. А. Гамза также был одним из сторонников внесения изменений в систему, которые бы делили ее на общую и особенную части. По сути своей, его теория была созвучна с основными положениями криминалистики и основами системного подхода и структуру криминалистики он представлял вот так:

1) общая часть криминалистики, состоящая:

— «введение в криминалистику»,

— «теоретические основы криминалистики»,

— «организационные основы криминалистической деятельности»;

2) особенная часть криминалистики, состоящая:

— «криминалистическая техника»,

— «криминалистическая тактика»,

— «криминалистическая методика»[60].

В. А. Гамза детально дает характеристику предложенной им структуры.

Но положительно оценить его теорию все-таки сложно. В первую очередь про­слеживается искусственный характер подобного системного подхода. Стоит за­ме­тить, что классическая система из четырех элементов самодостаточна и нет необ­хо­димости в дополнительных теоретико-системных надстройках. И в тоже время и самому автору не удается доказать данную необходимость. Так, к примеру, В. А. Гам­за говорит следующее: «все элементы системы обязательно содержат об­щие черты, признаки, свойства. Кроме того, некоторые элементы (как самостоя­тель­ные системы) могут содержать общие компоненты. Такие компоненты (эле­мен­ты второго порядка) могут быть выделены из элементов системы и сведены либо в самостоятельный элемент системы, либо в новый компонент какого-либо дру­гого элемента системы»[61]. Комментируя вышесказанное нельзя не заметить, что общая теория криминалистики и является тем разделом, который включает в себя общие для этой науки положения. Данный раздел регулярно обновляет свою теоретическую базу, включая в себя также теории и учения, появляющиеся в дру­гих разделах криминалистики. В следствии этого не усматриваются и причины для предложенной автором перестройки в традиционной криминалистической сис­теме.

Следующим положением, с которым сложно согласиться является то, что В. А. Гам­за исключил из своей «общей части» большую часть частных кримина­листических теорий и учений, либо перенес часть из них в другие структуры кри­миналистики. В частности, такой элемент, как «следственные версии», В. А. Гам­за отнес к «основам криминалистической методики».

Много недоработок прослеживается и в предложенной автором «особенной час­ти». Непонятно почему по мнению автора в ней не нашлось места таким клас­сическим разделам, как криминалистическое исследование огнестрельного и хо­лод­ного оружия, криминалистическая габитоскопия и криминалистическая фото­гра­фия. Также В. А. Гамза подробно раскрывает содержание криминалистической тактики, но в тоже время он не отмечает основополагающие понятия данного раз­дела, такие как – тактический риск, тактическое решение, тактические задачи. Хо­те­лось бы также отметить, что у автора встречается большое количество терми­но­ло­гических неточностей, повторений в структуре и недопустимые «новации» в по­нятийном аппарате. Так, к примеру, непонятно каким образом в криминалис­ти­ческой технике одновременно присутствуют «криминалистическая трасология» и «криминалистическое следоведение». И это только один из множества примеров.

Следующим подлежащим критике моментом в системе В. А. Гамзы являются новые разделы, выдвинутые им, а именно «актуальные теоретические проблемы со­временной криминалистики», «актуальные проблемы криминалистической тех­ники», «актуальные проблемы криминалистической тактики»[62]. Неясна научная обоснованность перечисления проблем криминалистики и тем более создания отдельных разделов под них. Ведь, когда мы говорим о науке, в частности кри­миналистике, мы подразумеваем систему знаний, но никак не накопленный «ба­гаж» проблем и неудач в процессе ее становления и развития.

Также нельзя не отметить и то, что в свою систему В. А. Гамза добавил новые об­ласти знаний, которые к системе криминалистики имеют посредственное отно­ше­ние, если не сказать, что и вовсе не имеют никакого отношения. Так, в частнос­ти, при рассмотрении такого раздела как криминалистическая методика, им выдви­гаются: «методики криминалистического обеспечения участников уголовного про­цесса, оперативно-розыскной деятельности, частной правоохранительной деятельности, не уголовных правовых процессов (судопроизводств), безопасности коммерческих организаций, безопасности личности». В настоящее время крими­налистические знания все чаще применяются в разных сферах человеческой дея­тель­ности и это, несомненно, носит объективный характер, но все же данное об­стоятельство ни в коем случае не влияет на процесс изменения в системе крими­на­листической науки. Таким образом, создание вышеперечисленных «методик» никоим образом не согласуется с объектом и задачами криминалистики, ее пред­метом. Данные «методики» скорее имеют отношение к тем наукам, в которых объектом соответственно будут перечисленные виды деятельности. И при этом здесь прослеживается лишь заимствование знаний криминалистики. Это созвучно с ситуацией, когда и криминалистика для решения своих собственных задач при­бегает к использованию знаний иных наук.

Таким образом, проанализировав криминалистическую систему В. А. Гамзы, можно подытожить, что она не соответствует основным положениям и принципам системного подхода и не согласуется с традиционными представлениями о содер­жании криминалистической науки.

Следующим представителем из числа криминалистов-сторонников разделе­ния криминалистики на общую и особенную части, был А. Ф. Волобуев. Хотелось бы проанализировать и его концепцию, так как и он в числе прочих говорил о несовершенстве четырехэлементной системы криминалистики и выделял три основных причины данного обстоятельства[63].

Первой причиной, о которой говорил автор, это было то, что современная учеб­ная литература при определении составных частей криминалистики осно­вывается не на изучаемых закономерностях, а на их содержании. По его мнению, традиционные названия структурных частей криминалистики носят условный ха­рактер, как, в общем, и определенные положения, отнесенные к их содержанию. А. Ф. Волобуев утверждал, что именно это является причиной споров при пост­роении разделов криминалистической науки.

И уже на этой стадии возникает несогласие с позицией автора. В первую очередь хотелось бы отметить, что не столь важно каким образом определяется структура криминалистики, ориентируясь на предмет, либо на содержание. Ведь содержание вытекает из предмета, равно как он сам зависит от объектов научного познания. То же самое можно сказать и о составных частях содержания науки. И напротив, хотелось бы отметить, что при определении понятий основных частей кри­миналистической науки, недопустимо содержание в себе структурного пере­числения составляющих их разделов, подразделов и прочего. В данном случае ав­тору следует говорить не о проблематике структуры криминалистической науки, а скорее о несовершенстве конкретной учебной литературе.

