Мир закона

МРНТИ 10.77.35

УДК 343.241

Аймухамбетова Камиля Мурзабаевна — ведущий научный сотрудник Межведомственного научно-исследовательского института Академии правоохранительных органов при Генеральной прокуратуре Республики Казахстан, магистр юридических наук, советник юстиции (Республика Казахстан, г. Косшы)

ОСОБЕННОСТИ НАЗНАЧЕНИЯ НАКАЗАНИЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМ В РАМКАХ ГУМАНИЗАЦИИ
УГОЛОВНОЙ ПОЛИТИКИ

Аннотация. В представленной научной статье рассматриваются вопросы наз­на­чения наказания несовершеннолетним. Несмотря на существующие негативные тенденции в преступности среди несовершеннолетних, необходимо выделить яв­ную тенденцию к гуманизации уголовной политики в отношении наказаний для дан­ной категории лиц. Важно также понимать, что процесс назначения наказаний несовершеннолетним является сложной и серьезной задачей, требующей особого подхода, который учитывает возрастные и психологические особенности молодых пра­вонарушителей. Актуальность данного аспекта лежит в основе большинства международных правовых актах, которые так или иначе затрагивают вопросы, свя­занные с несовершеннолетними правонарушителями. Это обусловливает необхо­ди­мость создания уникальной системы работы с данной категорией правонару­ши­телей, которая включает в себя специальные методы воздействия и поддержки для этих лиц.

В статье проанализированы статистические данные, связанные с назначением на­казания несовершеннолетним, отечественные и зарубежные научные труды, дей­ствующее уголовное законодательство, судебная практика по конкретным де­лам. В ходе исследования были выявлены проблемы, которые должны быть учте­ны при назначении наказания несовершеннолетним, а также даны соответствую­щие законодательные предложения. Так, автор приходит к выводу о необхо­ди­мос­ти привлечения несовершеннолетних к уголовной ответственности за совершение уголовных проступков, а также о дифференциации размеров штрафа и исправи­тель­ных работ и возможности замены наказания в случае злостного уклонения от его исполнения несовершеннолетними лицами.

Таким образом статья представляет обзор имеющихся в правопри­мени­тель­ной практике проблем и обоснованных рекомендаций по их исключению и совер­шенствованию законодательства.

Ключевые слова: преступность, уголовные правонарушения, несо­вер­шен­нолетние, назначение наказаний, виды наказаний, замена неотбытой части, ответ­ст­венность, штраф, рецидив.

Аймухамбетова Камиля Мурзабаевна — Қазақстан Республикасы Бас прокуратурасының жанындағы Құқық қорғау органдарының академиясының Ведомствоаралық ғылыми-зерттеу институтының жетекші ғылыми қызметкері, заң ғылымдарының магистрі, әділет кеңесшісі (Қазақстан Республикасы, Қосшы қ.)

ҚЫЛМЫСТЫҚ САЯСАТТЫ ІЗГІЛЕНДІРУ ШЕҢБЕРІНДЕ КӘМЕЛЕТКЕ ТОЛМАҒАНДАРҒА ЖАЗА ТАҒАЙЫНДАУ ЕРЕКШЕЛІКТЕРІ

Түйін. Ұсынылған ғылыми мақалада кәмелетке толмағандарға жаза тағай­ын­дау мәселелері қарастырылады. Кәмелетке толмағандар арасындағы қылмыс­тың теріс тенденцияларына қарамастан, осы санаттағы адамдар үшін жазаларға қа­тысты қылмыстық саясатты ізгілендірудің айқын тенденциясын атап өту қа­жет. Сондай-ақ, кәмелетке толмағандарға жаза тағайындау процесі жас құқық бұзу­шылардың жас және психологиялық ерекшеліктерін ескеретін ерекше тәсіл­ді қажет ететін күрделі және маңызды міндет екенін түсіну маңызды. Бұл аспек­ті­нің өзектілігі кәмелетке толмаған құқық бұзушылармен байланысты мәселе­лер­ді қандай да бір жолмен қозғайтын көптеген халықаралық құқықтық актілердің негізінде жатыр. Бұл құқық бұзушылардың осы санатымен жұмыс істеудің біре­гей жүйесін құру қажеттілігін тудырады, оған осы адамдарға әсер ету мен қол­дау­дың арнайы әдістері кіреді.

Мақалада кәмелетке толмағандарға жаза тағайындауға байланысты статис­ти­калық мәліметтер, отандық және шетелдік ғылыми еңбектер, қолданыстағы заң­нама, нақты істер бойынша сот практикасы талданады. Зерттеу барысында кә­ме­летке толмағандарға жаза тағайындау кезінде ескерілуі тиіс сәттер анықталды, сондай-ақ тиісті заңнамалық ұсыныстар берілді. Осылайша, автор кәмелетке тол­ма­ғандарды қылмыстық теріс қылықтар жасағаны үшін қылмыстық жауапкер­ші­лік­ке тарту қажеттілігі туралы, сондай-ақ айыппұл мен Түзеу жұмыстарының мөл­шерін саралау және кәмелетке толмағандар оны орындаудан қасақана жал­тар­ған жағдайда жазаны ауыстыру мүмкіндігі туралы қорытындыға келеді.

Осылайша, мақала құқық қолдану практикасында бар проблемалар мен олар­ды жою және заңнаманы жетілдіру бойынша негізделген ұсыныстарға шолу жа­сайды.

Түйінді сөздер: қылмыс, қылмыстық құқық бұзушылық, кәмелетке толма­ған­дар, жазалар, жаза түрлері, қызметтелмеген бөлігін ауыстыру, жауапкершілік, айыппұл, қайталану.

Aimukhambetova Kamilya Murzabaevna — senior researcher at the interdepartmental research institute of the Academy of law enforcement agencies under the General prosecutor’s office of the Republic of Kazakhstan, master of law, justice advisor (Republic of Kazakhstan, Kosshy)

THE PECULIARITIES OF SENTENCING JUVENILES WITHIN THE FRAMEWORK OF THE HUMANIZATION OF CRIMINAL POLICY

Annotation. This scientific article addresses the issues of sentencing juveniles. Despite the existing negative trends in juvenile delinquency, there is a clear tendency towards the humanization of criminal policy regarding punishments for this category of individuals. It is also important to understand that the process of sentencing juveniles is a complex and serious task, requiring a special approach that considers the age and psychological characteristics of young offenders. The relevance of this aspect underpins many international legal instruments that touch upon issues related to juvenile offenders in one way or another. This necessitates the creation of a unique system for working with this category of offenders, which includes specialized methods of influence and support for these individuals.

The article analyzes statistical data related to sentencing juveniles, domestic and foreign scholarly works, the current criminal legislation, and judicial practice in specific cases. The research identifies the issues that need to be considered when sentencing juveniles and provides corresponding legislative proposals. Thus, the author concludes that juveniles should be held criminally accountable for committing criminal offenses, that there should be differentiation in the amounts of fines and corrective labor, and that punishment should be substituted in case of deliberate evasion of its execution by juvenile offenders.

Therefore, this article presents an overview of existing problems in law enforcement practice and substantiated recommendations for their elimination and the improvement of legislation.

Keywords: crime, criminal offenses, juveniles, sentencing, types of punishments, substitution of unserved portions, responsibility, fine, recidivism.

 

Введение. На сегодняшний день противодействие преступности среди несо­вер­шеннолетних представляет собой одну из ключевых задач для любого госу­дар­ства. Уменьшение уровня противоправных деяний, совершаемых молодежью, при­знается мировым сообществом как критически важный элемент усилий по борьбе с преступностью в обществе в целом[1].

Несмотря на принимаемые Казахстаном меры по противодействию преступ­ности с участием несовершеннолетних, уменьшение количества регистрируемых уголовно наказуемых деяний с их участием, за последние годы не произошло. Это прямо свидетельствует о том, что профилактическая работа, проводимая соответ­ст­вующими уполномоченными государственными органами организована не на должном уровне, а также указывает на ненадлежащий контроль со стороны лиц (родители, официальные опекуны), за которыми законодательно закреплена обя­зан­ность по воспитанию несовершеннолетних.

Уголовная политика Казахстана основывается на специализированном подхо­де к несовершеннолетним. Суть данной политики — смягчение уголовной ответст­вен­ности и выборе наказания. При определении подхода важно помнить, что несо­вершеннолетние — это особая, крайне уязвимая группа, интегрированная в систе­му правосудия, при которой применяемая мера наказания должна преследовать исполнение целей, регламентируемых ч. 2 ст. 39 Уголовного Кодекса Республики Казахстан (далее — УК РК)[2].

Материалы и методы. В качестве материалов исследования использовались нормы, выработанные законодателем и регулирующие отношения, имеющие не­по­средственное отношение к назначению наказания лицам, не достигшим совер­шеннолетия; научные труды, данные статистики, а также судебная практика по уго­ловным делам несовершеннолетних.

Методами исследования в данной работе явились общенаучные методы иссле­до­вания, такие как обобщение, анализ, синтез, а также системно-правовой, норма­тивно-логический и др.

Обсуждение и результаты. Согласно информации, предоставленной Комите­том по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры Рес­публики Казахстан, за последние пять лет (с 2019 по 2023 годы) количество прес­туп­лений, совершенных несовершеннолетними, сократилось на 28 %, что состав­ляет 731 случай (с 2645 в 2019 году до 1914 в 2023 году).

Однако, сравнительный анализ 2023 года к 2022, напротив, показывает рост противоправных деяний, совершенных несовершеннолетними, на 13 % (с 1735 уго­ловных правонарушений до 1914). Неутешительная тенденция сохранена и в течение 1 квартала 2024 года. Так, указанный период характеризуется ростом на 16 %, или 463 уголовных правонарушений против 397 за аналогичный период 2023 года. Рост отмечается, как по проступкам на 5,4 %, так и по преступлениям на 14,1 % (небольшой тяжести на 6,9 %, средней тяжести на 1,4 %, тяжким на 36,5 %), снижение отмечается по особо тяжким преступлениям на 40,3 % (37 против 62).

Наиболее часто совершаемые несовершеннолетними противоправные деяния — преступления против собственности. Их доля составляет 79,6 %. Так, за 2022 год было зарегистрирован 321 подобных случаев, в 2023 году показатель вырос и сос­тавил 369 правонарушений, за первый квартал 2024 года — 109. Анализ прес­туп­лений против собственности, совершенных лицами, не достигшими совершен­но­летнего возраста, классифицируются следующим образом: кражи — 19,5 % (ст. 188 УК РК), мошенничество — 93 % (ст. 190 УК РК), грабежи — 30,5 % (ст. 191 УК РК), вымогательство — 75 % (ст. 194 УК РК), неправомерное завладе­ние автотранспортным средством без намерения хищения — 16,9 % (ст. 200 УК РК), хулиганство — 17,3 % (ст. 293 УК РК).

Также несовершеннолетними совершаются преступления против личности, отличающиеся агрессивностью и жестокостью. Только в 2022 году зарегистри­ро­вано 7 убийств, совершенных несовершеннолетними (ст. 99 УК — 6, ст. 101 УК — 1), за 2023 г. — 11 убийств (ст. 99 УК — 6, ст. 101 УК — 1), за 1 кв. т. г. — 3 (ст. 99 УК — 2, ст. 101 УК — 1).

В последнее время все большую актуальность в Казахстане вызывают нарко­прес­тупления, совершаемые несовершеннолетними. Рост уголовных правонару­ше­ний, связанных со сбытом наркотиков, в 2023 г. составил 23 % (с 13 до 16), за 1 квартал т. г. — 100 % (с 4 до 8)[3].

Применение ряда превентивных мер, направленных на снижение уровня прес­туп­лений, совершенных лицами, не достигшими совершеннолетнего возраста, в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, не дал должного результата. Так, например, количество противоправных деяний данной категории в 2022 году зафиксировано на уровне 31, а годом позже оно возросло до 38.

Вызывает тревогу и тот факт, что достаточно большое количество преступ­ле­ний совершаются несовершеннолетними повторно, то есть фиксируется реальный рецидив преступлений (за 2022 г. привлечено 110 несовершеннолетних лиц, ранее совершавших преступления, за 2023 г. — 27). Это, прежде всего, свидетельствует о недостаточной эффективности, принимаемых профилактических мер со стороны органов правопорядка и соответствующих уполномоченных органов, о недос­тат­ках воспитания внутри семьи, а также недостаточности (или полном отсутствии) возможностей для активного участия молодежи в общественной жизни.

Кроме того, криминологическая характеристика причин и условий подростко­вой преступности позволяет выделить такие факторы, как недостаточная правовая грамотность, отсутствие возможности для самореализации в обществе, влияние асоциальных групп и др.[4] [.

Таким образом, можно сделать вывод, что, существующий на сегодняшний день институт наказания несовершеннолетних требует совершенствования. Это не­обходимо для соблюдения принципа индивидуального подхода при назначении наказаний, а также для достижения целей перевоспитания и коррекции поведения осужденных подростков. Важно также восстановление социальной справедли­вос­ти и предотвращение повторных преступлений с их стороны.

Необходимо сказать, что назначение наказания несовершеннолетним является сложным и ответственным процессом, который требует специального подхода и учета особенностей возраста и психологии несовершеннолетних.

Один из основных аспектов эффективности назначенного наказания заклю­чает­ся в индивидуальном подходе. Назначение наказания для несовершенно­лет­них регулируется как общими нормами (ст. 52 УК РК), так и специфическими правилами (ст. 82 УК РК). Согласно данным нормам, суды обязаны учитывать ряд факторов при определении наказания для несовершеннолетних:

– характер и степень общественной опасности правонарушения; индиви­дуаль­ные качества правонарушителя, его личностные особенности, включая его пове­де­ние до и после совершения преступления; обстоятельства, которые могут умень­шить степень вины или тяжесть наказания, либо, напротив, обстоятельства, кото­рые могут отяготить ответственность; какое влияние назначенное наказание ока­жет на возможность исправления и реабилитации осужденного; влияние выне­сен­ного наказания на тех, кто находится в зависимости от осужденного, например, по­жилые родители, прочие родственники, находящиеся на иждивении (ч. 3 ст. 52 УК РК);

– среда, в которой воспитывается несовершеннолетний, включая условия про­жи­вания; когнитивные, эмоциональные и социальные аспекты поведения несовер­шен­нолетнего; другие особенности личности: эмоциональная стабильность, нали­чие психических расстройств, степень ответственности; способность влияния (как положительного, так и отрицательного) на несовершеннолетнего старших по воз­рас­ту лиц: родители, старшие родственники, друзья более взрослого возраста (ч. 1 ст. 82 УК РК).

Эти положения соотносятся с принципами международного права. В частнос­ти, в пункте 16 Минимальных стандартных правил ООН, касающихся правосудия в отношении несовершеннолетних, известным под названием Пекинские правила, утвержденных резолюцией 40/33 Генеральной Ассамблеи 29 ноября 1985 года, от­ме­чается, что в процессе правосудия над несовершеннолетними (за исключением мелких правонарушений) крайне важно учитывать широкий контекст, в котором они живут. Каждый несовершеннолетний должен рассматриваться как уникальная личность с собственными обстоятельствами. Понимание его окружения и жизнен­ных условий помогает выявить факторы, которые могли бы иметь влияние на его поведение (семейные отношения уровень образования социальное окружение, на­ли­чие поддержки со стороны сверстников и взрослых). То есть, при осуществ­ле­нии правосудия в отношении несовершеннолетних необходим всесторонний под­ход, который сможет обеспечить справедливость и эффективность наказания[5].

Также важной особенностью наказания несовершеннолетних является то, что сроки и размеры назначаемых им мер значительно ниже тех, которые применяются к взрослым за совершение аналогичных преступлений. Это соответствует принци­пам гуманизма и справедливости.

Верховный суд Республики Казахстан также акцентирует внимание значи­мос­ти учета определенных факторов при назначении наказания несовершеннолетним. Так, пунктом 3 Нормативного постановления от 11.04.2002 года «О судебной прак­тике по делам об уголовных правонарушениях несовершеннолетних и их вовле­че­нии в совершение уголовных правонарушений и иных антиобщественных дейст­вий» (далее — Постановление) подчеркивается необходимость проведения ана­ли­за индивидуальных личностных характеристик несовершеннолетнего, включая та­кие аспекты, как способность к внушению, эмоциональная возбудимость, зависи­мости, стремление к демонстрации храбрости, лидерским качествам, склонность к фантазиям и другим личным особенностям[6].

Вместе с тем, несмотря на наличие законодательных положений, на практике зачастую возраст несовершеннолетнего, является исключительно единственным фак­тором, влияющим на назначение наказания несовершеннолетнему, а иные обстоятельства, предусмотренные ч. 1 ст. 82 УК РК, чаще всего не учитываются.

Как свидетельствует из материалов уголовных дел, в подавляющем большин­ст­ве случаев, правонарушения совершаются несовершеннолетними, в семьях кото­рых имеются социальные проблемы, то есть там, где родители не могут обеспечить детей желаемыми вещами, которые для среднестатистического ребенка, живущего в нормальных социально-бытовых условиях, являются обыденными (телефоны, модная одежда, гаджеты и пр.).

Кроме того, в зачастую преступления совершены несовершеннолетними в сос­тоянии алкогольного опьянения, ранее состоящими на учете в полиции, а характерной чертой таких деяний, становятся немотивированная агрессивность и жестокость несовершеннолетних.

При этом следует отметить, что в приговоре данные обстоятельства зачастую не указываются, что влияет на назначения вида и срока наказания.