Следующим разногласием с позицией автора, является то обстоятельство, что споры вокруг отдельных проблем частного характера в структуре криминалистики не могут быть поводом для ликвидации, как современной системы науки, так и наименований входящих в нее основных частей. Все-таки, решение подобных проблем вытекает из традиционно сложившихся правил классификации знаний в науке среди ее разделов. Одной из отличительных черт системного подхода во всякой области науки как рас таки и являются эти правила.

Также одним из утверждений А. Ф. Волобуева было то, что структура объекта криминалистической науки должна обусловливать ее систему. Согласно мнению автора: «Исходя из этой посылки и учитывая, что криминалистика изучает два вида деятельности (криминальную и следственную), в содержании криминалис­тики логично выделять соответственно две структурные части. В первой из них долж­но содержаться описание механизма совершения преступлений и следообра­зования с указанием на существующие взаимосвязи и взаимозависимости. Во вто­рой — описание деятельности по расследованию преступлений, зависимостей в выборе и применении средств и методов собирания доказательств»[64]. Увы, но эта мысль по неизвестной нам причине не нашла своего отражения в концепции А. Ф. Волобуева, несмотря на то что она основывается на системе из общей и осо­бен­ной части. Но с большим интересом хотелось бы понаблюдать за тем, каким же образом она реализовывалась бы, в случае деления какой-либо из частных крими­налистических методик расследования отдельного вида преступления на две части криминалистики, ведь любая из них состоит из информации о механизме преступ­ления (т.е. кримхарактеристика) и из рекомендаций расследования преступления.

Третьим аргументом автора против четырехэлементной системы было то обстоятельство, что изложение накопленных знаний в криминалистике «осущест­в­ляется в двух приближениях с позиций категорий «общее» и «особенное» (от общего к особенному)». Автор отмечает, что «многие положения либо носят обще­теоретический характер («общая теория»), либо, если они и имеют практическую направленность, то относятся к расследованию всех преступлений («техника» и «тактика»). В то же время в содержании методики расследования преступлений, объединяющей в себе описание специфики механизма совершения преступлений отдельных видов (криминалистическая характеристика) и процесса их расследо­ва­ния, акцент делается именно на особенностях выдвижения версий, планирования расследования, применении технических средств и тактических приемов и т. д.»[65].

Разбирая данное суждение автора, следует обратить внимание на то, что здесь произошло смешение уровней применения знаний криминалистики, а именно в научном и практическом аспекте. На деле, конечно же, положения общей теории криминалистики применяются в любых ее разделах, что и подтверждает ее звание – системообразующей, чего нельзя сказать о научных положения остальных разделов криминалистики. Применение же криминалистических техники, тактики и методики на практике зависит от типовых задач и характера составляющих эти разделы знаний. Такая практика применения знаний криминалистики существует уже много лет, подтверждая свою уместность, полезность и обоснованность, и опровергающая любые доводы в пользу реформы четырехэлементной системы криминалистики.

Таким образом, подводя итог криминалистической системы А. Ф. Волобуева можно заключить, что его концепция содержит все те же недостатки, присущие ос­тальным сторонникам деления криминалистической науки на общую и осо­бен­ную части, а именно недостаточное количество научных знаний составляющих его систему криминалистики; как и некоторым другим, ему так и не удалось в полной мере раскрыть связь между предлагаемыми им разделами криминалистики и, в общем-то обосновать свою надстройку по типу общей и особенной части.

Другим направлением изменения структуры криминалистики стоит отнести мне­ния авторов, заключающееся в добавлении новых разделов. К примеру, А. Г. Фи­липпов выделяет в системе криминалистики пятый раздел под названием: «Криминалистические вопросы раскрытия и расследования преступлений». А. В. Ду­лов в качестве четвертого раздела криминалистики называет криминалис­тическую стратегию, помещая его между криминалистической тактикой и ме­тодикой[66].

Структура системы криминалистики по Г. А. Зорину состоит из семи разде­лов: теория криминалистики; методология криминалистики; стратегия крими­на­лис­тики; криминалистическая тактика; криминалистическая методика; крими­на­листическая техника и криминалистическая экспертология[67].

Отдельно стоит остановиться на предложениях ученых-криминалистов внед­рить и разрабатывать новые разделы криминалистики, например такие как: крими­на­листические характеристики отдельных видов преступлений (криминалис­ти­ческая характеристика преступлений как категория современной криминалистики А. Ю. Головин[68]); криминалистическая адвокатология, занимающаяся разработ­кой проблем защиты подозреваемых или смягчения их наказания, посредством применения специальных познаний и криминалистики в целом (криминалис­ти­ческая адвокатология О. Я. Баева[69]).

Итак, рассмотрев различные подходы к структуре криминалистики можно сделать следующие выводы:

  1. Разделение криминалистической науки на общую и особенную части в настоящее время неоднозначно и сомнительно.
  2. Никто из сторонников подобной надстройки структуры криминалистики так и не смог доказать целесообразность и необходимость в ней.
  3. Дискуссионны и неоднозначны также предложения увеличить количество уже существующих в настоящее время разделов криминалистики.

В заключении представленной главы необходимо указать на многосторонние дискуссии, возникающие вокруг всех разделов криминалистики, начиная с общей теории криминалистики и заканчивая последним разделом. Ученые-криминалисты предлагают добавлять новые разделы, которые обусловлены развитием общества и судебного производства, а также различными новыми техническими достиже­ния­ми и совершенствованием судебной системы, касающейся принципами сос­тя­зательности сторон и процессом доказывания. Однако данные нововведения не должны существенно менять структуру системы криминалистики, они должны включаться в один из существующих четырех разделов и не более. Так как в своей сущности они не представляют новые знания, а лишь интерпретируют уже имею­щиеся под различные отдельные стороны криминалистики, при ее использовании на практике.

  1. Отчет МВД России «Состояние преступности в России за январь-декабрь 2019 года» // сайт. URL: https://xn--b1aew.xn--p1ai/reports/item/16053092 (дата обращения: 01.03.2020).
  2. Егоров Н. Н., Ищенко Е. П. Криминалистика в 2 ч. Часть 1: учебник и практикум для бакалавриата и магистратуры: 2-е изд., испр. и доп. — М.: Издательство Юрайт, 2017. С. 284.
  3. Ищенко Е. П. Информационное обеспечение следственной деятельности. — М.: Юрлитинформ, 2015. С. 161.
  4. Аминев Ф. Г. Современный уровень развития криминалистической техники требует совершенствования организации ее применения // Эксперт-криминалист. — 2013. — № 4. С. 31.
  5. Лебедев В. М. Научно-практический комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. — М.: Юрист, 2016. С. 747.
  6. Аверьянова Т. В., Белкин Р. С., Корухов Ю. Г., Россинская Е. Р. Криминалистика: Учебник для вузов / Под ред. Р. С. Белкина. — М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА М, 1999. С. 80.
  7. Герасимов И.Ф., Драпкин Л.Я., Ищенко Е.П. и др. Криминалистика: Учебник для вузов / Под ред. И. Ф. Герасимова, Л. Я. Драпкина. — М.: Высш. шк., 1994. С. 25.
  8. Дулов А. В., Грамович Г. И., Лапин А. В.  и др. Криминалистика: Учеб. пос. / Под ред. А. В. Дулова. — Минск: НКФ «Экоперспектива», 1996. С. 98.
  9. Яблоков Н. П. Криминалистика. — М.: Издательская группа НОРМАИНФРА-М., 2000. С. 112. (Энциклопедия наук криминального цикла).
  10. Криминалистика / Под ред. В. А. Образцова. — М., 1997. С. 222.
  11. Курс криминалистики. Общая часть / Отв. ред. В. Е. Корноухов. — М.: Юристъ, 2000, С. 156.
  12. Курс криминалистики: В 3-х т. Т. I. Общетеоретические вопросы. Криминалис­ти­ческая техника. Криминалистическая тактика / Под ред. О. Н. Коршуновой и А. А. Сте­панова. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. С. 100.
  13. Драпкин Л. Я., Карагодин В. Н. Криминалистика: Учебник. — М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. С. 80.
  14. Ищенко Е. П., Топорков А. А. Криминалистика: Учебник / Под ред. Е. П. Ищенко. — М.: Юридическая фирма «КОНТРАКТ»: ИНФРА-М, 2007. С. 159.
  15. Криминалистика: Учебник для вузов / Под общ. ред. Е. П. Ищенко, А. Г. Филиппова / Под ред. В. Д. Зеленского, Г. М. Меретукова. — М.: Высшее образование, 2007. С. 65.
  16. Криминалистика: Учебник / Отв. ред. Н. П. Яблоков: 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Юристъ, 2007. С. 96.
  17. Зорин Г. А. Теоретические основы криминалистики (Фундаментальная кримина­лис­тика XXI века). — Минск: Амалфея, 2000. С. 35.
  18. Яблоков Н. П. Ситуационный подход как один из методов научного познания в криминалистическом мышлении субъектов криминалистической деятельности // Ситуационный подход в юридической науке и правоприменительной деятельности: Мат-лы международ. научно-практ. конф. — Калининград, 2012.
  19. Дулов А. В. Правовая основа стратегии борьбы с преступностью // Совершенство­ва­ние правового регулирования и механизмов функционирования системы противо­действия преступности: Мат-лы международ. научно-практ. конф. (18-19 окт. 2013 г.) — Минск: Изд-во центр БГУ, 2013. С. 5.
  20. Можаева И. П., Филиппов А. Г. Криминалистическое учение об организации рас­сле­дования преступлений в системе криминалистики // Вестник криминалистики. — 2014. — № 1. С. 122.
  21. Баев О. Я. Криминалистическая адвокатология как подсистема науки криминалисти­ки // Профессиональная деятельность адвоката как объект криминалистических ис­сле­дований. — Екатеринбург, 2002. С. 97.
  22. Гамза В. А., Ткачук И. Б. Безопасность коммерческого банка: организационно-пра­во­вые и криминалистические проблемы. — М.: изд-ль Шумилова И. И., 2002. С. 133.
  23. Зорин Г. А. Указ. раб. С. 67.
  24. Эксархопуло А. А. Прикладная криминалистика // Сибирский юридический вестник. — Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2014. № 1. — С. 91-96.
  25. Попова Т. В. Тактика отдельных следственных действий при расследовании пре­ступлений, совершенных женщинами: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2004.  С. 17.
  26. Каневский Л. Л. Тактика следственных действий по делам о преступлениях, совер­шенных несовершеннолетними. — Уфа, 2001. С. 65.
  27. Макаренко И. А. Криминалистическое учение о личности несовершеннолетнего обвиняемого: Дис. … д-ра юрид. наук. — Саратов, 2007. С. 237.
  28. Кириллова Н. П. Криминалистические аспекты деятельности прокурора в уголовном судопроизводстве // КриминалистЪ. — 2011. — № 6. С. 19.
  29. Отчет МВД России «Состояние преступности в России за январь-декабрь 2019 года» // https://xn--b1aew.xn--p1ai/reports/item/16053092.
  30. Корчагин А. Ю. Основы криминалистического обеспечения судебного разбира­тель­ства уголовных дел. — М., 2009. С. 271.