Ярким примером, подтверждающим данный факт, может служить решение Спе­циализированного межрайонного суда по делам несовершеннолетних Алма­тин­ской области. Согласно постановлению суда, уголовное дело в отношении не­со­вершеннолетних А. и К., обвиняемых по п. 1 и п. 3 ч. 2 ст. 191 УК РК, пре­кра­щено. Основанием для прекращения послужила ч. 2 ст. 68 УК РК. Суд применил к ним меры принудительного воспитательного воздействия, включая преду­преж­дение и передачу под надзор родителей на срок два года. При этом суд не учел, что несовершеннолетние А. и К. ранее имели проблемы с алкогольными напитками, вели праздный образ жизни, не посещая школу[7].

Одной из причин, сложившейся ситуации, на наш взгляд, является отсутствие критериев (методики) определения данных обстоятельств, как на законодательном уровне, так и в теории уголовного права.

Следует отметить, что даже в научных работах, специально посвященных правилам назначения наказания, не уделяется места их определению и влиянию на совершение преступления несовершеннолетними лицами.

Вместе с тем, М. А. Скрябин подчеркивает важность учета социально-психо­ло­гических особенностей несовершеннолетних при назначении им наказания. Он акцентирует внимание на том, что система юстиции должна быть адаптирована к уникальным потребностям и потенциалу несовершеннолетних правонарушителей, так как поведение и психология подростков могут значительно отличаться от взрос­лых, что требует специального подхода к правосудию в отношении данной категории. Это связано с тем, что несовершеннолетние часто находятся на стадии фор­мирования своей личности, их восприятие действительности и способность осознавать последствия своих действий могут быть затруднены. Поэтому общие принципы назначения наказания, применяемые к взрослым, не всегда подходят для молодежи. Специальные нормы, о которых говорит Скрябин, могут включать в себя различные виды альтернативных мер наказания, такие как воспитательные меры, применение принудительных мер в виде профилактической работы, а также возможность более мягких санкций с акцентом на реабилитацию и социализацию. Это необходимо для того, чтобы помочь несовершеннолетним осознать свои ошибки и вернуться на путь исправления, а не усугублять их положение через стро­гие уголовные меры[8].

Многочисленные международные исследования выявили, что в неблагоприят­ных обстоятельствах подростки могут совершать тяжкие преступления, такие как убийства, нанесение серьезных телесных повреждений и разбойные нападения. При этом их агрессивное поведение часто обратно пропорционально уровню стра­ха перед действительной силой своих противников[9].

Таким образом, необходимо закрепить в Постановлении требование о том, что при назначении наказания суды обязаны в мотивировочной части приговора ука­зывать информацию о личности виновного, которая была учтена при применении статьи 82 УК РК.

Другим вопросов, вызывающим споры среди ученых, является вопрос назна­чения наказания несовершеннолетним за проступки, влекущие за собой уголовное наказание.

Согласно общему правилу, уголовная ответственность за совершение уголов­ных правонарушений наступает с шестнадцати лет (ч. 1 ст. 15 УК). Однако за оп­ре­деленные виды преступлений, которые представляют явную общественную опас­ность и противоправность, ответственность может наступать уже с четыр­над­цати лет, как показывает многолетняя практика (ч. 2 ст. 15 УК).

Перечень преступлений, указанный в ч. 2 ст. 15 УК, представляет собой исчер­пы­вающий список противоправных деяний, за которые уголовная ответственность наступает с четырнадцати лет. Данный перечень является обязательным для право­при­менительных органов при рассмотрении вопросов, связанных с уголовной ответственностью несовершеннолетних.

Таким образом, за ряд преступлений ответственность несовершеннолетних нас­тупает с 14 лет. Уголовную же ответственность лица, не достигшие совершен­но­летнего возраста, несут с 16 лет.

Законодателем также закреплены положения, указывающие на возможность привлечения несовершеннолетних к ответственности за совершение уголовных проступков. В частности, статья 83 УК РК определяет основания, на которых не­со­вершеннолетний может быть освобожден от уголовной ответственности и нака­зания за совершенные им уголовные проступки.

В связи с данным обстоятельством, ст. 15 УК РК требует внесения дополне­ний, а именно необходимо указать норму, согласно которой лица, достигшие че­тыр­надцатилетнего возраста, могут быть подвергнуты уголовной ответственности за совершение уголовных проступков.

Одной из сложностей, возникающих при определении наказания для несо­вер­шен­нолетних, является вопрос о видах наказаний, которые могут быть им назна­чены. Этот вопрос до сих пор остается открытым и вызывает неоднозначные дис­куссии среди исследователей, а также создает определенные трудности в право­применительной практике.

Законодателем не определены специальные виды наказания, предназначенные исключительно для несовершеннолетних. Однако список наказаний, доступных для этой категории, ограничен следующими вариантами: запрет заниматься кон­крет­ными видами профессиональной деятельности, установление денежного взыс­кания, выполнение определенных видов общественно полезной деятельности, изо­ля­ция от общества путем определения в учреждения уголовно-исполнительной сис­темы (ст. 81 УК РК). Анализ судебной практики в делах, касающихся уго­ловных наказаний для несовершеннолетних, показывает наличие ряда проблем, которые, на наш взгляд, создают дополнительные трудности для судов при назна­чении подобных мер.

К примеру, согласно статье 81 УК РК, штраф и исправительные работы могут быть назначены как за уголовные проступки, так и за преступления. При этом раз­меры этих наказаний устанавливаются без учета классификации самого уголов­ного правонарушения.

В части 3 статьи 81 УК РК указано, что штраф для несовершеннолетних уста­нав­ливается в диапазоне от пяти до ста месячных расчетных показателей. В части 4 той же статьи указан размер исправительных работ, который составляет от пяти до ста месячных расчетных показателей. Таким образом, согласно логике законо­да­теля, предельные размеры штрафа и ежемесячных удержаний при назначении исправительных работ не различаются и могут применяться к несовершенно­лет­ним как за преступления, так и за уголовные проступки. Это, по нашему мнению, создает дополнительные сложности для судов при определении данного вида нака­зания.

Таким образом, вполне оправдано и логично предложение О. Б. Филипец, которое предполагает учитывать характер правонарушения при назначении штра­фа и исправительных работ, то есть разграничивать, является ли оно уголовным про­ступком или более серьезным преступлением. Например, для несовершен­но­лет­них, совершивших уголовный проступок, разумно установить размер штрафа или удержаний в пределах от десяти до ста месячных расчетных показателей. В случае более серьезных преступлений разумно устанавливать размер штрафа в диа­пазоне от ста до двухсот пятидесяти месячных расчетных показателей[10].

Важно подчеркнуть, что при назначении наказания лицам, не достигшим воз­раста совершеннолетия, суды должны учитывать нормы ч.2 ст. 83 УК РК: если не­со­вершеннолетний осуждается за уголовный проступок или преступление не­боль­шой или средней тяжести, суд может освободить его от наказания при условии, что будет установлено, что его исправление возможно через применение прину­ди­тельных мер воспитательного воздействия.

Рядом ученых высказывается мнение о том, что целесообразно рассмотреть воз­можность замены наказания в форме общественных работ на ограничение сво­боды⁹.

Другие придерживаются точки зрения, что наилучшим вариантом было бы за­крепление законодателем нормы, разрешающей замену неуплаты штрафа на при_­влечение к общественным работам, либо ограничение свободы[11].

Проведя анализ различных точек зрения, имеющихся по данному вопросу, мож­но отметить, что возможность замены наказания для несовершеннолетних, которые злостно уклоняются от его отбывания, на другое наказание может стать эффективной мерой, способствующей предотвращению рецидивов преступлений среди этой категории.

Кроме того, мы полагаем, что для обеспечения справедливого механизма вы­пол­нения наказаний в отношении осужденных несовершеннолетних целесообраз­но было бы расширить статью 87 Уголовного кодекса Республики Казахстан.

Заключение и выводы. В итоге, резюмируя вышесказанное, необходимо от­метить, что для решения множества спорных вопросов, возникающих на практике при назначении наказаний несовершеннолетним, требуется внести определенные изменения и дополнения в Уголовный кодекс Республики Казахстан, а также в нор­мативное Постановление Верховного Суда РК. А именно, считаем своевре­мен­ным внесение в ст. 15 УК РК нормы, устанавливающее, что лица, достигшие воз­рас­та 14 лет, могут быть привлечены к уголовной ответственности за совершение уго­ловных проступков.

В частях 3 и 4 статьи 81 УК РК следует определить размеры штрафа и еже­ме­сяч­ных вычетов при назначении исправительных работ. При этом критерием слу­жит совершение несовершеннолетним уголовного проступка или же совершение пре­ступления. В соответствии с пределами, установленными в частях 2 и 3 статьи 41 Уголовного кодекса РК для уголовных проступков, а также с учетом степени об­ще­ственной опасности деяния, предлагается установить для несовер­шен­но­летних размер штрафа и исправительных работ: от десяти до ста месячных рас­чет­ных показателей за уголовный проступок и от ста до двухсот пятидесяти месячных расчетных показателей за преступления.

Также представляется обоснованным включить в нормативное постановление от 11 апреля 2002 года «О судебной практике по делам об уголовных правона­ру­ше­ниях несовершеннолетних и их вовлечении в совершение уголовных право­на­ру­шений и иных антиобщественных действий» положение, согласно которому су­ды при назначении наказания в мотивировочной части приговора обязаны ука­зы­вать, какие сведения о личности осужденного были учтены при применении статьи 82 УК РК.

Кроме того, подчеркиваем важность установления норм, согласно которым на­казания в виде привлечения к общественным работам, ограничения свободы и штрафов могут быть заменены на более серьезные меры в случае злостного ук­лонения от их исполнения.

С нашей точки зрения, предложенные инициативы о необходимости привле­чения несовершеннолетних к уголовной ответственности за совершение уго­лов­ных проступков, а также о дифференциации размеров штрафа и исправительных работ и возможности замены наказания в случае злостного уклонения от его ис­полнения своевременны и актуальны и требуют законодательного решения.

 Список литературы

1. Руководящие принципы Организации Объединенных Наций по предупреж­де­нию преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядские руководящие принципы): [приняты Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 45/112 14 декабря 1990 г.] // https://adilet.zan.kz/rus/docs/O9000000007 (дата обращения 15.01.2025 г.).
2. Уголовный кодекс Республики Казахстан от 3 июля 2014 года // https://adilet.zan.kz/rus/docs/K140000022 (дата обращения 15.01.2025 г.).
3. Интернет-портал правовой статистики Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры Республики Казахстан // https://qamqor.gov.kz/crimestat/statistics (дата обращения 15.01.2025 г.).
4. Баргаринова А. А., Ахметжанова Н. Н., Бачурин С. Н. Криминологическая характеристика преступности несовершеннолетних // Ғылым-Наука. — 2024. — № 4 (83). — С. 49-54.
5. Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления право­су­дия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила), принятые резолю­цией 40\33 Генеральной Ассамблеи от 29 ноября 1985 года // https://adilet.zan.kz/rus/docs/O8500000002 (дата обращения 15.01.2025 г.).
6. Нормативное постановление от 11 апреля 2002 года «О судебной практике по делам об уголовных правонарушениях несовершеннолетних и о вовлечении их в совершение уголовных правонарушений и иных антиобщественных действий» // https://adilet.zan.kz/rus/docs/K140000131 (дата обращения 15.01.2025 г.).
7. Архив материалов уголовного дела Специализированного межрайонного суда по делам несовершеннолетних Алматинской области. Дело № 3154-22.
8. Скрябин М. А. Общие начала назначения наказания и их применение к несовершеннолетним. — Казань, 1988. С. 25 (123 с.).
9. Карханина Л. В. Исполнение уголовных наказаний без изоляции от об­ще­ст­ва в отношении несовершеннолетних осужденных. — Самара. Издательство: Са­мар­ский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний, 2022. С. 34 (132 с.).
10. Филипец О. Б. Некоторые вопросы совершенствования системы и видов наказаний в отношении несовершеннолетних по уголовному законодательству Республики Казахстан // Вестник Института законодательства и правовой инфор­мации Республики Казахстан. — 2015. — №3 (39). — С. 76-80.
11. Пузикова И. С., Черный А. В. Проблемы назначения наказаний в отноше­нии несовершеннолетних преступников // Universum: экономика и юриспру­ден­ция: электрон. научн. журн. — 2024. — № 6 (116). — С. 46-49.

 References

1. Rukovodyashchiye printsipy Organizatsii Obyedinennykh Natsiy po predup­rezh­deniyu prestupnosti sredi nesovershennoletnikh (Er-Riyadskiye rukovodyashchiye print­sipy): [prinyaty 14 dek. 1990 g. Rezolyutsiyey 45/112 na 68-om plenarnom zasedanii Generalnoy Assamblei OON] // https://adilet.zan.kz/rus/docs/O9000000007 (data obrashhenija 15.01.2025 g.).
2. Ugolovnyy kodeks Respubliki Kazakhstan ot 3 iyulya 2014 goda // https://adilet.zan.kz/rus/docs/K140000022 (data obrashhenija 15.01.2025 g.).
3. Internet-portal pravovoy statistiki Komiteta po pravovoy statistike i spetsialnym uchetam Generalnoy prokuratury Respubliki Kazakhstan. // https://qamqor.gov.kz/crimestat/statistics (data obrashhenija 15.01.2025 g.).
4. Bargarinovа A. A., Akhmetzhanova N. N., Bachurin S. N. Criminological cha­racterization of juvenile delinquency // Ğylym-Nauka. — 2024 — №4 (83). — S. 49-54.
5. Minimalnyе standartnyе pravila OON, kasayushchiеsya otpravleniya pravo­sudiya v otnoshenii nesovershennoletnikh (Pekinskiye pravila), prinyatyе rezolyutsiyey 40\33 Generalnoy Assamblei ot 29 noyabrya 1985 goda // https://adilet.zan.kz/rus/docs/O8500000002 (data obrashhenija 15.01.2025 g.).
6. Normativnoye postanovleniye ot 11 aprelya 2002 goda «O sudebnoy praktike po delam ob ugolovnykh pravonarusheniyakh nesovershennoletnikh i o vovlechenii ikh v soversheniye ugolovnykh pravonarusheniy i inykh antiobshchestvennykh deystviy» // https://adilet.zan.kz/rus/docs/K140000131 (data obrashhenija 15.01.2025 g.).
7. Arkhiv materialov ugolovnogo dela Spetsializirovannogo mezhrayonnogo suda po delam nesovershennoletnikh Almatinskoy oblasti. Delo № 3154-22.
8. Skryabin M. A. Obshchiye nachala naznacheniya nakazaniya i ikh primeneniye k nesovershennoletnim. — Kazan, 1988. S. 25 (123 s.).
9. Karkhanina L. V. Ispolneniye ugolovnykh nakazaniy bez izolyatsii ot obshchest­va v otnoshenii nesovershennoletnikh osuzhdennykh. — Samarа: Izdatelstvo: Samarskiy yuridicheskiy institut Federalnoy sluzhby ispolneniya nakazaniy, 2022. S. 34 (132 s.).
10. Filipets O. B. Nekotoryye voprosy sovershenstvovaniya sistemy i vidov naka­zaniy v otnoshenii nesovershennoletnikh po ugolovnomu zakonodatelstvu Respubliki Kazakhstan // Vestnik Instituta zakonodatelstva i pravovoy informatsii Respubliki Ka­zakhstan. — 2015. — № 3 (39). — S. 76-80.
11. Puzikova I. S., Chernyy A. V. Problemy naznacheniya nakazaniy v otnoshenii neso­vershennoletnikh prestupnikov // Universum: ekonomika i yurisprudentsiya: elektron. nauchn. zhurn. — 2024. — № 6 (116). — S. 46-49.

---

МРНТИ 10.19.01

УДК 34.09

Baikenzhina Kulbagila Aliakparovna — associate professor of the department of «General legal and special disciplines» of the Karaganda university of Kazpotrebsouz, candidate of legal sciences (Republic of Kazakhstan, Karaganda);

Smagulova Amina Serikovna — master’s student of the department of «General Legal and Special Disciplines», Karaganda university of Kazpotrebsoyuz (Republic of Kazakhstan, Karaganda)

LEGAL REGULATION OF OPERATIONAL-SEARCH ACTIVITY ON THE INTERNET: A BALANCE BETWEEN SECURITY AND CITIZENS’ RIGHTS

Annotation. The article is devoted to the current issues of legal regulation of operational-search activity (OSA) on the Internet. The growth of cybercrime and threats to national security compel law enforcement agencies to increasingly utilize the Internet to identify, prevent, and suppress crimes. However, the application of OSA in virtual space affects citizens’ constitutional rights to privacy, the secrecy of correspondence, and telephone conversations. The aim of the research is to analyze the current legislation regulating OSA on the Internet, identify gaps and contradictions, and develop proposals for improving legal regulation in this area. Special attention is given to the necessity of maintaining a balance between ensuring security and protecting citizens’ rights and freedoms when conducting OSA on the Internet. This requires a careful examination of existing norms and their practical application to ensure effective crime fighting without compromising civil liberties. Proper regulation of OSA on the Internet is of great importance for maintaining public safety and protecting citizens’ personal data, which is a key aspect of the modern legal landscape. It also contributes to strengthening trust in law enforcement agencies and the development of the digital economy.

Keywords: operational-search activity, network, information, security, rights, cybercrime, privacy, balance of interests.