  31. Волчецкая Т. С, Зюзина М. В. Повышение эффективности расследования квартир­ных краж: использование метода моделирования // Вестник Российского государст­венного университета им. И. Канта. — 2010. — Вып. 9. С. 100.
  32. Белкин Р. С. Курс криминалистики: В 3-х т. Т. 2: Частные криминалистические теории. — М., 1997. С. 5-15.
  33. Белкин Р. С. Курс криминалистики. Учебное пособие для вузов в 3-х томах. 3-е изд., дополненное. — М., 2001. С. 213.
  34. Аверьянова Т. В., Белкин Р. С., Корухов Ю. Г., Российская Е. Р. Криминалистика: Учебник для вузов. — М.: НОРМА-ИНФРА-М, 2005. С. 576.
  35. Эксархопуло А. А. Криминалистика: Учебник. — СПб., 2009. С. 125-140.
  36. Комаров И. М. Основы частной теории криминалистических операций досудебного производства: Монография. — М.: Юрлитинформ, 2010. С. 113.
  37. Белкин Р. С. Криминалистика. Проблемы сегодняшнего дня. — М., 2001. С. 219.
  38. Лавров В. П. Частные криминалистические теории современное состояние и тенден­ции развития // Сб. мат-лов Международ. конф. к 60-летию доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ В. В. Николюка. — Орел: Ор­лов­ский юридический институт МВД РФ им. В. В. Лукьянова, 2016. С. 227.
  39. Образцов В. А. Криминалистика: Учебник. — М.: Юристъ, 1997. С. 127.
  40. Ермолович В. Ф. Криминалистическая характеристика преступлений. — Минск: Амалфея, 2001. С. 231.
  41. Россинская Е. Р. К вопросу о частной теории информационно-компьютерного обес­пе­чения криминалистической деятельности // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. — 2016. — №. 3-2. С. 110.
  42. Курс криминалистики. Общая часть / Отв. ред. В. Е. Корноухов. — М.: Юристъ, 2000. С. 347.
  43. Там же.
  44. Там же. С. 317.
  45. Словарь русского языка / Сост. С. И. Ожегов / Под общ. ред. профессора Л. И. Сквор­цова. 25-е изд., испр. и доп. — М.: Оникс: Мир и Образование, 2006. С. 649.
  46. Криминалистика / Под ред. В. А. Образцова. — М., 1997. С. 521.
  47. Миронова Е. А. К вопросу о теории криминалистического распознавания // Труды МГЮА. — 1999. — № 4. С. 194.
  48. Баев О. Я. Основы криминалистики: Курс лекций. — М.: Экзамен, 2001. С. 80-111.
  49. Курс криминалистики. Общая часть / Отв. ред. В. Е. Корноухов. — М.: Юристъ, 2000. С. 325.
  50. Лавров В. П. Частные криминалистические теории современное состояние и тен­ден­ции развития. — Орел: Орловский юридический институт МВД РФ имени В.В. Лу­кьянова, 2016. С. 225.
  51. Белкин Р. С. Курс криминалистики: Учеб. пос. для вузов в 3 томах. 3-е изд., дополненное. Т. 2. — М.: Юристъ, 1997. С. 9-10.
  52. Драпкин Л. Я., Карагодин В. Н. Криминалистика: Учебник. — М., 2007. С. 7-8.
  53. Малыхина Н. И. Место учения о лице, совершившем преступление, в системе криминалистики // Ленинградский юридический журнал. — 2014. — №. 3 (37). С. 155.
  54. Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. Общая и частные теории. — М., 1987. С. 136.
  55. Селиванов Н. А. Советская криминалистика: система понятий. — М., 1982. С. 12-13.
  56. Образцов В. А. Криминалистическая дидактика: еще раз об изменении научной парадигмы // Российское законодательство и юридические науки в современных условиях: состояние, проблемы, перспективы. — Тула, 2000. С. 14.
  57. Александров А. С. Семь смертных грехов современной криминалистики // Следо­ватель. — 2011. — № 3 (155). — С. 44-47.
  58. Образцов В. А. Криминалистическая дидактика: еще раз об изменении научной парадигмы // Российское законодательство и юридические науки в современных условиях: состояние, проблемы, перспективы. — Тула, 2000. С. 16.
  59. Лаврухин С. В. Предмет, задачи, методы и система криминалистики: лекция. — Саратов: СЮИ МВД России, 1997. С. 36.
  60. Гамза В. А. Структура криминалистики: системный подход // Роль и значение профессора Р.С. Белкина в становлении и развитии современной криминалистики: Мат-лы Международ. науч.-практ. конф. — М.: Академия управления МВД России, 2002. С. 230.
  61. Там же.
  62. Там же.
  63. Белкин Р. С. Курс криминалистики: Учеб. пос. для вузов в 3-х томах. 3-е изд., доп. — М., 2001. С. 281.
  64. Там же.
  65. Там же.
  66. Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. Злободневные вопросы российской криминалистики. — М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М), 2001. С. 199.
  67. Зорин Г. А. Теоретические основы криминалистики. (Фундаментальная криминалис­тика XXI века). — Минск: Амалфея, 2000. С .321.
  68. Головин А. Ю. Криминалистическая характеристика преступлений как категория современной криминалистики // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. — 2012. — Вып. 1. Ч. 2. — С. 43-45.
  69. Баев О. Я. Криминалистическая адвокатология. (Постановка проблемы) // Уголовное и уголовно-процессуальное законодательство: Проблемы эффективности и практика применения: Сб. научн. тр. — Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 1996. — С. 58-65.

Продолжение. Начало в № № 1-2, № № 3-4, № № 5-6, № № 7-8, № № 7-8 2022 г.

Скворцов А. П. — редактор республиканского журнала «Экономика и право Казахстана»

Кочмарик Ю. — психолог республиканского журнала «Экономика и право Казахстана»

Скворцов А. П. — «Қазақстан экономикасы және құқығы» республикалық жур-налының редакторы

Кочмарик Ю. — «Қазақстан экономикасы және құқығы» республикалық журналының психологы

Skvortsov A. P. — editor of the republican journal «Economics and law of Kazakh-stan»

Kochmarik Yu. — psychologist of the republican journal «Economics and law of Kazakhstan»

ВВЕДЕНИЕ в концепцию «Первопричинная психология»

В процессе изучения концепции «Первопричинная психология» мы надеемся на то, что вам откроется БОГ (Безграничная организация гармонии), Всевышний, Аллах …

Объяснение материальноэнергоинформационных процессов в объёме меры трёх­мерного восприятия посредством триединокомпонентных кодов позволяет рассматривать их в триединстве. Так, например, теория и практика — это единый материальноэнергоинформационный процесс, а не разделённый, как это рассма­три­вается посредством двуединокомпонентных кодов, в общественной жизни людей.

Фундаментальные основы теории и практики концепции «Первопри­чин­ная психология»[1]– это вечно существующий многомерный, многоуровневый, разносвойственный процесс развития мерных объектов управляемый Первопри­чин­ным законом Единого организма Высшей силы, регулирующим много­мер­ные, многоуровневые, разносвойственные ЗАКОНомерности, восприни­маемые, индивидуальным объёмом меры трёхмерного восприятия мерных объектов в триединстве: «Структурной ИЕРАРХИИ, МЕРЫ, ТВОРЕНИЯ – вечно существующего процесса развития мерных объектов», воздействие которого на людей, и как мы предполагаем N-ного количества других различных мерных объектов, обладающих индивидуальным объёмом меры трёхмерного восприятия, основывается на трёх основополагающих триединых принципах, в индивидуальных объёмах.

Фундаментальные основы теории и практики концепции «Первопричинная психология» содержат в себе упоминание о первопричинных принципах жизни. Необходимы ли они для нас?

Вот что по этому поводу сказал Роман Доля[2]: «Есть глубокие базовые принципы жизни, и наша жизнь должна быть использована по назначению. Если мы не распознаем эти принципы, то начинаем испытывать беспокойство и тревогу, как будто наш поезд движется не в ту сторону!».

В концепции «Первопричинная психология» раскрыт триединокомпонентный код принципа[3] многомерной, многоуровневой, разносвойственной иерархический системности, как говорят[4] в народе: «Бог троицу любит».

Как разъясняет Валентина Пономарева: Почему «Бог троицу любит»? О популяр­ности простого числа Древнегреческий математик Никомах на заре нашей эры сочинил «Введение в арифметику», в котором утверждал: «…единица есть разум, добро, гармония, счастье и в то же время материя, тьма, хаос; она соединяет в себе четное с нечетным и женское с мужским. Два есть начало неравенства, противоречия; оно есть мнение, ибо во мнении встречаются истина с ложью, три есть первое настоящее число, так как оно имеет начало, середину и конец и потому есть число совершенное». Тройка так часто фигури­ровала в приметах и поверьях, что и в дальнейшем не давала покоя ученым умам. Так, Дж. Ч. Кроче в 1627 году опубликовал в Болонье книгу, которая так и называлась — «II tre» (Тройка), в ней были собраны пословицы и поговорки, связанные с этим числом. Себас­тьян Гуткнехт вскоре после этого (1635 г.) выступил с докладом «Omne Trinum perfectum. Geistliche Erklarung des gemeinen Sprichwortes: Aller guten Dingen Drey», — в переводе с латыни и немецкого эта тема звучит так: «Все совершенство троичности. Религиозное толкование общеизвестной пословицы: всего хорошего бывает по три». Религии мира тоже не обошли вниманием это число. В христианстве это Святая Троица: Бог-отец, Бог-сын и Святой Дух; три дара волхвов Христу как Богу, Царю и Искупительной жертве, три образа Преображения, три отречения Петра, три креста на Голгофе, три явления после смерти, три добродетели — Вера, Надежда, Любовь. В Каббале тройка обозначает по­нимание, триединство мужского и женского начал и объединяющего их взаимопони­мания. В индуизме Тримурти — троичная сила творения, разрушения и сохранения. В японской традиции представлены Три Священных Сокровища, императоры страны имели соответствующие этим святыням регалии: железное зеркало Ята-но-Кагами, ожерелье из драгоценных камней Якасани-но-Магатама и меч Кусанаги. А означали они истину, мужество и сострадание. В Китае тоже признавались Три Сокровища, называемые еще Тремя Истоками: цзин (семя-сущность), ци (внутренняя энергия), шень (дух). Три Драгоценности лежат в основе буддизма: Будда, Дхарма, т. е. Закон, открытый просвет­ленным и Сангха — община носителей Закона. Ну, а мы с вами сколько сможем припом­нить народных выражений, в которых используется число три? Насчет того, что в трех соснах заблудиться, а с песней хоть за три моря, — наверное, все помнят. И про то, что обещанного три года ждут — тоже. И Бог, как известно, любит троицу. Непонятно, как можно плакать в три ручья или согнуться в три погибели, или наврать с три короба, но тем не менее, эти словесные обороты существуют многие века, не теряя популярности в на­род­ной речи. А сколько фольклорных источников повествует о трех желаниях, трех по­пытках, трех испытаниях, трех братьях/сестрах/феях/ богатырях, драконах о трех голо­вах… Французы говорят: «Где есть два, там будет три», имея в виду, что за одним пов­тором непременно последует другой. А вот китайцы заявляют о другом: «Если хорошую речь повторить три раза, даже у собак появится отвращение». Мудро, ничего не скажешь. В культурной традиции всех народов мира тройка занимает почетное место. Почему? Она лежит в основе мирозданья: с самых древних времен люди повсеместно признавали его троичность, составленную Небесным, Земным и Подземным мирами[5].

триединокомпонентный код принципа многомерной, многоуровневой, разносвойственной иерархический системности воспринимаемый индивидуальным объёмом меры трёхмерного восприятия в Едином поле мерных объектов Единого организма Высшей силы

Триединая компонента первопричинного принципа – системного иерар­хично-вертикального подчинения и горизонтального исполнения мерных объектов, регулирующего многомерные, многоуровневые, разносвойственные ЗАКОНомерности, мерных объектов, воспринимаемого индивидуальным объёмом меры трёхмерного восприятия мерных объектов в триединстве: «Структурной ИЕРАРХИИ, МЕРЫ, ТВОРЕНИЯ – вечно существующего процесса развития мерных объектов» Единого поля мерных объектов Единого организма Высшей силы.