Байкенжина Күлбағила Әлиақпарқызы — Қазтұтынуодағы Қарағанды университеті «Жалпы заңдық және арнайы пәндер» кафедрасының доценті, заң ғылымдарының кандидаты (Қазақстан Республикасы, Қарағанды қ.);

Смағұлова Амина Серікқызы — Қазтұтынуодағы Қарағанды университеті «Жалпы заңдық және арнайы пәндер» кафедрасының магистранты (Қазақстан Республикасы, Қарағанды қ.)

ИНТЕРНЕТ ЖЕЛІСІНДЕГІ ЖЕДЕЛ-ІЗДЕСТІРУ ҚЫЗМЕТІН ҚҰҚЫҚТЫҚ РЕТТЕУ: АЗАМАТТАРДЫҢ ҚАУІПСІЗДІГІ МЕН ҚҰҚЫҚТАРЫ АРАСЫНДАҒЫ ТЕҢГЕРІМ

Түйін. Мақала Интернеттегі жедел-іздестіру қызметін (ЖҚҚ) құқықтық рет­теу­дің өзекті мәселелеріне арналған. Киберқылмыс пен ұлттық қауіпсіздікке төне­т­ін қатерлердің өсуі құқық қорғау органдарын қылмысты анықтау, алдын алу және онымен күресу үшін интернеттің күшін көбірек пайдалануға мәжбүрлеуде. Алай­да, виртуалды кеңістікте жедел іздестіру қызметін пайдалану азаматтардың жеке өміріне қол сұғылмаушылыққа, хат алмасу мен телефон арқылы сөйлесудің құ­пия­лылығына конституциялық құқықтарына әсер етеді. Зерттеудің мақсаты — Интер­нет желісіндегі жедел құқықтық қызметті реттейтін қолданыстағы заңнаманы тал­дау, олқылықтар мен қайшылықтарды анықтау және осы саладағы құқықтық рет­теу­ді жетілдіру бойынша ұсыныстар әзірлеу. Интернет желісінде жедел іздестіру шараларын жүргізу кезінде қауіпсіздікті қамтамасыз ету мен азаматтардың құқық­тары мен бостандықтарын қорғау арасындағы теңгерімді сақтау қажеттілігіне ерек­ше назар аударылады. Бұл азаматтық бостандыққа нұқсан келтірмей қыл­мыс­пен тиімді күресуді қамтамасыз ету үшін қолданыстағы нормаларды мұқият зер­де­леуді және оларды қолдануды талап етеді. Қазіргі заманғы құқықтық кеңістіктің негізгі аспектісі болып табылатын қоғамдық қауіпсіздікті сақтау және азаматтар­дың жеке деректерін қорғау үшін Интернеттегі жедел қызметті дұрыс реттеу ма­ңызды. Бұл да құқық қорғау органдарына деген сенімді нығайтуға және цифрлық экономиканы дамытуға ықпал етеді.

Түйінді сөздер: жедел-іздестіру қызметі, желі, ақпарат, қауіпсіздік, құқықтар, киберқылмыс, жеке өмірге қол сұғылмаушылық, мүдделер теңгерімі.

Байкенжина Күлбағила Алиакпаровна — доцент кафедры «Общеюридичес­ких и специальных дисциплин» Карагандинского университета Казпотребсоюза, кандидат юридических наук (Республика Казахстан, г. Караганда);

Смагулова Амина Сериковна — магистрант кафедры «Общеюридических и специальных дисциплин» Карагандинского университета Казпотребсоюза (Республика Казахстан, г. Караганда)

ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В СЕТИ ИНТЕРНЕТ: БАЛАНС МЕЖДУ БЕЗОПАСНОСТЬЮ И ПРАВАМИ ГРАЖДАН

Аннотация. Статья посвящена актуальным проблемам правового регулирова­ния оперативно-розыскной деятельности (ОРД) в сети Интернет. Рост киберпрес­туп­ности и угроз национальной безопасности заставляет правоохранительные ор­ганы все чаще использовать возможности сети для выявления, предупреждения и пресечения преступлений. Однако, применение ОРД в виртуальном пространстве затрагивает конституционные права граждан на неприкосновенность частной жиз­ни, тайну переписки и телефонных переговоров. Целью исследования является ана­лиз действующего законодательства, регулирующего ОРД в сети Интернет, выявление пробелов и противоречий, а также разработка предложений по совер­шен­ствованию правового регулирования в данной сфере. Особое внимание уде­ля­ется необходимости соблюдения баланса между обеспечением безопасности и защитой прав и свобод граждан при проведении ОРД в сети Интернет. Это требует тщательного рассмотрения существующих норм и практики их применения для обеспечения эффективной борьбы с преступностью без ущерба для гражданских свобод. Правильное регулирование ОРД в Интернете имеет важное значение для поддержания общественной безопасности и защиты личных данных граждан, что является ключевым аспектом современного правового пространства. Это также спо­собствует укреплению доверия к правоохранительным органам и развитию цифровой экономики.

Ключевые слова: оперативно-розыскная деятельность, сеть, информация, безопасность, права, киберпреступность, неприкосновенность частной жизни, баланс интересов.

 

Introduction. The development of society and the increasing presence of citizens in the Internet space are important indicators of the digitalization of state activities. The introduction of innovative approaches and the transformation of existing tools stimulate the satisfaction of society’s needs. However, along with this, state structures, including law enforcement agencies, face new challenges, such as cyber-attacks aimed at both state institutions and private individuals. Due to the evolution of crime and the emergence of its new forms, the legislation of the Republic of Kazakhstan needs to be adapted to modern realities. Domestic and foreign researchers have repeatedly emphasized the need to modernize operational-search activities in accordance with the needs of society.

However, the Internet space differs significantly from the real world in which operational-search activities are traditionally carried out, possessing unique characteristics and norms of behavior that are subject to constant changes under the influence of user trends.

According to the Law of the Republic of Kazakhstan № 154-XIII «On Operational-Search Activity» dated September 15, 1994, operational-search activity is carried out in accordance with the principles of legality, respect for rights and freedoms, respect for the dignity of the individual, equality of citizens before the law, based on confidentiality, a combination of overt and covert methods, and professional ethics[1]. The legal basis for operational-search activity is the Constitution of the Republic of Kazakhstan and other regulatory legal acts of the Republic of Kazakhstan. The legislation establishes that OSA is carried out by specially authorized state bodies to protect the life, health, rights and freedoms of man and citizen, property, and ensure the security of society and the state from criminal encroachments.

At the same time, according to the Constitution of the Republic of Kazakhstan, the highest value is the human being, their life, rights and freedoms. In accordance with Article 18 of the Constitution of the Republic of Kazakhstan, «Everyone has the right to privacy, personal and family secrets, and protection of their honor and dignity»[2]. These regulatory provisions indicate the priority of respecting the rights and freedoms of the individual in the implementation of operational-search measures, which, however, involves the risk of their violation in the context of improper use of the opportunities provided by the Internet space. In other words, the legislator focuses on the inadmissibility of infringing on the constitutional rights of citizens in the process of operational-search activity, which may potentially occur with the abuse of tools and technologies available on the Internet, in particular, in the absence of a clear legal framework and proper control over the actions of authorized bodies in the virtual environment.

Considering the contribution of scientists to the development of the theory of operational-search activity (OSA), it should be noted that the issues of legal regulation of the use of the Internet in the conduct of operational-search measures (OSM) remain insufficiently developed in scientific literature. This is due to several factors, including the rapid evolution of the Internet, the variability of information circulating in the online environment, and the diversity of behavioral patterns of users. The dynamic nature of the Internet space, due to the emergence of new software solutions, methods of communication and data processing methods, necessitates the constant adaptation of legal norms to modern realities.

In the absence of clear legal regulations of the conduct of OSM on the Internet, there is a problem of ambiguous interpretation of existing legal provisions. The vagueness of the conceptual apparatus and gaps in the legislation create prerequisites for arbitrary interpretation of legal norms, which, in turn, may lead to violations of the rights and freedoms of citizens. In this regard, there is an urgent need to create a comprehensive regulatory framework governing relations in the information space, as well as to timely update and improve legal acts regulating operational-search activities, considering the specifics of the Internet[3].

Methods and Materials. The study employed comparative legal, logical, and scientific research methods. An analysis of criminal and civil legislation, as well as empirical data, was conducted.

The theoretical basis consisted of the works of well-known Russian and Kazakh legal scholars dedicated to the study of theoretical and practical problems of legal regulation.

The regulatory framework of the study consisted of domestic regulatory legal acts governing information legal relations and issues of operational-search activities.

Results and discussion. The issues of the legality of the use of methods and means in operational-search activities (OIA) in the traditional sense have been thoroughly studied within the framework of the theory of OIA. However, in relation to the collection of information on the Internet, certain difficulties and contradictions arise.

According to the analysis of the existing legislation, in our opinion, it is worth paying attention to the problems of introducing the OIA into the Internet space in order to solve or suppress crimes. Thus, the question arises in the implementation of such a type of OIA as «detection, covert recording and seizure of traces of illegal acts, their preliminary investigation». According to Article 18 of the Constitution of the Republic of Kazakhstan, everyone has the right to privacy, on the one hand, in most cases, users voluntarily post personal information about themselves in the public domain, thereby de facto, providing permission to any person (or certain groups of persons, depending on the privacy settings) to gain access to information related to their private life.

On the other hand, cases of unauthorized leakage of personal data of citizens, publication of photo and video materials by third parties without the consent of the copyright holder, as well as the disclosure of personal correspondence of users in various messengers, are a direct violation of constitutional norms prohibiting the collection, storage, use and dissemination of information about the private life of a person without his expressed consent. This circumstance actualizes the problem of maintaining a balance between the need to ensure national security and protect the rights and freedoms of citizens in the digital environment[4].

In this regard, it is not surprising that modern developments in the field of operational-search measures (OIA) on the Internet are not only fragmentary, but also often contradictory, when the same term OIA can be understood as completely different actions. At the same time, the main problem lies not so much in the operational-search activity itself, which is an applied science that uses knowledge of information legal relations to achieve its goals, but in the absence of a formed legal field that regulates the entire system of information legal relations arising on the Internet.

From the point of view of legislation, information law and OIA do not have established norms that would regulate these issues. Operational-search measures are a tool for finding evidence of crimes, but the methods used have a dual nature when introduced into the Internet space, which is not actually regulated by any Code. Thus, the Law of the Republic of Kazakhstan dated November 24, 2015, № 418-V ZRK «On Informatization» does not contain data regulating the issue of collection, storage and use of information by law enforcement agencies. Article 10 of the Law of the Republic of Kazakhstan dated September 15, 1994, № 154-XIII «On Operational-Search Activities» specifies the exhaustive grounds for conducting operational search activities, which, in our opinion, cannot be grounds for conducting operational search activities on the Internet. As such, information stored on the Internet should be publicly available and directly indicate its involvement in the real fact of committing an offense, but can ORM be carried out in terms of cybercrimes, if a direct relationship may not be available to law enforcement agencies.

In our opinion, at present only certain aspects of the diverse legal relations existing in the virtual space are regulated, and there is no single legislative act defining the status of the Internet as an integral legal space. The lack of comprehensive legal regulation creates significant difficulties for law enforcement practice and can lead to violations of the rights and legitimate interests of citizens and organizations in the digital environment. The specification and establishment of the exact grounds for conducting operational search activities, in particular, for the Internet space, is necessary in connection with the actualization of the digitalization of all user data and the transition of an increasing number of citizens to the Internet. The establishment of specific measures carried out by law enforcement officers, their essence and the tools used in the implementation of the ODA is a necessity not only in the prevention of human rights violations, but also in the implementation of the legitimate work of law enforcement officers.

For example, we believe that in the digital environment, when collecting information necessary to solve crimes of an extremist nature, it is advisable to use a set of operational-search measures (ORM) adapted to the specifics of the Internet space. It seems effective to conduct an operational survey using a wide range of online platforms, such as social networks, chats, forums and instant messengers, which makes it possible to quickly obtain information that is important for establishing the circumstances of crimes committed and identifying persons involved in extremist activities.

No less important is the implementation of inquiries, which in the context of the digital environment acquires the features of operational-search monitoring of the Internet. This type of ODA includes an active search for information using various search engines, such as Google, Yandex, Baidu and others, as well as the collection of information using specialized software products and online services designed to analyze large amounts of data and identify relationships between various objects and subjects on the Internet.

In addition, in order to overcome potential opposition from people engaged in criminal activity, it is advisable to use modern personal identification technologies, such as specialized software that allows you to identify users by photographs and other biometric data, as well as to use data arrays contained in social networks and other online resources.

When implementing these operational-search measures, it is necessary to strictly follow the requirements of the current legislation, ensuring the observance of the rights and freedoms of citizens, the protection of personal data and the inviolability of private life[5].

In addition to the above, to ensure the effectiveness of operational-search measures (ORM), it is necessary to strengthen interstate cooperation in the field of combating crime. Internet crime is transnational in nature, while the subject of the crime, the place where the unlawful act was committed and the injured party are often located in different jurisdictions, which creates significant difficulties not only for the investigation of crimes, but also for the conduct of operational activities for these types of crimes.

As a rule, the time for consideration of requests sent to the competent authorities of foreign states can be several months, which significantly slows down the process of investigation and prompt disclosure of crimes. In this regard, it seems necessary to improve the mechanisms of international cooperation in the law enforcement sphere, aimed at increasing the efficiency and effectiveness of the exchange of information and coordination of actions in the conduct of operational activities related to the disclosure and investigation of crimes committed on the Internet.

Conclusion. In conclusion, it should be emphasized that the legal regulation of operational-search activities (OSA) in the Internet space is an exceptionally complex and multifaceted task that requires a comprehensive approach, considering all aspects of this area. In the context of the exponential development of information technologies and the parallel growth of cybercrime, the effectiveness of combating criminal manifestations on the Internet directly depends on the degree of perfection of the regulatory framework governing the activities of competent authorities authorized to conduct operational-search measures in this area.

A thorough analysis of the current legislation governing OSA has revealed a number of significant gaps and internal contradictions, which create objective prerequisites for ambiguous interpretation of legal norms and, as a consequence, the emergence of potential risks of violating the constitutional rights and freedoms of citizens. Of particular note is the fact that there is currently no clear definition of the legal status of the Internet as a specific environment for the implementation of operational-search activities, and that issues related to the lawful use of technical means and methods used to obtain relevant information in cyberspace are insufficiently regulated.

At the same time, it is necessary to consider that the tightening of the legal framework governing the conduct of OSA on the Internet should not lead to an unjustified decrease in the effectiveness of law enforcement agencies in combating cybercrime and extremism. It is crucial to find a rational balance between the imperative of ensuring national security and protecting society from criminal threats, on the one hand, and the need for unconditional respect for the constitutional rights of citizens to privacy, confidentiality of correspondence, and confidentiality of telephone conversations, on the other. According to the Constitution of the Republic of Kazakhstan, the highest value is the human being, their life, rights, and freedoms.

To achieve this balance, it seems appropriate to take a series of consistent steps, including further improvement of the current legislation in the field of OSA, in particular, by making targeted changes and additions to the Law of the Republic of Kazakhstan «On Operational-Search Activity», taking into account the characteristics and specifics of the implementation of operational-search measures on the Internet. An equally important task is the development of clear and unambiguous criteria and procedures for conducting OSM on the Internet, which should fully ensure the protection of the rights and freedoms of citizens from unjustified and unauthorized interference in their personal lives. In addition, it is necessary to ensure proper control over the activities of authorized state bodies carrying out OSA on the Internet by the prosecutor’s office and the judiciary. Finally, an important element of the system for protecting the rights of citizens on the Internet is to increase the level of legal literacy of the population in matters of protecting their legitimate rights and freedoms. The active development of international cooperation in the fight against cybercrime and the systematic exchange of best practices on legal regulation of OSA on the Internet will also contribute to the creation of an effective system for protecting the rights of citizens in cyberspace.

The implementation of the set of these measures will create an effective and balanced system of legal regulation of OSA on the Internet, which, on the one hand, will ensure reliable protection of the rights and freedoms of citizens, and on the other hand, will create the necessary conditions for effectively combating crime in cyberspace.

 

Bibliography

1. Law of the Republic of Kazakhstan dated September 15, 1994 №154-XIII «On Operational-Search Activities» [Electronic Resource] // https://adilet.zan.kz/rus/docs/Z940004000_
2. Constitution of the Republic of Kazakhstan dated August 30, 1995 (as amended on 01.01.2023) [Electronic Resource]// https://adilet.zan.kz/rus/docs/K950001000_#z67
3. Алябьев А. А., Лагуточкин А. В. Проблемы осуществления оперативно-розыскных мероприятий в информационном пространстве сети Интернет // Проб­лемы правоохранительной деятельности. — 2013. — № 1. — С. 66-69.
4. Соколов Ю. Н. Информационные технологии электронного наблюдения при расследовании преступлений // «Черные дыры» в российском законодательст­ве. — 2010. — № 1. — С. 128-135.
5. Демьянчук Е. В. Реализация оперативно-розыскных действий в инфор­ма­ционной сфере (Интернет) // Оперативно-розыскная деятельность: Учебник / Под ред. К. К. Горяинова, В. С. Овчинского, Г. К. Синилова. — М., 2009.