Триединая компонента первопричинного принципа высшей справед­ливости, регулирующего многомерные, многоуровневые, разносвойственные ЗАКОНомерности, мерных объектов, воспринимаемого индивидуальным объёмом меры трёхмерного восприятия мерных объектов в триединстве: «Структурной ИЕРАРХИИ, МЕРЫ, ТВОРЕНИЯ – вечно существующего процесса развития мерных объектов» Единого поля мерных объектов Единого организма Высшей силы

Триединая компонента первопричинного принципа Единого организма Высшей силы взаимопредопределеннообусловленных причиноследственных связей, вечного многомерного, многоуровневого, разносвойственного процесса развития, мерных объектов, воспринимаемого индивидуальным объёмом меры трёх­мерного восприятия мерных объектов в триединстве: «Структурной ИЕРАР­ХИИ, МЕРЫ, ТВОРЕНИЯ – вечно существующего процесса развития мерных объектов» Единого поля мерных объектов Единого организма Высшей силы

Триединокомпонентный код этих базовых принципов, с которыми вы пос­тоян­но будете встречаться по мере изучения нашей концепции, являются основой для развития наук, теорий, практик, восприятий и проявлений в средах взаимо­отношений, в которых мы обмениваемся триединокомпонентными ЗНАНИЯМИ (ума, разума, интеллекта), событийности, в которой мы взаимодействуем и состоя­ний, в которые мы вводим себя благодаря получаемым триединокомпонентным знаниям (ума, разума, интеллекта), формирующим наше триединокомпонентное соЗНАНИЕ (ума, разума, интеллекта), которое является одним из составляющих меры мерных объектов, людей в их числе.

Но, например, в общепринятых формулировках, касающихся:

а) взаимообменов мер мерных объектов, происходящих во взаимоотно­шениях;

б) взаимодействий мер мерных объектов, происходящих в событийностях;

в) состояний мер мерных объектов во взаимообменах (взаимоотношениях) и взаимодействиях (событийностях)…

… они практически отсутствуют, их мало применяют в практике и теории. Почему? По причине не восприятия Первопричины. И это объективный процесс формирования общественного триединокомпонентного соЗНАНИЯ (ума, разума, интеллекта).

Приводим вам три формулировки, из огромного множества, общепринятых, связанных с этой темой.

«Взаимоотношения – это специфический вид отношения человека к чело­веку, в котором имеется возможность непосредственного (или опосредованного техническими средствами) одновременного или отсроченного ответного личност­ного отношения»[6].

Взаимоотношений без событийности не существует, это суть одного процесса, поэтому приводим одну из множества общепринятых, формулировку событий­ности, которая дополняет формулировку взаимоотношения.

«Событийность — это воздействие энергетических потенциалов, того или иного вектора направленности на различные энергосистемы, проявленное в виде того или иного события в жизни человека»[7].

Третья формулировка, из множества общепризнанных, дополняющая тер­мины взаимоотношения и событийность – это состояния в них мерных объектов, людей в том числе.

«Состояние — понятие, обозначающее множество устойчивых значений пере­менных параметров объекта. Состояние характеризуется тем, что описывает переменные свойства объекта. Состояние устойчиво до тех пор, пока над объектом не будет произведено действие; если над объектом будет произведено некоторое дей­ствие, его состояние может измениться.

Последовательная смена состояний объекта называется процессом».[8]

Можно привести множество формулировок, поэтому ограничимся приведён­ны­ми примерами, в надежде на то, что читатель, при желании, ознакомится с мно­жеством других. В данный момент, мы не знакомим вас уважаемый читатель, с фор­мулировками, раскрывающими термины: взаимообмен, взаимодействие, сос­тоя­ния мерных объектов, так как они будут рассмотрены в других главах нашего труда. Ещё раз напомним[9]. В концепции «Первопричинная психология» вместо термина «взаимоотношения» применяется термин «взаимообмены», так как во взаимоотношениях происходит взаимообмен между мерами мерных объектов ма­териальноэнергоинформационными потоками, переносящими триединокомпо­нент­ные ЗНАНИЯ (ума, разума, интеллекта). Вместо термина «событийность» при­меняется термин «взаимодействие», так как в событийности мерные объекты взаимодействуют, благодаря чему мы можем наблюдать материальноэнер­го­инфор­мационные процессы.

Термин «состояния» применяется в общепринятом виде и понимании, так как не требует изменения. Мы хотим ещё раз напомнить, что любой триединокомпо­нент­ный код представляет собой триединство компонентов в него входящих. Изменение одной компоненты несёт изменение во всех остальных одновременно и триединокомпонентный код в определённых алгоритмах, меняет свои пара­метры.

В этом многомерном, многоуровневом, разносвойственном первопричинном пространстве – Едином организме Высшей силы, все мерные объекты, люди в их числе взаимопредопределенно обусловленно проявляются в средах материаль­ноэнергоинформационных взаимообменов мер, взаимодействий и состояний в них мерных объектов, соответствующих их индивидуальным возможностям.

ПРОЯВЛЕНИЯ МЕРНЫХ ОБЪЕКТОВ воспринимаемых индивидуаль­ным объёмом меры трёхмерного восприятия в многомерном, многоуров­невом, разносвойственном первопричинном пространстве Едином поле мер­ных объектов Единого организма Высшей силы – это иерархически взаимо­предо­пре­де­леннообусловленное выполнение мерными объектами триединоком­понентных задач (материальных, информационных, энергетических) вложенных в индивидуальное жизненное предопределение соответствующих их триединоком­понентным индивидуальным свойствам (основообразующего мерного объекта, неосязаемотрансформирующейся и адаптационнотрансформирующейся структур), триединокомпонентного индивидуального соЗНАНИЯ (ума, разума, интеллекта) в средах материальноэнергоинформационных взаимообменов мер, взаимодействий и состояний в них мерных объектов вечно существующего про­цес­са развития мерных объектов на основе Первопричинного закона Единого организма Высшей силы, регулирующего многомерные, многоуровневые, разносвойственные ЗАКОНомерности, воспринимаемые, индивидуальным объёмом меры трёхмерного восприятия мерных объектов в триединстве: «Структурной ИЕРАРХИИ, МЕРЫ, ТВОРЕНИЯ – вечно существующего процесса развития мерных объектов», воздействующего на мерные объекты, воспринимающие многомерное, многоуровневое, разносвойственное перво­причинное пространство индивидуальным объёмом меры трёхмерного восприятия в трёх направлениях развития:

а) материальноэнергоинформационного воспроизводства мерных объектов;

б) материальноэнергоинформационной безопасности мерных объектов;

в) материальноэнергоинформационного обеспечения мерных объектов.