References

1. Law of the Republic of Kazakhstan dated September 15, 1994 №154-XIII «On Operational-Search Activities» [Electronic Resource] // https://adilet.zan.kz/rus/docs/Z940004000_
2. Constitution of the Republic of Kazakhstan dated August 30, 1995 (as amended on 01.01.2023) [Electronic Resource]// https://adilet.zan.kz/rus/docs/K950001000_#z67
3. Alyab’yev A. A., Lagutochkin A. V. Problemy osushchestvleniya operativno-rozysknykh meropriyatiy v informatsionnom prostranstve seti Internet // Problemy pravookhranitel’noy deyatel’nosti. — 2013. — № 1. — S. 66-69.
4. Sokolov YU. N. Informatsionnyye tekhnologii elektronnogo nablyudeniya pri rassledovanii prestupleniy // «Chernyye dyry» v rossiyskom zakonodatel’stve. — 2010. — № 1. — S. 128-135.
5. Dem’yanchuk Ye. V. Realizatsiya operativno-rozysknykh deystviy v informatsionnoy sfere (Internet) // Operativno-rozysknaya deyatel’nost’: Uchebnik / Pod red. K. K. Goryainova, V. S. Ovchinskogo, G. K. Sinilova. — M., 2009.

---

МРНТИ 10.77.51

УДК 343.541

Галым Фаиз Галымович — профессор кафедры уголовного процесса и крими­налистики Актюбинского юридического института МВД РК им. М. Букенбаева, кандидат юридических наук (Республика Казахстан, г. Актобе)

К ВОПРОСУ О СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ИЗНАСИЛОВАНИЕ И НАСИЛЬСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ СЕКСУАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА

Аннотация. В статье исследуются проблемы уголовно-правового регулиро­ва­ния противодействия сексуальному насилию. Так, одной из форм юридического атавизма является разделение сексуального насилия, в зависимости от половой при­над­лежности виновного и потерпевшего лица, а также в зависимости от формы сексуального контакта, на изнасилование и насильственные действия сексу­аль­ного характера. Что порождает множество проблем и неудобств, в том числе из­лиш­нюю перегруженность уголовно-правовых норм Особенной части УК, излиш­ние трудности в квалификации преступлений, способствует повторной виктими­за­ции жертв сексуального насилия. Единственным верным решением в данном слу­чае будет замена в ст. 120 УК названия «Изнасилование» на «Сексуальное наси­лие», с одновременным исключением из Особенной части УК ст. 121, поскольку сек­суальным насилием являются абсолютно все насильственные действия сексу­аль­ного характера и все формы насильственного полового сношения в отношении лиц обоих полов. В этой связи, под сексуальным насилием должно пониматься по­ло­вое сношение, мужеложство, лесбиянство и иные действия сексуального харак­тера с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей (потер­пев­шему) или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей (потерпевшего); где мужеложство — все формы полового сношения и другие действия сексуального характера, осуществляемые между мужчинами; лес­биянство — все формы полового сношения и другие действия сексуального ха­рак­тера, осуществляемые между женщинами; иные действия сексуального харак­те­ра — любые действия сексуального содержания, не подпадающие под описание полового сношения, мужеложства или лесбиянства.

Ключевые слова: сексуальное насилие, изнасилование, действия сексу­аль­ного характера, мужеложство, лесбиянство, половая неприкосновенность, половая свобода, половые преступления, половые девиации, сексуальная норма.

Галым Фаиз Галымович — Қазақстан Республикасы ІІМ М. Бөкенбаев атындағы Ақтөбе заң институтының қылмыстық іс жүргізу және крими­на­листика кафедрасының профессоры, заң ғылымдарының кандидаты (Қазақстан Республикасы, Ақтөбе қ.)

ЗОРЛАУ ЖӘНЕ СЕКСУАЛДЫҚ СИПАТТАҒЫ ЗОРЛЫҚ-ЗОМБЫЛЫҚ ӘРЕКЕТТЕРІ ҮШІН ЖАУАПКЕРШІЛІК ТУРАЛЫ ҚЫЛМЫСТЫҚ ЗАҢНАМАНЫ ЖЕТІЛДІРУ МӘСЕЛЕСІ ТУРАЛЫ

Түйін. Мақалада сексуалдық зорлық-зомбылыққа қарсы күресті қылмыстық-құқықтық реттеу мәселелері қарастырылған. Сонымен, құқықтық атавизмнің бір түрі — сексуалдық зорлық-зомбылықты орындаушы мен жәбірленушінің жыны­сы­на қарай, сондай-ақ жыныстық қатынас нысанына қарай зорлау және жыныстық сипаттағы зорлық-зомбылық әрекеттеріне бөлу. Бұл Қылмыстық кодекстің Ерек­ше бөлігінің қылмыстық-құқықтық нормаларының шамадан тыс жүктелуін, қыл­мыс­тарды саралаудағы қажетсіз қиындықтарды қоса алғанда, көптеген пробле­ма­лар мен қолайсыздықтарды тудырады және жыныстық зорлық-зомбылық құрбан­да­рының бірнеше рет виктимизациялануына ықпал етеді. Бұл жағдайда жалғыз дұрыс шешім мақаланы ауыстыру болады. Қылмыстық кодекстің 120-бабында «Зор­лау» атауын «Сексуалдық зорлық-зомбылық» деп өзгерту керек, сонымен бір­ге 1-бапты алып тастайды. 121, өйткені жыныстық зорлық-зомбылық жыныстық си­паттағы барлық зорлық-зомбылық әрекеттерін және екі жыныстағы адамдарға қатысты мәжбүрлі жыныстық қатынастың барлық нысандарын қамтиды. Осыған байланысты сексуалдық зорлық-зомбылық деп жәбірленушіге немесе басқа адам­дарға күш қолданып немесе оны қолдану қатерін төндіріп не жәбірленушінің дәр­мен­сіз күйін пайдаланып жыныстық қатынас, еркек пен еркектің жыныстық қаты­нас «мужеложство», әйел мен әйелдің жыныстық қатынас «лесбиянство», және жы­ныстық сипаттағы басқа да әрекеттерді түсіну керек; мұнда «мужеложство» — бұл жыныстық қатынастың барлық нысандары және ерлер арасында жүзеге асы­ры­латын жыныстық сипаттағы басқа да әрекеттер; «лесбиянство» — әйелдер ара­сында жүзеге асырылатын жыныстық қатынастың және басқа да жыныстық әре­кет­тердің барлық түрлері; сексуалдық сипаттағы өзге де әрекеттер — жыныстық қатынас, гомосексуалдық сипаттамаға жатпайтын жыныстық сипаттағы кез келген әрекеттер.

Түйінді сөздер: сексуалдық зорлық-зомбылық, зорлау, жыныстық әрекеттер, мужеложство, лесбиянство, жыныстық қол сұғылмаушылық, жыныстық еркіндік, жыныстық қылмыстар, жыныстық ауытқулар, жыныстық норма.

Galym Faiz Galymovich — professor of the department of criminal procedure and forensic science of the Aktobe law institute of the Ministry of internal affairs of the Republic of Kazakhstan named after M. Bukenbayev, candidate of legal sciences (Republic of Kazakhstan, Aktobe)

ON THE QUESTION OF IMPROVING CRIMINAL LEGISLATION ON LIABILITY FOR RAPE AND VIOLENT ACTS OF A SEXUAL NATURE

Annotation. The article examines the issues of criminal law regulation in countering sexual violence. One form of legal atavism is the division of sexual violence based on the gender of the perpetrator and the victim, as well as the form of sexual contact, into rape and violent sexual acts. This creates numerous problems and inconveniences, including excessive overload of criminal law provisions in the Special Part of the Criminal Code, unnecessary difficulties in classifying crimes, and contributes to the re-victimization of sexual violence victims. The only correct solution in this case would be to replace the term «Rape» with «Sexual Violence» in Article 120 of the Criminal Code, while simultaneously excluding Article 121 from the Special Part of the Criminal Code, since sexual violence encompasses all forms of sexual acts involving violence and all forms of forced sexual intercourse with individuals of both genders. In this regard, sexual violence should be understood as sexual intercourse, sodomy, lesbianism, and other sexual acts involving violence or the threat of violence against the victim or other individuals or involving the use of the victim’s helpless state. Sodomy refers to all forms of sexual intercourse and other sexual acts conducted between men; lesbianism refers to all forms of sexual intercourse and other sexual acts conducted between women; other sexual acts refer to any sexual actions that do not fall under the definitions of sexual intercourse, sodomy, or lesbianism.

Keywords: sexual violence, rape, sexual acts, sodomy, lesbianism, sexual integrity, sexual freedom, sexual crimes, sexual deviations, sexual norms.

 

Введение. Одними из наиболее тяжких и представляющих особую опасность уголовных правонарушений против личности, безусловно, являются деяния, свя­зан­ные с сексуальным насилием.

Общественная опасность насильственных преступлений против половой не­при­косновенности и половой свободы личности заключается в том, что они несут в себе разрушающие негативные последствия, причем не только для жертв поло­вых преступлений, но и для всего общества и государства в целом. Так, в резуль­та­те роста количества совершаемых насильственных половых преступлений и го­су­дарство, и общество определенно будут нести огромные потери, в т. ч. эконо­ми­чес­кого, внутриполитического и демографического характера. В связи с этим, уго­лов­но-правовое противодействие сексуальному насилию занимает особое место в системе профилактики преступлений против личности. В свою очередь, Уголов­ный кодекс Республики Казахстан, являясь действенным государственным инс­т­ру­ментом сдерживания и предупреждения насильственных уголовных правона­ру­ше­ний против половой неприкосновенности и половой свободы личности, на сегодняшний день достаточно неплохо справляется со своими целями и задачами, в т. ч. по обеспечению государственной защиты гарантированных Конституцией прав, свобод и законных интересов человека и гражданина.

Тем не менее, следует отметить, что уголовное законодательство Казахстана в части ужесточения ответственности за насильственные половые преступления долгое время находилось в процессе постоянных изменений и в нестабильном сос­тоянии, так называемых, «реформаторских качелей», зачастую попеременно от­кли­каясь, то на политическую конъюнктуру, то на вызвавшие большой общест­вен­ный резонанс негативные социально-правовые явления. Так, к примеру, в 2019 го­ду в одном из ежегодных Посланий народу Казахстана Глава государства К.-Ж. К. То­каев подверг обоснованной критике чрезмерное увлечение гуманизацией уголовного законодательства, что, предположительно, могло сказаться на росте насильственных преступлений[1]. В результате, критика и поручения Президента стра­ны стали тем самым импульсом, запустившим процесс пересмотра всей уго­лов­ной политики государства, в частности, в сфере защиты конституционных прав женщин и несовершеннолетних, а также ужесточения уголовной ответственности за насильственные преступления.

В этой связи, начиная с 2019 года и по настоящее время, только по половым преступлениям в Уголовный кодекс уже пять раз вносились изменения. Однако, тем не менее, не все предложенные и внесенные законодателем поправки, на наш взгляд, являются в достаточной мере продуманными и полноценно отвечающими со­временным культурно-нравственным и общественно-политическим тенден­ци­ям. Кроме того, действующая редакция УК содержит в себе некоторые недочеты и упущения, создающие предпосылки для возникновения определенных проблем и трудностей в правоприменительной практике.

Вместе с тем, несмотря на принимаемые меры, сексуальное насилие, к сожале­нию, продолжает оставаться «бичом» всего казахстанского общества. Так, в Казах­ста­не ежегодно совершается в среднем 1 156 уголовных правонарушений против половой неприкосновенности и половой свободы личности, при этом наибольшее количество (1 325 фактов) было зарегистрировано в 2021 году, что неудивительно, по­скольку 2021 год выпал на период пандемии COVID-19 и вынужденной само­изо­ляции населения, когда во многих странах, в т. ч. и в Казахстане, наблюдался рост как семейно-бытовых, так и половых преступлений. К слову, наибольшую до­лю из всех половых уголовных правонарушений занимает сексуальное насилие, т. е. изнасилование (37,7 %) и насильственные действия сексуального характера (24,5 %)[2].

Кроме того, необходимости кардинального пересмотра требуют также дефи­ни­ции некоторых юридических терминов, имеющих важное правовое значение, но определения которых морально давно уже устарели, так как были составлены еще в советский период, когда восприятие сексуальной культуры и сексуальных норм поведения являлось кардинально отличным от современных взглядов, а отдельные элементы сексуальных взаимоотношений, и вовсе стыдливо замалчивались. Так, на­пример, не выдерживает никакой критики смысловое содержание сущест­вую­щих определений понятий «мужеложство» и «лесбиянство», принятых еще уче­ны­ми советской эпохи, в условиях табуированности темы гомосексуализма и сексу­аль­ных отношений. К тому же, до сих пор отсутствует раскрытие значения понятия «иные действия сексуального характера». Все перечисленное и многое другое соз­да­ет множество неудобств и затруднений при квалификации насильственных по­ловых преступлений, что безусловно сказывается на качестве и сроках рассле­до­вания, на морально-психологическом состоянии потерпевшего лица, и т. д.

Между тем, обзор юридической научной литературы и докторских диссерта­ций последних десяти лет позволяет сделать вывод, что новое поколение молодых ученых, к сожалению, не придает должного внимания исследованию уголовно-пра­вовых проблем противодействия половым преступлениям, в основном сосре­до­точившись на более востребованных и актуальных на сегодняшний день ново­модных научных трендах, в частности, в сфере противодействия интернет-мошен­ни­честву и киберпреступности, а также исследование возможностей исполь­зо­вания искусственного интеллекта в правоприменительной практике.

Материалы и методы. В качестве эмпирической базы исследования исполь­зо­ваны материалы, полученные в результате социологического опроса жителей Ак­тюбинской области, статистические отчеты КПСиСУ Генеральной прокура­ту­ры РК за период с 2021 года по 2024 год, материалы следственной практики, ре­зуль­таты анализа нормативных постановлений Пленума Верховного Суда РК, а также отечественные и зарубежные научные труды в области права, социологии, пси­хологии, психиатрии, судебной медицины, сексологии, религиоведения, исто­рии и т. д.

Обсуждение и результаты. Согласно ст. 1 Конституции наша страна выбрала путь построения демократического, светского, правового и социального государ­ст­ва, основополагающим принципом которого является обеспечение блага каждо­го казахстанца, каждого человека, поскольку человек, его жизнь, его здоровье, его пра­ва и свободы, его неприкосновенность провозглашены наивысшими ценнос­тя­ми в Республике Казахстан[i]. Соответственно и Уголовный кодекс, основываясь на нормах Конституции, принят и функционирует именно во благо защиты прав, сво­бод и законных интересов каждого человека, каждого гражданина нашей страны, не­зависимо от национальности, расовой принадлежности, языка общения, соци­ального происхождения и статуса, политических и религиозных взглядов, пола, в т. ч. независимо от пресловутой гендерной принадлежности.

Однако диалектика развития человечества такова, что время не стоит на месте, меняется вокруг все, меняются взгляды на жизнь и нравственность, меняются взгляды на женско-мужские взаимоотношения, меняется само общество, кроме того, появляются новые виды уголовных правонарушений, а также новые способы их совершения, в нашу жизнь стремительно врываются футуристические элект­рон­ные устройства и программные продукты, все чаще мы сталкиваемся с пос­то­ян­но совершенствующимся результатом деятельности искусственного интеллекта.

В этой связи отдельной строкой хотелось бы упомянуть о грандиозном техни­че­ском прорыве в сфере высоких технологий, свидетелями которого мы сейчас яв­ляемся, в частности, это, конечно же, искусственный интеллект, который уже ши­ро­ко проник и внедряется по сей день во все стороны и аспекты нашей с вами жиз­ни. Однако, здесь не следует забывать и о том, что всеми передовыми достиже­ния­ми технической науки, к сожалению, с опережением правоохранителей на нес­коль­ко шагов, умело пользуются различные преступные элементы. И, в рамках темы на­шего исследования можно предположить, что способности и технические воз­мож­ности искусственного интеллекта генерировать, как сейчас принято говорить, «фейковые», но реалистичные видео, будут широко использоваться, если уже не ис­пользуются, преступниками для создания фото и видеопродукции порногра­фи­ческого содержания, при чем, с использованием изображений реальных лиц, как ме­дийных личностей, так и «простых» людей, без разницы в каких целях, в целях шантажа, дискредитации, мести, или банальной продажи агентствам порноин­ду­ст­рии. А значит данное направление также требует отдельного фундаментального и прикладного научного исследования, о чем мы уже говорили ранее[3].

В этой связи, само время диктует нам необходимость постоянной ревизии и со­вершенствования уголовно-правовых норм, опять-таки, не забывая, что любые законодательные новеллы должны рождаться только лишь во благо человека и граж­данина. Так, например, на наш взгляд, представляется наиболее логичным и це­лесообразным, если бы законодатель предусмотрел в действующем УК самос­тоя­тельную главу «Уголовные правонарушения против половой неприкос­но­вен­нос­ти и половой свободы личности», куда были бы включены все деяния, объеди­нен­ные единым родовым объектом и перечисленные в п. 42 ст. 3 УК, добавив к ним уголовное правонарушение, предусмотренное ст. 121-1 УК. В целом, нами пред­лагается в целях дальнейшего совершенствования уголовного законода­тель­ства Республики Казахстан об ответственности за насильственные уголовные пра­во­нарушения против половой неприкосновенности и половой свободы личности внести ряд изменений и дополнений в редакции ст. ст. 120, 121, позволяющие зна­чи­тельным образом повысить уровень безопасности человека от проявлений сек­суального насилия.

Так, проведенный ретроспективный анализ уголовного законодательства выя­вил в действующем отечественном УК, как нам думается, наличие некой формы юри­дического атавизма в виде существующей на сегодняшний день дифферен­циа­ции насильственных уголовных правонарушений против половой неприкосновен­нос­ти и половой свободы личности, предусмотренных ст. ст. 120 и 121 УК, где в за­висимости от половой принадлежности жертвы преступления, а также в зави­симости от формы и способа преступного удовлетворения сексуальной похоти, по сути, одно и то же преступное действие может являться, либо изнасилованием (ст. 120 УК), либо насильственными действиями сексуального характера (ст. 121 УК). Причем, детальное сравнение данных уголовно-правовых норм указывает на их абсолютную идентичность, с той только разницей, что в первом случае под из­на­силованием понимается насильственный, но условно «традиционный» в естест­венной форме вагинальный половой акт мужчины с женщиной, во втором случае — это либо мужеложство, либо лесбиянство, либо иные насильственные действия сексуального характера.

Вместе с тем, во-первых, подобная дифференциация, на наш взгляд, порож­да­ет излишнюю, в данном случае, перегруженность уголовно-правовых норм Осо­бен­ной части УК. Здесь, учитывая, что и изнасилование, и насильственные дей­ст­вия сексуального характера, в совокупности являются сексуальным насилием, в ка­честве наглядного примера можно пофантазировать на тему краж, когда зако­нодатель вдруг решил бы разграничить по разным статьям Особенной части УК сос­тавы краж, где в одной статье была бы предусмотрена ответственность за тай­ное хищение чужого имущества, совершенного мужчиной в отношении женщины, а в другой статье — ответственность за иные виды краж, совершенных мужчиной в отношении мужчины, либо женщиной в отношении женщины, либо женщиной в отношении мужчины. При этом квалифицированные составы и санкции этих ста­тей были бы как «под копирку» абсолютно идентичны друг другу. Безусловно, по­добная фантазия является сатирической, но, в то же самое время, проведенная ана­логия в части разграничения составов сексуального насилия соответствует реаль­ной действительности.

Во-вторых, при рассмотрении уголовных дел об изнасиловании, у правопри­ме­ни­телей могут возникнуть затруднения с правильностью квалификации дей­ст­вий насильника, поскольку природа человеческой сексуальности такова, что не всег­да половой акт ограничивается только вагинальным проникновением мужс­ко­го полового органа. Так, изнасилование может сопровождаться сопутствующими раз­личного рода манипуляциями сексуального характера, например, для повыше­ния уровня собственного возбуждения, и т. п. Необходимо отметить и набираю­щую популярность психосексуальную субкультуру БДСМ, заключающуюся в про­явлении сексуального господства одного партнера над другим, в т. ч. с элементами связывания, причинения боли и унижения. Данное направление, к сожалению, широко пропагандируется в мировом кино и литературе.

В-третьих, имеется большой риск, что даже сам процессуальный статус потер­пев­шего лица по ст. 121 УК может вызвать большое негативное психоэмо­цио­нальное воздействие на жертву насильственных сексуальных действий. Так, если, к примеру, мужчина-насильник, применив физическую силу совершил сексу­аль­ное насилие в отношении другого мужчины либо, еще хуже, в отношении маль­чик­а-подростка, где последние никоим образом не являются по своей природе го­мо­сексуалистами, то в любом случае, в соответствии с УК РК, они будут являться жертвами насильственного мужеложства. Аналогично и в случае с женщинами, где женщина, не являющаяся гомосексуальной, но в отношении которой совершен насильственный акт лесбиянства, априори будет считаться жертвой лесбиянства. При таких обстоятельствах возникает логичный вопрос — не является ли подобная формулировка для самих потерпевших оскорбительной и травматичной в психо­эмо­циональном аспекте.

Необходимо также упомянуть, что не всегда жертва насильственного муже­лож­ства заявляет о совершенном преступлении, и этому существует множество причин, стыд, существующие в общественном сознании стереотипы, и т. п. Нечто подобное наблюдалось и в советский период. Мало того, как справедливо заметил Я. М. Яковлев, тема мужеложства и сексуальных извращений до некоторого вре­м­ени стыдливо замалчивалась даже в юридической литературе и нормативных пос­та­новлениях Верховного Суда СССР и РСФСР[4]. И подобное «стыдливое замал­чи­вание» в странах постсоветского пространства, в т. ч. и в Казахстане, в некотором роде прослеживается даже сейчас, когда, казалось бы, в общественном сознании полностью нивелированы некогда табуированные темы сексуальных отношений.

В-четвертых, есть основание полагать, что законодатель не принял во внима­ние тот факт, что в Казахстане не запрещены процедуры по смене пола, в т. ч. пас­порт­ного. Так, например, женщина, ставшая жертвой изнасилования, может иметь жен­скую внешность, женские наружные половые органы, паспортные отметки, подт­верждающие ее принадлежность к женскому полу, но, фактически она рож­дена мужчиной, который уже во взрослой жизни прошел все предусмотренные эта­пы процедуры смены пола. При таких обстоятельствах, безусловно, возникнет пра­во­вая дилемма, связанная со спорностью квалификации сексуального насилия.

В качестве примера можно вспомнить, что в отечественной судебной практике уже был резонансный случай, когда деяние, связанное с изнасилованием трансген­дер­ной женщины, было квалифицировано не как изнасилование, а как насиль­ст­вен­ные действия сексуального характера[5]. В этом аспекте, все же следует признать факт существования в Казахстане представителей ЛГБТ-сообществ, в т. ч. транс­ген­деров, а также транссексуалов, сменивших свой пол хирургическим либо меди­ка­ментозным способом, тем более что в Казахстане подобные процедуры преду­смо­трены законодательством[ii]. В свою очередь, гомосексуалисты, трансгендеры и другие представители ЛГБТ-сообществ, также являются гражданами Казахстана и членами казахстанского общества, а значит обладают равными со всеми конститу­ци­онными правами и свободами.

Таким образом, непонятным остается вопрос, какую практическую значи­мость и смысловую нагрузку несет в себе разграничение фактически идентичных деяний, но, предусмотренных разными нормами Особенной части УК (ст. ст. 120 и 121), если диспозиции и санкции этих статей абсолютно одинаковы? И, не яв­ля­ет­ся ли данная искусственная дифференциация фактором, значительно услож­няю­щим и затягивающим процесс уголовного судопроизводства, а значит, косвенно подвергающим жертву сексуального насилия дополнительным психологическим страданиям?

Необходимо напомнить, что в 2007 году, разъясняя вопросы судебной прак­ти­ки по делам о сексуальном насилии, пленарное заседание Верховного Суда РК постановило — под изнасилованием понимать половой акт только с женщиной, и только в естественной форме. При этом, если мужчина-насильник, не имеющий в физиологическом плане возможности совершить половое сношение, зная об этом, все равно пытается совершить в отношении жертвы-женщины сексуальные дейст­вия, которые можно принять за покушение на изнасилование, то данное лицо будет привлечено к ответственности не по ст. 120 УК, а по ст. 121 УК. В свою очередь, насильственные гомосексуальные половые сношения, а также насильственный ге­те­росексуальный половой акт в «неестественной» форме также считаются насиль­ственными действиями сексуального характера и предусмотрены ст. 121 УК[iii].

Даная формулировка полностью созвучна мнению ученых-медиков, а также су­дебных медицинских экспертов советского периода, которые считали, что есте­ст­венная форма полового сношения заключается в удовлетворении полового вле­че­ния посредством ввода полового члена во влагалище либо в преддверие вла­га­лища, независимо от наступления или отсутствия семяизвержения, а также дефло­ра­ции. При этом, под извращенным половым сношением понимались формы поло­вого акта с анальным либо оральным проникновением полового члена[6]. Да, дейст­ви­тельно, можно согласиться с тем, что естественность полового сношения заклю­чается именно в проникновении полового члена мужчины во влагалище женщины, поскольку заложенный природой сексуальный инстинкт связан с продолжением ро­да, что, в свою очередь, возможно только при естественном половом акте между муж­чиной и женщиной. Тем не менее, современное положение дел в сфере сексу­аль­ной культуры и сексуальных традиций требует признать, что половое сношение — это не только вагинальный секс, и не всегда он может быть связан с про­ник­но­ве­нием только эрегированного мужского полового органа, как об этом утвержда­ет­ся в нормативном постановлении Пленума Верховного Суда РК 2007 года и спе­циальной юридической литературе.

К слову, в 2003 году в Великобритании приняли закон о сексуальных престу­п­ле­ниях, согласно которому под изнасилованием (Rape) понимается намеренное про­никновение мужским половым органом во влагалище, либо анальное отвер­стие, либо ротовую полость другого лица, без его на то согласия. В данном случае при изнасиловании виновное лицо всегда будет являться представителем мужс­ко­го пола, потерпевшим лицом может быть, как женщина, так и мужчина, а макси­маль­ным наказанием за изнасилование будет пожизненное лишение свободы. Вме­с­те с тем, английское уголовное законодательство также предусматривает уголов­ную ответственность для за сексуальное нападение с проникновением (Assault by penetration), где виновными будут признаваться мужчины и женщины, намеренно и насильно проникшие любой частью своего тела, кроме полового члена, а равно и любым предметом, во влагалище либо анальное отверстие другого лица, без полученного на то согласия. Максимальное наказание, как и в первом случае — пожизненное лишение свободы[7].

Также, в 2012 году в США была изменена дефиниция понятия изнасилование. Так, под изнасилованием теперь понимается абсолютно любое насильственное про­никновение во влагалище или анальное отверстие жертвы частью тела насиль­ника, причем без разницы какая это часть тела — половой член, палец, язык, рука, но­га, и т. п., либо предметом, а также оральное проникновение полового органа дру­гого человека без согласия жертвы сексуального насилия[8]. Данные изменения были объяснены министерством юстиции США необходимостью конкретизации преступлений, связанных с сексуальным насилием, где даже мужчина может яв­лять­ся жертвой изнасилования, а само изнасилование может совершаться не толь­ко мужским половым органом, но и предметом[9]. Также следует отметить, что Фе­де­ральный уголовный кодекс США (18 U.S. Code) в отношении жертв сек­су­аль­ного насилия используется гендерно-нейтральное определение, а значит жертвами изнасилования могут выступать, как женщины, так и мужчины[10].

В уголовном законодательстве Австралии (Criminal Code 1899) под изнаси­ло­ва­нием признается насильственное половое сношение, насильственное проникно­ве­ние половым членом либо любым предметом в область вульвы, во влагалище или анальное отверстие другого лица любого пола, а также насильственное про­ник­новение полового члена в ротовую полость другого лица любого пола[11]. Ана­ло­гично и в уголовном кодексе Франции (Code pénal) под изнасилованием пони­ма­ется абсолютно любое насильственное сексуальное проникновение, а также лю­бой орально-генитальный акт в отношении другого лица[12].

Не являясь сторонником западной культуры и пресловутых «западных цен­нос­тей», в данном конкретном случае автор полностью согласен с подобной дефи­ни­цией понятия изнасилования, потому как, при современных социокультурных традициях и взглядах на сексуальную сторону общественной жизни, когда массово снимаются ограничения на многие виды и формы сексуальных отношений, зако­но­датель обязан своевременно откликаться на все происходящие вокруг изме­нения.

Однако не только Западные страны пришли к тому, что изнасилование может совершаться не только в отношении женщины, и не только в естественной форме. Так, например, в японском Уголовном кодексе 1907 года (Penal Code Act No. 45 of April 24, 1907), предусмотрена ст. 177 «Насильственное половое сношение», где под преступным половым сношением понимаются насильственные вагинальное сношение, анальное сношение и оральное сношение с другим лицом, обоих полов[13].

В ходе исследования темы насильственных половых преступлений, в течение ноября-декабря месяцев 2024 года был организован и проведен социологический опрос жителей Актюбинской области, где приняли участие пятьсот человек, при­чем равными долями, и мужчины, и женщины. Наиболее активными участниками опроса оказались респонденты в возрастных категориях 31-40 лет — 37,0 %, 21-30 лет — 25 %, и 41-50 лет — 19 %, преимущественно имеющие высшее и послеву­зовское образование (68 %). Среди вопросов анкеты присутствовали вопросы ка­са­тельно наличия либо отсутствия различий таких уголовных правонарушений, как изнасилование (ст. 120 УК) и насильственные действия сексуального харак­тера (ст. 121 УК).

Так, на вопрос являются ли изнасилование и насильственные действия сексу­аль­ного характера разными преступлениями 54 % опрошенных респондентов (всего — 270 чел.; из них: 130 муж. — 48,1 % и 140 жен. — 51,9 %) ответили, что воспринимают их как одно и то же преступление; 37 % (всего — 185 чел.; из них: 85 муж. — 45,9 % и 100 жен. — 54,1 %) указали, что это разные преступления, но их суть одна; и только 9 % (всего — 45 чел.; из них: 35 муж. — 77,8 % и 10 жен. — 22,2 %) отметили, что это абсолютно разные преступления.

Те же 9 % (всего — 45 чел.; из них: 35 муж. — 77,8 % и 10 жен. — 22,2 %) счи­тают, что насильственное половое сношение — это естественная форма ваги­наль­ного полового акта разнополых людей, способного привести к зачатию; а вот преобладающее большинство не согласны с этим утверждением. Например, 32 % опрошенных респондентов (всего — 160 чел.; из них: 75 муж. — 46,9 %; 85 жен. — 53,1 %) относят к насильственному половому сношению все виды и формы гете­росексуального и гомосексуального половых актов; и 59 % респондентов (всего — 295 чел.; из них: 140 муж. — 47,5 %; 155 жен. — 52,5 %) таковыми считает абсо­лют­но любые насильственные действия сексуального характера.

Был получен также ответ на вопрос касательно процессуального статуса по­тер­певшего лица по уголовному делу о насильственных действиях сексуального характера (ст. 121 УК), где абсолютное большинство — 86 % (всего — 430 чел.; из них: 195 муж. — 45,3 % и 235 жен. — 54,7 %) сошлись во мнении, что для жертвы в психологическом отношении было бы менее травматичным считаться потерпев­шим по делу об изнасиловании, чем потерпевшим по делу о насильственном му­же­ложстве или лесбиянстве. И только 14 % (всего — 70 чел.; из них: 55 муж. — 78,6 % и 15 жен. — 21,4 %) затруднились ответить на поставленный вопрос.

Таким образом, результаты социологического опроса наглядно подтверждают изложенные выше выводы автора. Кроме того, опыт, полученный в ходе прове­ден­ного анкетирования, также демонстрирует нам тот факт, что казахстанцы моло­до­го и среднего возраста могут без какого-либо стеснения, совершенно свободно и рационально обсуждать некогда табуированные темы и проблемные вопросы, свя­занные с сексуальной стороной жизни современного человека.

В этой связи, учитывая результаты исследования, а также имеющийся между­на­родный опыт в сфере правового регулирования противодействия насильст­вен­ным половым преступлениям, нами предлагается:

1) заменить название ст. 120 УК «Изнасилование» на «Сексуальное насилие»;

2) понимать под сексуальным насилием половое сношение, мужеложство, лесбиянство и иные действия сексуального характера с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей (потерпевшему) или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей (потерпевшего);

3) взяв во внимание существующее определение лесбиянства, уравнять обе фор­мы гомосексуализма, признав, что мужеложство может проявляться в виде аналь­ного проникновения любой части тела другого мужчины либо предметов, вводимых другим мужчиной в целях имитации полового акта, а также орального проникновения полового органа другого мужчины;

• под мужеложством понимать все формы полового сношения и другие дейст­вия сексуального характера, осуществляемые между мужчинами;
• под лесбиянством понимать все формы полового сношения и другие дей­ствия сексуального характера, осуществляемые между женщинами;
• под иными действиями сексуального характера понимать любые действия сексуального содержания, не подпадающие под описание полового сношения, мужеложства или лесбиянства;
• исключить полностью из Особенной части УК ст. 121, фактически дубли­рую­щую ст. 120 УК, поскольку сексуальным насилием являются абсолютно все насильственные действия сексуального характера и все формы насильственного полового сношения;
• изложить ст. 120 УК в следующей редакции:

Статья 120. Сексуальное насилие

1. Сексуальное насилие, то есть половое сношение, мужеложство, лес­би­янство или иные действия сексуального характера с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей (потерпевшему) или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей (потерпевшего) —

наказываются лишением свободы на срок от пяти до восьми лет.

2. Те же деяния:

1) совершенные группой лиц, группой лиц по предварительному сговору;

2) соединенные с угрозой убийством, а также совершенные с особой жес­токостью по отношению к потерпевшей (потерпевшему) или к другим лицам;

3) повлекшие заражение потерпевшей (потерпевшего) венерическим забо­леванием;

4) совершенные неоднократно;

5) совершенные лицом при выполнении служебных обязанностей, —

наказываются лишением свободы на срок от девяти до двенадцати лет.

3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они:

1) повлекли по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью по­тер­певшего (потерпевшей), заражение его (ее) ВИЧ или иные тяжкие последствия;

2) совершены в условиях чрезвычайной ситуации или в ходе массовых бес­порядков; —

наказываются лишением свободы на срок от двенадцати до пятнадцати лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься опреде­ленной деятельностью сроком на десять лет или без такового.

4. Деяния, предусмотренные частями первой, второй или третьей настоя­щей статьи, если они:

1) совершены в отношении несовершеннолетнего лица;

2) совершены преступной группой, —

наказываются лишением свободы на срок от пятнадцати до семнадцати лет с пожизненным лишением права занимать определенные должности или зани­маться определенной деятельностью.