Концепция «Первопричинная психология» раскрывает единство мерных объектов друг с другом и с Единым организмом Высшей силы, не забывая об их индивидуальности.

Несколько слов о том, каким образом мы получили триединокомпонентные ЗНАНИЯ (ума, разума, интеллекта) о том, что мы вам изложили и что ещё соби­раемся донести до вас уважаемый наш читатель, обладая, как и вы, индиви­ду­альным объёмом меры трёхмерного восприятия. Для того что бы получить триеди­нокомпонентные ЗНАНИЯ (ума, разума, интеллекта) исходящих от вышестоящих систем, задающих нам уровень развития, необходимо:

соответствовать получаемым триединокомпонентным ЗНАНИЯм (ума, разума, интеллекта);

  • обладать желанием получать триединокомпонентные ЗНАНИЯ (ума, разума, интеллекта);
  • обладать возможностью методично работать с триединокомпонентными ЗНАНИЯМИ (ума, разума, интеллекта).

Если в Евангелие говориться: «по вере вашей да будет вам[10]», то мы говорим: «по мере вашей, да будет вам».

При этих условиях, вы получите материальноэнергоинформационный поток триединокомпонентных ЗНАНИЙ (ума, разума, интеллекта) достаточных для дальнейшего освоения концепции «Первопричинная психология» и не только, с условием серьёзной самостоятельной работы.

Нам остаётся привести вам, для сравнения две формулировки раскрывающих в определённом объёме общепринятый термин «ПСИХОЛОГИЯ» и концепции «Первопричинная психология».

«Психология (от др.-греч. psyche – душа; logos – учение) – наука о психической реальности, о том, как индивид ощущает, воспринимает, чувствует, мыслит и действует. Для более глубокого понимания человеческой психики пси­хо­логи исследуют психическую регуляцию поведения животных и функцио­нирование таких искусственных систем, как компьютеры. Определение предмета психологии всегда зависело от того, что под ним понимали представители той или иной ее школы. Однако в наши дни множество психологических представлений вполне успешно, хотя и эклектически, уживаются друг с другом. Психология теперь определяется не столько в соответствии с теоретическими представлениями той или иной школы или системы, сколько в терминах конкретных отраслей исследований, например, экспериментальная психология, социальная психология, клиническая психология (или патопсихология), психология научения, восприятия, мотивации, эмоций, личности, сравнительная психология, прикладная психология, психология развития. Внутри каждой из этих отраслей имеются противоположные точки зрения и позиции, но в совокупности они образуют широкое разнообразие теорий и методологических систем, что позволяет использовать различные воз­можные подходы к изучению психологии человека»[11].

Первопричинная психология – изучает ЗАКОНомерности многомерного, многоуровневого, разносвойственного вечно существующего процесса развития мерных объектов воспринимаемые индивидуальным объёмом меры трёхмерного восприятия мерных объектов в триединстве: «Структурной ИЕРАРХИИ, МЕРЫ, ТВОРЕНИЯ» –  Единого поля мерных объектов Единого организма Высшей силы

Кардинальное отличие Первопричинной психологии от психологии, общепризнанной в социальном обществе людей, в том, что:

  1. Первопричинная психология рассматривает материальноэнергоинфор­ма­ци­онные взаимообмены мер (взаимоотношения), взаимодействия (событий) и сос­тояния в них мерных объектов людей, в их числе, опираясь на ПЕРВОПРИЧИНУ, а не на локально прошедшее, происходящие или возможные в будущем взаимоот­ношения, события и состояния в них.
  2. Первопричинная психология, рассматривает все материальноэнергоинфор­мационные процессы, происходящие с мерными объектами людьми, в их числе, в окружающем мире, в объёме вечного существования, а не узком сегменте жиз­ненного периода связанным лишь с обществом людей, частью животных, одного цикла жизни конкретного индивидуума.
  3. Первопричинная психология, при рассмотрении многомерных, много­уровневых, разносвойственных процессов, связанных с мерными объектами людь­ми, в их числе, использует триединокомпонентные коды, соответствующие мере трёхмерного восприятия.

Примечание: мы не отрицаем общепризнанную психологию, а дополняем её первопричиной, незыблемой основой всего сущего – Единым организмом высшей силы и раскрываем многомерные, многоуровневые, разносвойственные ЗАКОНо­мерности, воспринимаемые индивидуальным объёмом меры трёхмерного вос­приятия посредством триединокомпонентных кодов.

Эволюционный процесс незыблемо движется вперёд, оставляя позади психо­логию, рассматривающую материальноэнергоинформационные процессы двоич­ны­ми кодами и к тому же локально, без учёта первопричины, что не отвечает тре­бованиям индивидуального объёма меры трёхмерного восприятия многомерного, многоуровневого, разносвойственного — ПЕРВОПРИЧИННОГО ПРОСТРАН­СТ­ВА ЕДИНОГО ОРГАНИЗМА ВЫСШЕЙ СИЛЫ

Знакомя вас, дорогой читатель, с основами нашей концепции, мы просим пом­нить о субъективности наших и ваших суждений, являющихся отражением ваших и наших индивидуальных объёмов меры трёхмерного восприятия, вечно разви­вающегося в эволюционном процессе. Получаемый всеми нами вследствие этого внутренний индивидуальный опыт не противопоставляет индивидуальные целе­устремлённости каждого из нас, а воспринимает их как взаимодополняющие мо­мен­ты общих многомерных, многоуровневых, разносвойственных процессов раз­ви­тия, ведущих в мир высшего развития, о котором прекрасно сказал Хуан де ла Крус[12]:

Мне не дано сказать, в какой я мир попал:

Замолкли все слова, чуть оказался там.

Увидел я себя в глубокой тишине,

И тайны мира изнутри открылись мне.

О том, что видел я, сказать мне не дано.

Без слов я превзошёл всё знание своё.

Возникновение желания пережить подобные ощущения является началом се­рьёз­ных перемен в триединокомпонентном соЗНАНИИ (ума, разума, интеллекта) человека и его жизни в целом, он должен быть готов к этим изменениям, возможно весьма ощутимым.