5. Деяния, предусмотренные частями первой, второй, третьей или четвер­той настоящей статьи, если они:

1) совершены в отношении двух и более несовершеннолетних лиц;

2) совершены в отношении несовершеннолетней (несовершеннолетнего) ро­ди­телем, отчимом, мачехой, педагогом либо иным лицом, на которое законом Республики Казахстан возложены обязанности по ее (его) воспитанию, —

наказываются лишением свободы на срок от семнадцати до двадцати лет с пожизненным лишением права занимать определенные должности или зани­ма­ться определенной деятельностью либо пожизненным лишением свободы.

6. Деяния, предусмотренные частями первой, второй, третьей, пунктом 2) час­ти четвертой и частью пятой настоящей статьи, если они совершены в от­ношении малолетней (малолетнего), либо повлекли по неосторожности смерть потерпевшей (потерпевшего), —

наказываются пожизненным лишением свободы.

Здесь немаловажным будет изменение в уголовно-правовых нормах Особен­ной части УК очередности указания половой принадлежности жертв преступле­ний. Так, например, в действующем УК, как и во всех предыдущих, сначала ука­зы­вается потерпевший мужского пола, а следом в скобках потерпевший женского пола, т. е. — потерпевший (потерпевшая), малолетний (малолетняя), его (ее), что, на наш взгляд, является отголоском патриархальности законодателей историчес­кого прошлого. В нашем случае, предложение о замене очередности половой при­над­лежности потерпевших лиц — это не реверанс в сторону прекрасной половины человечества, а необходимость, вызванная тем, что в большинстве своем жертвами насильственных преступлений против личности, и тем более половых преступ­ле­ний, становятся именно женщины.

Кроме того, в предложенной нами редакции был предусмотрен еще один спе­ци­альный субъект сексуального насилия, который почему-то не предусмотрен в действующей редакции ст. 121 УК, это мачеха, которая также теоретически может совершить в отношении своих приемных детей акт насильственных действий сексуального характера. Так, например, на сегодняшний день мачеха, как специ­аль­ный субъект уголовного правонарушения, предусмотрена в следующих нормах Особенной части УК — ч. 3 ст. 122 УК, ч. 2 ст. 124 УК, а также п. 1 ч. 2 ст. 144 УК. Однако в п. 3 ч. 3-2 ст. 121 УК в качестве субъектов преступления из близкого ок­ру­жения несовершеннолетней жертвы насильственных действий сексуального характера предусмотрены только оба родителя и отчим, что позволяет мачехе из­бе­жать справедливого наказания, т. к. ее действия фактически будут квалифи­ци­ро­ваны по п. 1 ч. 3-1 ст. 121 УК, предусматривающему чуть менее строгое нака­за­ние.

Заключение. Таким образом, детальное рассмотрение отдельно взятых про­блем уголовно-правового регулирования противодействия сексуальному насилию в нашей стране, позволяет сформулировать определенные выводы и предложения, принятие которых безусловно должно положительно сказаться на дальнейшем совершенствовании уголовного законодательства.

Кроме того, автор уверен, что от этого без сомнения выиграют все участники уго­ловного процесса, начиная от субъектов правоприменения и заканчивая жерт­вами сексуального насилия, поскольку, значительно будет облегчена процедура квалификации насильственных половых преступлений, снизится степень риска воз­можной психологической ретравматизации потерпевшего лица, а также, без­условно, выиграет отечественная наука, поскольку ученые и другие научные ис­сле­дователи получат возможность переключиться на иные, более важные про­блемы в сфере профилактики и расследования уголовных правонарушений против половой неприкосновенности и половой свободы личности.

 

Список литературы

1. Послание Главы государства Касым-Жомарта Токаева народу Казахстана «Конструктивный общественный диалог — основа стабильности и процветания Казахстана» // https://www.akorda.kz/ru/addresses/addresses_of_president/poslanie-glavy-gosudarstva-kasym-zhomarta-tokaeva-narodu-kazahstana (дата обращения: 05.01.2025 г.).
2. Правовая статистика по зарегистрированным уголовным правонарушениям за 2021-2024 гг. / Портал органов правовой статистики и специальных учетов ГП РК // URL: https://qamqor.gov.kz/crimestat/indicators (дата обращения: 05.01.2025 г.).
3. Галым Ф. Г., Саханова Н. Т. Актуальные проблемы профилактики неза­конного использования специальных технических средств негласного получения информации в Республике Казахстан // Мир закона. — 2023. — № № 11-12 (259-260). — С. 21-29.
4. Яковлев Я. М. Половые преступления. — Душанбе: Изд-во: «Ирфон», 1969. С. 304.
5. Изнасилование трансгендера Виктории Беркходжаевой: суд вынес приговор // https://tengrinews.kz/kazakhstan_news/iznasilovanie-transgendera-viktorii-berkhodjaevoy-sud-vyines-416188/ (дата обращения: 01.03.2025 г.).
6. Шалаев Н. Г. Судебно-медицинская экспертиза подозреваемых в половых преступлениях: Дис. … д-ра мед. наук. — Горький, 1966. — 679 с.
7. Sexual Offences Act 2003. Chapter 42 // UK Public General Acts 2003 // https://www.legislation.gov.uk/ukpga/2003/42/enacted?view=interweave (дата обращения: 01.03.2025 г.).
8. Rape Addendum // https://ucr.fbi.gov/crime-in-the-u.s/2016/crime-in-the-u.s.-2016/resource-pages/rape-addendum (дата обращения: 01.03.2025 г.).
9. FBI updates rape-victim definition to include men // https://www.bbc.com/news/world-us-canada-16452014 (дата обращения: 01.03.2025 г.).
10. 18 U.S. Code § 2241 – Aggravated sexual abuse // https://www.law.cornell.edu/uscode/text/18/2241 (дата обращения: 01.03.2025 г.).
11. Criminal Code 1899 – SECT 349 // Queensland Consolidated Acts: https://www5.austlii.edu.au/au/legis/qld/consol_act/cc189994/s349.html (дата обращения: 01.03.2025 г.).
12. Code penal. Article 222-23. (Version en vigueur depuis le 23 avril 2021) // https://www.legifrance.gouv.fr/codes/article_lc/LEGIARTI000043409305 (дата обращения: 01.03.2025 г.).
13. Penal Code（Act No. 45 of 1907). Article 177. (Last Version： Act No. 72 of 2017) // https://www.japaneselawtranslation.go.jp/en/laws/view/3581/en (дата обращения: 01.03.2025 г.).

References

1. Poslaniye Glavy gosudarstva Kasym-Zhomarta Tokayeva narodu Kazakhstana «Konstruktivnyy obshchestvennyy dialog — osnova stabil’nosti i protsvetaniya Kazakhstana» // https://www.akorda.kz/ru/addresses/addresses_of_president/poslanie-glavy-gosudarstva-kasym-zhomarta-tokaeva-narodu-kazahstana (data obrashcheniya: 05.01.2025 g.).
2. Pravovaya statistika po zaregistrirovannym ugolovnym pravonarusheniyam za 2021-2024 gg. / Portal organov pravovoy statistiki i spetsial’nykh uchetov GP RK // URL: https://qamqor.gov.kz/crimestat/indicators (data obrashcheniya: 05.01.2025 g.).
3. Galym F. G., Sakhanova N. T. Aktual’nyye problemy profilaktiki neza¬konnogo ispol’zovaniya spetsial’nykh tekhnicheskikh sredstv neglasnogo polucheniya informatsii v Respublike Kazakhstan // Mir zakona. — 2023. — № № 11-12 (259-260). — S. 21-29.
4. Yakovlev YA. M. Polovyye prestupleniya. — Dushanbe: Izd-vo: «Irfon», 1969. S. 304.
5. Iznasilovaniye transgendera Viktorii Berkkhodzhayevoy: sud vynes prigovor // https://tengrinews.kz/kazakhstan_news/iznasilovanie-transgendera-viktorii-berkhodjaevoy-sud-vyines-416188/ (data obrashcheniya: 01.03.2025 g.).
6. Shalayev N. G. Sudebno-meditsinskaya ekspertiza podozrevayemykh v polovykh prestupleniyakh: Dis. … d-ra med. nauk. — Gor’kiy, 1966. — 679 s.
7. Sexual Offences Act 2003. Chapter 42 // UK Public General Acts 2003 // https://www.legislation.gov.uk/ukpga/2003/42/enacted?view=interweave (data obrashcheniya: 01.03.2025 g.).
8. Rape Addendum // https://ucr.fbi.gov/crime-in-the-u.s/2016/crime-in-the-u.s.-2016/resource-pages/rape-addendum (data obrashcheniya: 01.03.2025 g.).
9. FBI updates rape-victim definition to include men // https://www.bbc.com/ news/world-us-canada-16452014 (data obrashcheniya: 01.03.2025 g.).
10. 18 U.S. Code § 2241 – Aggravated sexual abuse // https://www.law.cornell.edu/uscode/text/18/2241 (data obrashcheniya: 01.03.2025 g.).
11. Criminal Code 1899 – SECT 349 // Queensland Consolidated Acts: https://www5.austlii.edu.au/au/legis/qld/consol_act/cc189994/s349.html (data obrashcheniya: 01.03.2025 g.).
12. Code penal. Article 222-23. (Version en vigueur depuis le 23 avril 2021) // https://www.legifrance.gouv.fr/codes/article_lc/LEGIARTI000043409305 (data obrashcheniya: 01.03.2025 g.).
13. Penal Code（Act No. 45 of 1907). Article 177. (Last Version： Act No. 72 of 2017) // https://www.japaneselawtranslation.go.jp/en/laws/view/3581/en (data obrashcheniya: 01.03.2025 g.).

[i]       Конституция Республики Казахстан (принята на республиканском референдуме 30 августа 1995 года) // ИС «Параграф» [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1005029&pos=5;-88#pos=5;-88 (дата обращения: 01.03.2025 г.).

[ii]      Правила медицинского освидетельствования и проведения смены пола для лиц с рас­стройствами половой идентификации: Приказ Министра здравоохранения Респуб­лики Казахстан от 25 ноября 2020 года № ҚР ДСМ-203/2020 «О некоторых вопросах оказания медико-социальной помощи в области психического здоровья» // ИПС «Әділет» [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://adilet.zan.kz/rus/docs/V2000021680#z273 (дата обращения: 01.03.2025 г.)

[iii]     Нормативное постановление Верховного суда Республики Казахстан от 11 мая 2007 года № 4 «О некоторых вопросах квалификации преступлений, связанных с изнаси­лованием и иными насильственными действиями сексуального характера» // ИПС «Әділет» [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://adilet.zan.kz/rus/docs/P07000004S_ (дата обращения: 01.03.2025 г.)

---

МРНТИ 16.21.07

УДК 378.635.016:811.161.1’221.24

Guzikova Valentina Victorovna — associate professor of the department of foreign languages at the Ural law institute of the Ministry of internal affairs of Russia, candidate of philological sciences, associate professor (Yekaterinburg, Russian Federation)

THE ROLE OF ARTIFICIAL INTELLIGENCE IN TEACHING ENGLISH IN A NON-LINGUISTIC UNIVERSITY

Annotation. The article addresses the effectiveness of applying modern innovative technologies based on artificial intelligence (AI) in practical classes for the course «Foreign language» in non-linguistic educational institutions. The author analyzes the meaning of the term «artificial intelligence» (AI) and its role in teaching a foreign language. The integration of AI into English language teaching is represents a promising yet complex area, containing both advantages and challenges. An attempt is made to substantiate the effectiveness and necessity of using AI tools to develop foreign language communication skills among students within the framework of foreign language teaching. The research concludes that a balanced approach is crucial, one that aims to fully realize the potential of AI in English language teaching, while minimizing possible risks and difficulties in its application. Foreign language teachers should use AI as an additional tool, not as a replacement for teaching and human interaction, combining the benefits of AI technology with their own experience and knowledge.

Keywords: artificial intelligence, English language teaching, language learning with modern technologies, chatbot, foreign language communication, listening, gamification, advantages, challenges.

Гузикова Валентина Викторовна — Ресей ІІМ Орал заң институтының шет тілдері кафедрасының доценті, филология ғылымдарының кандидаты, доцент (Ресей Федерациясы, Екатеринбург қ.)

ЛИНГВИСТИКАЛЫҚ ЕМЕС УНИВЕРСИТЕТТЕ АҒЫЛШЫН ТІЛІН ОҚЫТУДАҒЫ ЖАСАНДЫ ИНТЕЛЛЕКТТІҢ РӨЛІ

Түйін. Мақалада тілдік емес білім беру ұйымдарында «Шет тілі» пәні бой­ын­ша практикалық сабақтарда жасанды интеллект (ЖИ) негізінде заманауи иннова­циялық технологияларды қолданудың тиімділігі туралы мәселе қозғалады. Автор «жасанды интеллект» терминінің мағынасын және оның шет тілін оқытудағы рөлін талдайды. Ағылшын тілін оқытуға ЖИ интеграциясы артықшылықтар мен қиындықтарды қамтитын перспективалы, бірақ күрделі сала болып табылады. Шет тілін оқыту шеңберінде білім алушылардың шет тілдік қарым-қатынас дағдыларын қалыптастыру мақсатында құралдарды пайдаланудың тиімділігі мен қажеттілігін негіздеуге әрекет жасалуда. Зерттеу нәтижесінде ағылшын тілін оқыту кезінде жасанды интеллекттің әлеуетін толық ашуға бағытталған теңдестірілген тәсіл өте маңызды, оны қолдану процесінде мүмкін болатын тәуекелдер мен қиындықтарды азайту үшін өте маңызды деген қорытындыға келді. Шет тілі мұғалімдері жасанды интеллектті оқыту мен адаммен қарым-қатынасты алмастырудың орнына қосым­ша құрал ретінде қолдануы керек және жасанды интеллект технологиясының артықшылықтарын өз тәжірибелерімен және білімдерімен үйлестіруі керек.

Түйінді сөздер: жасанды интеллект, ағылшын тілін оқыту, қазіргі заманғы технологияларды пайдалана отырып тілді оқыту, чатбот, шет тілімен қарым-қатынас жасау, тыңдау, гамификация, артықшылықтар, проблемалар.

Гузикова Валентина Викторовна — доцент кафедры иностранных языков Уральского юридического института МВД России, кандидат филологических наук, доцент (Российская Федерация, г. Екатеринбург)

РОЛЬ ИСКУССТВЕННОГО ИНТЕЛЛЕКТА ПРИ ОБУЧЕНИИ АНГЛИЙСКОМУ ЯЗЫКУ В НЕЯЗЫКОВОМ ВУЗЕ

Аннотация. В статье затрагивается вопрос об эффективности применения со­вре­менных инновационных технологий на основе искусственного интеллекта (ИИ) на практических занятиях по дисциплине «Иностранный язык» в неязыковых образовательных организациях. Автор анализирует смысл термина «искусствен­ный интеллект» и его роль при обучении иностранному языку. Интеграция ИИ в преподавание английского языка представляет собой многообещающую, но слож­ную область, содержащую как преимущества, так и проблемы. Предпринимается по­пытка обоснования эффективности и необходимости использования инстру­мен­тов ИИ с целью формировании навыков иноязычного общения обучающихся в рам­ках преподавания иностранного языка. В результате исследования делаются выводы о том, что крайне важен сбалансированный подход, ориентированный на полное раскрытие потенциала ИИ при обучении английскому языку, с тем чтобы сни­зить возможные риски и трудности в процессе его применения. Препода­ва­телям иностранных языков следует использовать ИИ как дополнительный ин­стру­мент, а не как замену обучения и взаимодействия с человеком, и сочетать преиму­щества технологии ИИ со своим собственным опытом и знаниями.

Ключевые слова: искусственный интеллект, преподавание английского язы­ка, изучение языка с использованием современных технологий, чат-бот, иноязыч­ное общение, аудирование, геймификация, преимущества, проблемы.

 

Introduction. The fundamental basis of the higher education system in the 21st century was the development of modern innovative technologies. According to various researchers and methodologists, digital media are becoming part of the international discourse, ranging from «euphoric proposals» to «pessimistic positions» and «opinions that emphasize the need to eliminate the risks associated with digital media»[1].

One of the latest technological developments that are attracting increasing interest in connection with the issues under consideration is artificial intelligence (AI). And it becomes an integral part of any sphere of activity in modern society. It has a significant impact on the educational process in general and foreign language teaching in particular. There are many different definitions of what exactly constitutes AI. «AI in a broad sense is a term that is used to describe a whole set of technologies capable of solving problems and performing tasks to achieve certain goals without explicit human guidance»[2].

Several Russian researchers and methodologists, such as Boyarinov D. A., Samari­na A. E., Tolstykh O. M. and others share the view that AI can contribute to the effectiveness of the learning process and help students achieve their goals, in addition, learning a foreign language through AI tools provides opportunities for self-education.

In the educational process, AI can become a useful tool, in particular, for those who study English. Students are increasingly using AI technologies to improve their language proficiency and gain deeper knowledge of the language. AI can help students in many areas, including reading comprehension, vocabulary, pronunciation, and grammar. Moreover, it can help students expand their vocabulary, develop listening skills, and learn conversational phrases. All these factors explain the relevance of the article under discussion.

The aim of the article is to describe methodological techniques and approaches of teaching English, taking into account the principles of AI technology. To achieve this goal, the author solves the following tasks:

1) to study the theoretical foundations of AI technology and its advantages in the framework of teaching the discipline “Foreign language”;

2) consider the key characteristics of educational tools and platforms based on AI;

3) to develop a methodology for teaching the discipline «Foreign language» using computer learning technology.