Объём триединокомпонентных ЗНАНИЙ (ума, разума, интеллекта) общего объё­ма нашей меры трёхмерного восприятия изложен в концепции «Перво­причинная психология» словами, которые могут пониматься людьми различно, так как триединокомпонентные свойства, триединокомпонентное соЗНАНИЕ (ума, разума, интеллекта) и триединокомпонентные материальноэнергоинформацион­ные задачи индивидуальны, «и не всегда, произнося какое-нибудь слово, вы можете быть уверены, что другой человек вкладывает в него тот же самый смысл, что и вы»[13]. Поэтому при чтении любых текстов постарайтесь быть терпимыми и помнить слова Эдмонда Уэллса[14]:

Между

тем, что я думаю,

тем, что я хочу сказать,

тем, что я, как мне кажется, говорю,

тем, что я говорю,

и тем, что вы хотите услышать,

и тем, что как вам кажется, вы слышите,

тем, что вы хотите понять

тем, что вы понимаете,

стоит десять вариантов возникновения

непонимания.

Но всё-таки давайте попробуем…

  1. Объяснение применяемых терминов будет дано позже.
  2. Роман Васильевич Доля — целитель, биоэнерготерапевт, тренер по йоге. Создатель и идейный вдохновитель центра самопознания «Дух времени». Последователь различных направлений йоги и духовных систем, создатель новых технологий преобразования и расширения сознания, человек, стремящийся преобразить мир через пространство любви и уважения ко всему сущему. Автор 20 книг по эзотерической философии. Ведущий авторских тренингов, семинаров и практик. См. подробнее на livelib.ru:https://www.livelib.ru/author/151070-roman-dolya
  3. ПРИ́НЦИП — основное, исходное положение какой-л. теории, учения, науки и т. п. См.: Словарь русского языка: В 4-х т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека.
  4. Первопричинные принципы рассматриваются более подробно в другой главе концепции «Первопричинная психология».
  5. Валентина Пономарева. https://shkolazhizni.ru/culture/articles/21740/© Shkolazhizni.ru
  6. Коломинский Я. Л. Социальная психология взаимоотношений в малых группах: Учеб. пос. для психологов, педагогов, социологов // онлайн-чтение TheLib.Ru «Образовательная литература». С. 3.
  7. https://absolutera.ru/wiki/sobytiynost
  8. https://ru.wikipedia.org/wiki/
  9. Мы уже упоминали, что мы не выделяем человека в пространстве и не возвышаем его над всеми остальными мерными объектами, так как первопричинное пространство — Единый организм Высшей силы является объединяющим началом.
  10. Евангелие от Матфея Мф. 9:29
  11. Словари и энциклопедии на академике https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/724
  12. Святой Иоанн Креста, или Святой Хуан де ла Крус, носил в миру имя Хуан де Йепес Альварес. Возможно, он родился 24 июня 1542 года в маленьком испанском городке Фонтиверос, недалеко от Авилы, в Кастилии. Дата его рождения указана приблизительно, потому что примерно через год после его появления на свет сгорел весь архив приходской церкви со всеми метрическими книгами. См.: Википедия.
  13. Пинт Александр Александрович (1955 г.р.) – основатель нового направления науки об эволюции личности человека и его Сознания – Целостной (Холистической) психологии, руководитель Школы Целостной психологии, автор книг, ведущий семинаров и тренингов. На примере собственной жизни Александр Пинт исследовал и описал Путь перехода от Разделенного Сознания «спящего» человека к Единому Сознанию Целостного Человека. См. подробнее: URL: livelib.ru: https://www.livelib.ru/author/9342-aleksandr-pint
  14. Эдмонд Уэллс – ученый, вымышленный персонаж книг французского писателя Бернарда Вербера, прототипом которого был сам писатель. Собрать воедино все, что было известно в его время, – такова была амбициозная цель профессора Эдмонда Уэллса. Перемешивая точные и гуманитарные науки, квантовую физику и кули­нар­ные рецепты, этот странный ученый-одиночка в течение всей жизни коллекцио­ни­ровал удивительные, малоизвестные сведения. Одно свойство объединяет все отрыв­ки, представленные в этой книге: они наводят на размышления и, как он говорил, «заставляют искриться нейроны». Вербер говорил тем, кто хотел его слушать, что большая часть сегодняшних «официальных» научных данных будут опровергнуты завтрашними открытиями и поэтому назвал свою книгу «Энциклопедией относи­тель­ного и абсолютного знания», которая была издана во Франции в 1993 году (в России – в 2007 году). См.: The Encyclopedia of Relative and Absolute Knowledge, fr: L’Encyclopedie Du Savoir Relatif Et Absolu. 1993. Р. 15.

Поиск

Последние статьи

Свежие комментарии

    Статьи по номерам

    Статьи по авторам

    Авенов Т. К. (2) Ахметуллина А. М. (4) Байкунакова Г. А. (3) Бекишева С. Д. (5) Гузикова В. В. (2) Джаксыбаев А. С. (4) Ермекова З. Д. (2) Есентаев Д. Б. (1) Есимов Т. Ж. (1) Жаканов Н. К. (2) Жармаганбетова К. Т. (3) Жумабаева Г. А. (2) Захаров В. О. (2) Имангалиев Н. К. (1) Каирмуханбетов М. С. (1) Козбаков М. А. (1) Кочмарик Ю. (7) Курманбаев Е. Б. (3) Куставлетов Х. М. (2) Максименко Е. И. (5) Манарбеков А. М. (1) Мартын В. В. (2) Медиев Р. А. (6) Мусаева А. Ю. (2) Мухидинова Г. Н. (1) Мырзабаева Д. Р. (1) Нестерова В. Е. (2) Нурушев А. А. (2) Отеуова А. К. (2) Рамазанова А. Р. (3) Рожковский В. Б. (1) Сагиева Г. К. (9) Садинов Т. М. (2) Саханова Н. Т. (2) Сиязова Ж. С. (3) Скворцов А. П. (8) Смушкин А. Б. (2) Сулейманова Г. Ж. (9) Танатканова Г. Н. (1) Тапаев С. Б. (1) Умбеталина М. Ж. (1) Усенко М. С. (2) Черепова И. С. (1) Юрин В. М. (2) Ұзақбай А. Қ. (1)