Results and discussion. The platform for the development and application of AI language learning systems was provided by Intelligent Computer-Assisted Language Learning (ICALL)[3]. It is based on the use of AI and machine learning algorithms to reduce the complexity of the language learning process[4]. Thus, based on ICALL recommendations, AI-based foreign language learning technologies are being developed and used to help people learn foreign languages in an effective and fun way[5].

Numerous AI-based applications, platforms, and assistants have been implemented in language teaching and learning, such as Duolingo, Coursera, Babbel, ChatGPT, Roseta Stone, Busuu, Linguist, Grammarly, or Google Assistant. They offer students personali­zed learning content and immediate feedback[6] and help them learn off-line more efficient­ly at their convenience.

There are many options for language learning applications based on AI technology that can be used by both teachers and students or students in language courses. Let’s consider some examples of using AI technology that can be used while learning English:

1. Google Translate.

Google Translate is mainly used for teaching and learning English. This is an online translator. Students can use it to translate words, phrases, sentences, and paragraphs from Russian to English or vice versa, which are often used in cross-language translation exercises. It is very useful for spell checking in English. One of the most effective tools for learning the pronunciation of words in foreign languages is Google Translate.

2. Orai.

As you know, Orai is an AI-based application that allows you to practice presentations to people who want to improve their public speaking skills. Students have the opportunity to obtain feedback on which aspect they need to improve. Lessons, practice, progress, and recording are some of the features offered by this platform that are designed to help students improve their speaking skills. There is interesting material in each of the main aspects that can be studied to develop your conversational skills. In the Lessons section, those wishing to improve their conversational skills can use the elements of this content to explore and practice their conversational abilities.

3. Chatbot.

Chatbots can improve people’s conversational abilities, contributing to the fluent and confident use of English in everyday life[7]. One of the significant advantages is the instant feedback they provide, which allows you to instantly eliminate mistakes in grammar, vocabulary, and pronunciation. This method allows you to more effectively identify and correct errors. Presenting new terms in context and providing exercises for reinforcement helps to enlarge vocabulary.

Some chatbots surpass the level of language proficiency by integrating cultural elements into discussions, helping students understand cultural nuances and their origins. They can provide important information about areas that may require more attention, thanks to their assessment and progress tracking functions. For example, when testing speaking skills in their academic groups, my colleagues concluded that students practicing the language at MondlyVR had a 65 % improvement in conversational abilities to perceive a foreign language environment compared to using standard audio and video materials.

4. Content Creation and Curation.

Artificial intelligence algorithms can quickly and accurately analyze large amounts of data, making it easier for language learners to find the most valuable and relevant material. AI can also help you create tests, language exercises, and other learning materials. Over time, new words, idioms, and expressions are added to languages as they change. Due to the continuous monitoring of linguistic developments with the help of AI, new linguistic components can be quickly incorporated into educational materials. This is a guarantee that language learners will be familiar with modern language usage, which will allow them to communicate in everyday situations.

AI-based platforms and applications are particularly useful for developing students’ listening and speaking skills. They create an attractive learning environment that simulates real-life situations using natural language processing (NLP) to analyze and respond to learners’ statements[8], and have the opportunity to create listening and speaking exercises tailored to the interests and proficiency of each individual learner[9].

There are many artificial intelligence tools that can help students develop these skills in an interactive and personalized way, such as Tutor AI, Conversly, Speak, Talkio AI, Lingostar, Duolingo, ELSA Speak, HelloTalk and Speechling and many more. They act as virtual assistants providing personalized instructions, targeted assignments, and authen­tic classroom scenarios. In addition, they also evaluate the students’ spoken lan­guage, comparing their pronunciation and intonation with the pronunciation and into­na­tion of native speakers; provide feedback and suggestions for improvement in real time.

5. ChatGPT.

Despite the mixed viewpoints and discussions among researchers about the use of AI-based tools that can assist students in completing written tasks, some authors[10] still support this practice[11]. AI-enabled text assistants such as Grammarly and LanguageTool usually analyze prepared texts and offer recommendations on how they can be improved based on spelling, punctuation, grammar, and style.

This tool allows students to focus more on the creative aspects and help them produce more professionally accurate texts in accordance with their specialty. As a result of regular use of the Grammarly and LanguageTool platforms, it was revealed that students showed a 60% improvement in writing skills compared to traditional written assignments offered by the teacher in the classroom.

Anyway, ChatGPT allows you to use it as a virtual assistant and share it with a pen pal:

Request: «Hello! Please be my pen pal. Let’s talk about AI in crime investigation».

Students have the opportunity to make a request regarding the selection of materials based on their language level.

Request: «Please make a list of books/movies/TV shows about crime detection for students with Upper Intermediate level of English».

Students can also use the function of simplifying and adapting complex texts for themselves:

Request: «Please simplify this text for A2 English learner (the selected text fragment is inserted)».

Moreover, this tool can also provide a grammatical explanation in simple words at the student’s request:

Request: «Explain when I should use Passive Voice in layman’s terms» etc.[12]

6. Gaming and Interactive Education.

Gamification is proved to be a useful tool in the area of education. By means of AI, gamification elements can be added to language learning applications, which will increase students’ motivation and engagement. Quizlet is a widely used AI-enhanced tool for learning and memorizing vocabulary using flashcards and various learning modes. Its interactive features make it popular among foreign language learners. For instance, students can take part in interactive games such as «Match» and «Crime Detection»”, which contribute to the dynamic development of language skills and increase interest in the foreign language they are learning.

Similarly, students can take part in a role-playing game in order to practice the skills of dialogical foreign language speech or undergo a trial interview using Chat GPRS elaborated by the OpenAI:

Request: «You are a recruiter in one of the NCBs for Interpol, I am a job seeker. Let’s have an interview, act like an expert».

Conclusion. The development of computer technology and mobile phones opens up prospects for increasing opportunities for many people around the world and expanding the use of AI. Digital learning technology also relies heavily on individual material tailored to each individual student. We currently have access to AI and adaptive systems based on big data. There is a possibility to choose an effective method of learning English based on the requirements and accessibility of each user.

Although AI can completely change the way English is taught, it is important take into consideration that highly qualified teachers are needed to provide context, emotional support, and a personalized approach that AI cannot fully replicate. The best conditions for language learning are probably those that combine AI advantages, along with the knowledge and participation of qualified teachers working with students in classrooms in different educational institutions.

It must be remembered that the implementation of AI in ELT is fraught with certain obstacles and challenges. The most obvious concerns relate to ethical considerations such as data privacy, the availability of AI-based tools to all students, and the use of AI tools to complete written assignments.

Thus, in order to fully reveal the potential of AI in teaching English and at the same time reduce possible risks and difficulties, a balanced approach is extremely significant. Foreign language teachers should use AI as an additional tool, rather than as a substitute for learning and interacting with humans, combining the benefits of AI technology with their own experience and knowledge.

 

Bibliography

1. Grimm Nancy, Michael Meyer and Laurenz Volkmann. Teaching English // Tübingen: Narr Francke Attempto.  — 2015. — P. 210.
2. Healey Justin. Artificial Intelligence (Volume 450). Thirroul: The Spinney Press. — 2020 // https://library.camhigh.vic.edu.au/ais/downloadfile/Qj0xOTU1NDk1NTgm VT02Mjk3OQ==/Artificial%20Intelligence.pdf> [accessed 02 January 2025].
3. Hassani K., Nahvi A., & Ahmadi A. Design and implementation of an intelligent virtual environment for improving speaking and listening skills // Interactive Learning Environments. — 2016. — № 24(1). — P. 252-271.
4. Pokrivčáková, S. Preparing teachers for the application of AI-powered technologies in foreign language education // Journal of Language and Cultural Education. — 2019. — № 7(3). — P. 135-153 // https://doi.org/10.2478/jolace-2019-0025.
5. Rebolledo Font de la Vall R., & González Araya F. Exploring the benefits and challenges of AI-language learning tools // International Journal of Social Sciences and Humanities Invention. — 2023. — № 10(1). — P. 7569-7576 // https://doi.org/10.18535/ijsshi/v10i01.02.
6. Luckin R., Holmes W., Griffiths M., & Forcier L. B. Intelligence unleashed: An argument for AI in education // London: Pearson. — 2016. — P. 60.
7. Кноль М. В., Шалбаева Д. Х., Тынбаева Г. С. Применение искусственного интеллекта при обучении иностранному языку // Вестник КазНПУ им. Абая, серия «Филологические науки». — 2024. — №3 (89). — С. 82-90.
8. Hapsari I. P., & Wu T. T. AI chatbots learning model in English speaking skill: Alleviating speaking anxiety, boosting enjoyment, and fostering critical thinking // Lecture Notes in Computer Science. 13449. — 2022. — P. 444-453 // https://doi.org/10.1007/978-3-031-15273-3_49
9. Zhou J. Design of AI-based self-learning platform for college English listening. Proceedings of 2020 2nd International Conference on Machine Learning, Big Data and Business Intelligence (MLBDBI). — 2020 // URL: https://doi.org/10.1109/ MLBDBI51377.2020.00114
10. Fitria T. N. Grammarly as AI-powered English writing assistant: Students’ alternative for writing English // Metathesis: Journal of English Language, Literature, and Teaching. — 2021. — № 1(5). — P. 65-78 // https://doi.org/10.31002/metathesis. v5i1.3519
11. Gayed J. M., Carlon M. K. J., Oriola A. M., & Cross J. S. Exploring an AI-based writing assistant’s impact on English language learners // Computers and Education: Artificial Intelligence. — 2022. — № 3. 100055 // https://doi.org/10.1016/j.caeai.2022.100055
12. Как использовать искусственный интеллект для изучения английского [Электронный ресурс] // https://linguatrip.com/blog/kak-ispolzovat-iskusstvennyj-intellekt-dlya-izucheni-anglijskogo

References

1. Grimm Nancy, Michael Meyer and Laurenz Volkmann. Teaching English // Tübingen: Narr Francke Attempto. — 2015. — P. 210.
2. Healey Justin. Artificial Intelligence (Volume 450). Thirroul: The Spinney Press. — 2020 // https://library.camhigh.vic.edu.au/ais/downloadfile/Qj0xOTU1NDk1NTgm VT02Mjk3OQ==/Artificial%20Intelligence.pdf> [accessed 02 January 2025].
3. Hassani K., Nahvi A., & Ahmadi A. Design and implementation of an intelligent virtual environment for improving speaking and listening skills // Interactive Learning Environments. — 2016. — № 24(1). — P. 252-271.
4. Pokrivčáková, S. Preparing teachers for the application of AI-powered technologies in foreign language education // Journal of Language and Cultural Education. — 2019. — № 7(3). — P. 135-153 // https://doi.org/10.2478/jolace-2019-0025.
5. Rebolledo Font de la Vall R., & González Araya F. Exploring the benefits and challenges of AI-language learning tools // International Journal of Social Sciences and Humanities Invention. — 2023. — № 10(1). — P. 7569-7576 // https://doi.org/10.18535/ijsshi/v10i01.02.
6. Luckin R., Holmes W., Griffiths M., & Forcier L. B. Intelligence unleashed: An argument for AI in education // London: Pearson. — 2016. — P. 60.
7. Knol’ M. V., Shalbayeva D. KH., Tynbayeva G. S. Primeneniye iskusstvennogo intellekta pri obuchenii inostrannomu yazyku // Vestnik KazNPU im. Abaya, seriya «Filologicheskiye nauki». — 2024. — №3 (89). — S. 82-90.
8. Hapsari I. P., & Wu T. T. AI chatbots learning model in English speaking skill: Alleviating speaking anxiety, boosting enjoyment, and fostering critical thinking // Lecture Notes in Computer Science. 13449. — 2022. — P. 444-453 // https://doi.org/10.1007/978-3-031-15273-3_49
9. Zhou J. Design of AI-based self-learning platform for college English listening. Proceedings of 2020 2nd International Conference on Machine Learning, Big Data and Business Intelligence (MLBDBI). — 2020 // URL: https://doi.org/10.1109/ MLBDBI51377.2020.00114
10. Fitria T. N. Grammarly as AI-powered English writing assistant: Students’ alternative for writing English // Metathesis: Journal of English Language, Literature, and Teaching. — 2021. — № 1(5). — P. 65-78 // https://doi.org/10.31002/metathesis. v5i1.3519
11. Gayed J. M., Carlon M. K. J., Oriola A. M., & Cross J. S. Exploring an AI-based writing assistant’s impact on English language learners // Computers and Education: Artificial Intelligence. — 2022. — № 3. 100055 // https://doi.org/10.1016/j.caeai.2022.100055
12. Kak ispol’zovat’ iskusstvennyy intellekt dlya izucheniya angliyskogo [Elektronnyy resurs] // https://linguatrip.com/blog/kak-ispolzovat-iskusstvennyj-intellekt-dlya-izucheni-anglijskogo

---

МРНТИ 10.15.01

УДК 342.5

Ермекова Зауреш Джумаевна — ведущий научный сотрудник Межведомст­венного научно-исследовательского института Академии правоохранительных органов при Генеральной прокуратуре Республики Казахстан, старший советник юстиции (Республика Казахстан, г. Косшы)

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ОГРАНИЧЕНИЙ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЕ

Аннотация. В статье автор рассматривает законодательство зарубежных стран, регулирующее вопросы ограничений в государственной службе.

Анализ показал, что во многих странах ближнего зарубежья государственные служащие не имеют право заниматься частной медицинской практикой.

Однако законодатель Республики Беларусь в законе, регулирующего вопросы государственной службы, закрепил право заниматься педагогической, научной, культурной, творческой деятельностью и медицинской практикой.

Например, в Российской Федерации, Республиках Узбекистан и Таджикистан от­мечено, что государственные служащие не вправе заниматься предпринима­тель­ской деятельностью, а также иной другой оплачиваемой деятельностью, кроме педагогической, научной и творческой.

Согласно законодательства, регулирующего вопросы государственной служ­бы, таких стран как Армения, Молдова, Таджикистан, Туркменистан государст­вен­ные служащие не имеют права осуществлять иную оплачиваемую деятельность в любых организациях. Запрет не распространяется на научную, преподаватель­скую и творческую деятельность.

Полагаем отечественному законодателю необходимо при рассмотрении дан­ной инициативы обратить внимание на то, что совмещение осуществления частной медицинской деятельности государственными служащими может привести к конф­ликтам интересов. Кроме того, осуществление параллельно основных функ­циональных обязанностей и занятие частной медицинской практикой может при­вести к снижению уровня соблюдения безопасности в виду физической и умст­вен­ной усталости государственного служащего.

Ключевые слова: государственная служба, государственный служащий, ме­ди­цинская практика, конфликт интересов, ограничения, запреты, преподава­тельская деятельность, оплачиваемая деятельность.

Ермекова Зәуреш Джумақызы — Қазақстан Республикасы Бас прокура­ту­расының жанындағы Құқық қорғау органдары академиясы ведомствоаралық ғылыми-зерттеу институтының жетекші ғылыми қызметкері, аға әділет кеңес­шісі (Қазақстан Республикасы, Қосшы қ.)

МЕМЛЕКЕТТІК ҚЫЗМЕТТЕГІ ШЕКТЕУЛЕРДІҢ КЕЙБІР МӘСЕЛЕЛЕРІ

Түйін. Мақалада автор мемлекеттік қызметтегі шектеу мәселелерін реттейтін шет елдердің заңнамасын қарастырады.

Талдау көрсеткендей, көптеген көрші елдерде мемлекеттік қызметкерлердің жеке медициналық практикамен айналысуға құқығы жоқ.

Алайда Беларусь Республикасының заң шығарушысы мемлекеттік қызмет мә­се­лелерін реттейтін заңда педагогикалық, ғылыми, мәдени, шығармашылық қыз­метпен және медициналық практикамен айналысу құқығын бекітті.

Мысалы, Ресей Федерациясында, Өзбекстан және Тәжікстан республикала­рын­да мемлекеттік қызметкерлердің педагогикалық, ғылыми және шығармашы­лық істерден басқа кәсіпкерлік қызметпен, сондай-ақ басқа да ақылы қызметпен айналысуға құқығы жоқ екені атап өтіледі.

Армения, Молдова, Тәжікстан, Түркіменстан сияқты елдердегі мемлекеттік қыз­мет мәселелерін реттейтін заңнамаға сәйкес, мемлекеттік қызметкерлердің еш­бір ұйымда басқа ақылы қызметті жүзеге асыруға құқығы жоқ. Тыйым ғылыми, оқы­тушылық және шығармашылық қызметке қолданылмайды.

Бұл бастаманы қарастырған кезде отандық заң шығарушылар мемлекеттік қызметкерлердің жеке медициналық қызметті жүзеге асыруын біріктіру мүдделер қақтығысына әкелуі мүмкін екеніне назар аударуы керек деп санаймыз. Сонымен қатар, негізгі функционалдық міндеттерді қатар орындау және жеке медициналық тәжірибе тәжірибесі мемлекеттік қызметшінің физикалық және психикалық шар­шауына байланысты қауіпсіздік деңгейінің төмендеуіне әкелуі мүмкін.

Түйінді сөздер: мемлекеттік қызмет, мемлекеттік қызметші, медициналық тәжірибе, мүдделер қақтығысы, шектеулер, тыйымдар, оқытушылық қызмет ақылы қызмет.

Yermekova Zauresh Dzhumaevna — senior researcher at the Interdepartmental research institute of the Academy of law enforcement agencies under the General prosecutor’s office of the Republic of Kazakhstan, senior justice advisor (Republic of Kazakhstan, Kosshy)

SOME ISSUES REGARDING RESTRICTIONS IN PUBLIC SERVICE

Annotation. This article discusses the legislation of foreign countries regulating issues related to restrictions in public service. The analysis shows that in many countries abroad, public servants are not allowed to engage in private medical practice. However, the legislation of the Republic of Belarus, in the law regulating public service, establishes the right for public servants to engage in pedagogical, scientific, cultural, creative activities, and medical practice. For instance, in the Russian Federation, and the Republics of Uzbekistan and Tajikistan, it is noted that public servants are prohibited from engaging in entrepreneurial activities, as well as any other paid activities, except for pedagogical, scientific, and creative work. According to the legislation regulating public service in countries such as Armenia, Moldova, Tajikistan, and Turkmenistan, public servants are not allowed to engage in any other paid activities in any organizations, although the prohibition does not apply to scientific, teaching, and creative activities.

The author suggests that the national legislator should pay attention to the potential conflicts of interest arising from public servants engaging in private medical practice. Furthermore, combining the performance of public service duties with private medical practice may lead to a decline in safety standards due to physical and mental fatigue of public servants.

Keywords: public service, public servant, medical practice, conflict of interest, restrictions, prohibitions, teaching activities, paid activities.

 

Введение. Государственная служба — это профессиональная деятельность служащих в государственных органах. Вопросы развития государственной служ­бы в Республике Казахстан рассматривали различные ученые[1]. Проведенный ана­лиз показал, что развитие государственной службы во всех государствах имеет свою особенность.

Так, в Республике Беларусь закреплены законодательно нормы, разрешающие сотрудникам правоохранительных органов, проходящих службу на должностях ме­дицинских специальностях, заниматься оплачиваемой медицинской деятель­нос­тью.

Однако некоторые государства предпочитают устанавливать полный запрет на осуществление данной деятельности.

Материалы и методы. В статье на основании нормативно-правовых актов не­ко­торых стран ближнего зарубежья рассмотрим некоторые вопросы ограни­чений в государственной службе, применяя методы синтеза, анализа, и сравнения.

Результаты и их обсуждение. Анализ изучения действующего законо­датель­ства стран ближнего зарубежья (Россия, Республика Узбекистан, Азербайд­жан­ская Республика, Кыргызская Республика, Республика Армения, Молдова, Таджи­кистан, Туркменистан) показал, что данный вид деятельности по аналогии с оте­чест­венным законодательством не закреплен.

Согласно Федеральному закону Российской Федерации от 27 июля 2004 года № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации»[2] граж­дан­ский служащий, имеет право выполнять иную оплачиваемую работу при усло­вии предварительного уведомления представителя нанимателя о соответствую­щем намерении и, если это не повлечет за собой конфликт интересов.

Федеральный закон от 27 мая 1998 года № 76-ФЗ «О статусе военнослу­жа­щих»[3] устанавливает, что военнослужащие не вправе заниматься другой оплачи­вае­мой деятельностью, за исключением педагогической, научной и иной творчес­кой деятельности, если она не препятствует исполнению обязанностей военной службы.

Федеральным законом от 30 ноября 2011 года № 342-ФЗ «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законо­дательные акты Российской Федерации»[4] установлено, что работа сотрудников органов внутренних дел по совместительству не допускается, за исключением пе­дагогической, научной и иной творческой деятельности, которая не приводит к возникновению конфликта интересов и не влечет за собой ухудшение выполнения сотрудником обязанностей по замещаемой должности в органах внутренних дел. Аналогичные запреты закреплены в Федеральных законах «О прокуратуре РФ» и «О полиции».

Республика Узбекистан в 2022 году приняла Закон «О государственной граж­данской службе» от 8 августа 2022 года № ЗРУ-788[5], согласно которому граждан­ские служащие не вправе заниматься предпринимательской деятельностью, а так­же другой оплачиваемой деятельностью, кроме педагогической, научной и твор­ческой.

Такой же подход нашел отражение в законе Республики Узбекистан от 29 августа 2001 года № 257-II «О внесении изменений и дополнений в закон Респуб­ли­ки Узбекистан «О прокуратуре» и Постановлении Президента Республики Узбекистан от 12 сентября 2019 год № ПП-4447 «Об утверждении Положения о порядке прохождения военной службы гражданами Республики Узбекистан (при условии, если эта деятельность не препятствует исполнению обязанностей воен­ной службы).

При этом Закон Республики Узбекистан от 16 сентября 2016 года № ЗРУ-407 «Об органах внутренних дел» запрещает сотрудникам заниматься другими видами оплачиваемой деятельности кроме научной и педагогической — исключение права сотрудников органов внутренних дел заниматься творческой деятельностью.

Закон Республики Беларусь от 1 июня 2022 года № 175-3 «О государственной службе»[6], (ст. 26) регулирующий вопросы прохождения государственной граж­дан­ской службы, военной службы и службы в военизированных организациях, ус­та­навливает для государственных служащих запрет выполнять иную оплачивае­мую работу, не связанную с исполнением служебных обязанностей по месту ос­нов­ной службы, кроме педагогической (в части реализации содержания образова­тель­ных программ), научной, культурной, творческой деятельности и медицин­ской практики.

Подобный подход, с одной стороны, более четко регламентирует вопрос осу­ще­ств­ления педагогической деятельности, а с другой стороны, дополнительно позволяет государственным служащим заниматься медицинской практикой. Ана­ло­гичный подход установлен и законом Республики Беларусь от 17 июля 2007 года № 263-3 «Об органах внутренних дел».

Закон Азербайджанской Республики от 21 июля 2000 года № 926-IQ «О госу­дар­ственной службе»[7] дифференцирует рассматриваемые ограничения — государ­ст­венный служащий может заниматься только научной и творческой деятель­нос­тью, а с согласия руководителя государственного органа, в котором он проходит службу, педагогической и в целом — другой оплачиваемой деятельностью.

При этом в соответствии с законом Азербайджанской Республики от 28 октяб­ря 1999 года № 727- IQ «О полиции» сотрудник полиции может заниматься только научной, педагогической и творческой деятельностью (без получения согласия от руководителя государственного органа). Схожие ограничения устанавливает и за­кон Азербайджанской Республики от 7 декабря 1999 года № 767- IQ «О проку­ра­ту­ре», отдельно оговаривающий запрет прокурорам, следователям и оперативни­кам прокуратуры заниматься политической деятельностью и состоять в политичес­ких партиях.

Иной подход представлен в Законе Кыргызской Республики от 27 октября 2021 года № 125 «О государственной гражданской службе и муниципальной служ­бе»[8], согласно которому государственные и муниципальные служащие имеют пра­во по согласованию с руководителем заниматься образовательной, экспертной, на­уч­ной и иной творческой деятельностью в соответствующей профессиональной сфере, а также индивидуальной трудовой деятельностью (согласно перечню видов деятельности, определяемому Кабинетом Министров Кыргызской Республики), дополнительно оплачиваемыми из средств, не запрещенных законодательством.

При этом закон Кыргызской Республики от 25 июля 2019 года № 102 «О про­хож­дении службы в правоохранительных органах Кыргызской Республики» запре­щает служащим заниматься любой оплачиваемой деятельностью за исключением экспертной, научной, преподавательской, физкультурно-спортивной и творческой.

Закон Кыргызской Республики от 1 июля 1992 года № 930-XII «О статусе воен­нослужащих» содержит куда менее четко определенные условия, во-первых, актом гарантируется свобода научного, технического и художественного творче­ст­ва военнослужащих (не в ущерб исполнению обязанностей военной службы), а во-вторых, устанавливается право командира воинской части в персональном порядке разрешать военнослужащим (за исключением лиц, проходящих срочную службу), работу по совместительству, связанную с научной, педагогической, изо­бретательской, экспертной деятельностью, на государственных, общественных и частных предприятиях, в учреждениях и организациях.

Закон Республики Молдова от 4 июля 2008 года № 158-XVI «О государствен­ной должности и статусе государственного служащего»[9], устанавливает, что «го­су­дарственные служащие не имеют права осуществлять иную оплачиваемую дея­тельность в любых организациях, деятельность которых так или иначе связана с компетенцией органа, в котором они проходят государственную службу». Этот за­прет не распространяется на научную, преподавательскую и творческую деятель­ность.

Закон Республики Таджикистан от 5 марта 2007 года № 233 «О государствен­ной службе»[10] устанавливает право государственных служащих заниматься науч­ной, творческой и преподавательской деятельностью.

Закон Республики Армения от 29 марта 2018 года № ЗР-205 «О гражданской службе», Закон Республики Армения от 29 ноября 2017 года № ЗР-195 «О военной службе и статусе военнослужащего» и Закон Республики Армения от 1 декабря 2017 года ЗР-198 «О прокуратуре» запрещают государственным служащим выпол­нять иную оплачиваемую работу, кроме научной, педагогической и творческой.

Аналогичные ограничения установлены и законом Туркменистана от 26 марта 2016 года № 363-V «О государственной службе».

Заключение и выводы. Рассмотрев международный опыт по вопросу предос­тав­ления права государственным служащим (в том числе сотрудникам правоох­ра­нительной службы) заниматься оплачиваемой медицинской деятельностью, пола­гаем, что включение в действующее национальное законодательство норм разре­шаю­щих сотрудникам правоохранительных органов, проходящих службу на долж­ностях медицинских специальностях заниматься оплачиваемой медицинской дея­тель­ностью еще рано, так как недостаточно практики их применения. Также пола­га­ем, что может негативно отразиться на качественном осуществлении сотруд­ни­ками основной деятельности. Кроме того, может привести к возможным слу­чаям коррупционных рисков.

 

Список литературы

1. Кульжанова Ж. Т. О развитии государственной службы в ОВД // Хабаршы-Вестник Карагандинской академии МВД РК имени Баримбека Бейсенова. — 2019. — № 2. — С. 25-29.
2. Федеральный закон Российской Федерации от 27 июля 2004 года № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» // https://www.consultant.ru
3. Федеральный закон от 27 мая 1998 года № 76-ФЗ «О статусе военно­слу­жащих» // https://www.consultant.ru
4. Федеральный закон от 30 ноября 2011 года № 342-ФЗ «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные зако­но­дательные акты Российской Федерации» // https://www.consultant.ru
5. Закон Республики Узбекистан «О государственной гражданской службе» от 8 августа 2022 года № ЗРУ-788 // https://lex.uz/ru/search
6. Закон Республики Беларусь от 1 июня 2022 года № 175-3 «О государ­ст­вен­ной службе» // https://pravo.by
7. Закон Азербайджанской Республики от 21 июля 2000 года № 926-IQ «О го­су­дар­ственной службе» // https://continent-online.com/Document/?doc_id=30589357
8. Закон Кыргызской Республики от 27 октября 2021 года № 125 «О государ­ст­венной гражданской службе и муниципальной службе» // https://cbd.minjust.gov.kg/112303/edition/1289504/ru
9. Закон Республики Молдова от 4 июля 2008 года № 158-XVI «О государ­ст­венной должности и статусе государственного служащего» // https://base.spinform.ru
10. Закон Республики Таджикистан от 5 марта 2007 года № 233 «О государственной службе» // https://www.andoz.tj/docs/zakoni/

References

1. Kulzhanova ZH. T. O razvitii gosudarstvennoj sluzhby v OVD // Habarshy-Vestnik Karagandinskoj akademii MVD RK imeni Barimbeka Bejsenova. — 2019. — № 2. — S. 25-29.
2. Federalnyj zakon Rossijskoj Federacii ot 27 iyulya 2004 goda № 79-FZ «O go­sudarstvennoj grazhdanskoj sluzhbe Rossijskoj Federacii» // https://www.consultant.ru
3. Federalnyj zakon ot 27 maya 1998 goda № 76-FZ «O statuse voen­nosluzhashchih» // https://www.consultant.ru
4. Federalnyj zakon ot 30 noyabrya 2011 goda № 342-FZ «O sluzhbe v organah vnutrennih del Rossijskoj Federacii i vnesenii izmenenij v otdel’nye zakonodatel’nye akty Rossijskoj Federacii» // https://www.consultant.ru
5. Zakon Respubliki Uzbekistan «O gosudarstvennoj grazhdanskoj sluzhbe» ot 8 avgusta 2022 goda № ZRU -788 // https://lex.uz/ru/search
6. Zakon Respubliki Belarus’ ot 1 iyunya 2022 goda № 175-3 «O gosudarstvennoj sluzhbe» // https://pravo.by
7. Zakon Azerbajdzhanskoj Respubliki ot 21 iyulya 2000 goda № 926-IQ «O gosudarstvennoj sluzhbe» // https://continent-online.com/Document/?doc_id=30589357
8. Zakon Kyrgyzskoj Respubliki ot 27 oktyabrya 2021 goda № 125 «O gosudar­st­ven­noj grazhdanskoj sluzhbe i municipal’noj sluzhbe» // https://cbd.minjust.gov.kg/112303/edition/1289504/ru
9. Zakon Respubliki Moldova ot 4 iyulya 2008 goda № 158-XVI «O gosudarst­vennoj dolzhnosti i statuse gosudarstvennogo sluzhashchego» https://base.spinform.ru
10. Zakon Respubliki Tadzhikistan ot 5 marta 2007 goda № 233 «O gosudarstvennoj sluzhbe» // https://www.andoz.tj/docs/zakoni/

---

МРНТИ 10.77.51

УДК 343.3/7

Кожабеков Даурен Мейрханович — ҚР ІІМ М. Есболатов атындағы Алматы академиясының доктаранты, құқық магистрі, полиция полковнигі (Қазақстан Республикасы, Алматы қ.)

ТӘУЕЛСІЗ МЕМЛЕКЕТТЕР ДОСТАСТЫҒЫ ЕЛДЕРІНІҢ ҚАЗІРГІ ЦИФРЛЫҚ ЖАҒДАЙЛАРДА ҰЙЫМДАСҚАН ҚЫЛМЫС ҮШІН ЖАУАПКЕРШІЛІГІ ТУРАЛЫ ЗАҢНАМАСЫН САЛЫСТЫРМАЛЫ ТАЛДАУ

Түйін. Мақалада қазіргі күні ұйымдасқан қылмысқа қарсы әрекет ету мәселесі қарастырылған. ТМД елдерінің қылмыстық заңнамасын талдау негізінде кибер­құқық бұзушылықтарға жауапкершіліктің кейбір ерекшеліктері анықталған, бұл аталмыш қылмыс түрінің деңгейін төмендетуге мүмкіндік берді және отандық қыл­мыстық заңнаманы жетілдіруде қолданылуы мүмкін. Қылмыстық заңнаманы жетілдіру мақсатында ҚР Қылмыстық Кодексінде «ақпараттандыру және байла­ныс саласындағы қылмыстық құқық бұзушылықтар» ұғымын анықтап, ақпарат­тан­дыру және байланыс саласында жаңа құрамдарды енгізуді, сондай-ақ «ақпа­рат­тандыру және байланыс саласындағы алаяқтыққа» қатысты қылмыстық жауапкер­шілікті жеке бап ретінде қарастыруды және оны ұйымдасқан топтың жасағаны үшін ерекше саралаушы белгі ретінде көрсету ұсынылады.

Түйінді сөздер: қылмыстық құқық бұзушылықтар, ақпараттандыру және байланыс саласындағы, интернет алаяқтығы, киберқылмыс, ұйымдасқан қылмыс, қазіргі цифрлық жағдайда, қылмыстық жауапкершілік, ақпараттық қауіпсіздік саласындағы қылмыстар.

Кожабеков Даурен Мейрханович — докторант Алматинской академии МВД РК им. М. Есбулатова, магистр права, полковник полиции (Республика Казахстан, г. Алматы)

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА СТРАН СОДРУЖЕСТВА НЕЗАВИСИМЫХ ГОСУДАРСТВ ОБ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ОРГАНИЗОВАННУЮ ПРЕСТУПНОСТЬ В СОВРЕМЕННЫХ ЦИФРОВЫХ УСЛОВИЯХ

Аннотация. В статье рассмотрена актуальная на сегодня проблема противо­дей­ствия организованной преступности в современных цифровых условиях. На основе анализа уголовного законодательства стран СНГ определены некоторые осо­бенности уголовной ответственности за киберпреступления, которые позво­ли­ли снизить уровень данного вида преступности и могут быть использованы при со­вершенствовании отечественного уголовного законодательства. В целях совер­шенствования уголовного законодательства предлагается в УК РК раскрыть поня­тие «уголовные правонарушения в сфере информатизации и связи», включить новые составы уголовных правонарушений в сфере информатизации и связи, а также предусмотреть в самостоятельной статье уголовную ответственность за «мо­шенничество в сфере информатизации и связи», а в качестве особо квали­фи­ци­рующего признака указать на ее совершение организованной группой.

Ключевые слова: уголовные правонарушения, сфера информатизации и свя­зи, интернет-мошенничество, киберпреступность, организованная преступность, со­временные цифровые условия, уголовная ответственность, преступления в сфе­ре информационной безопасности.

Kozhabekov Dauren Meirkhanovich — doctoral candidate at the Almaty academy of the Ministry of internal affairs of the Republic of Kazakhstan named after M. Esbulatov, master of law, police colonel (Republic of Kazakhstan, Almaty)

COMPARATIVE ANALYSIS OF THE LEGISLATION OF THE COMMONWEALTH OF INDEPENDENT STATES COUNTRIES ON CRIMINAL LIABILITY FOR ORGANIZED CRIME IN MODERN DIGITAL CONDITIONS

Annotation. The article addresses the current problem of countering organized crime in modern digital conditions. Based on the analysis of criminal legislation in CIS countries, certain features of criminal liability for cybercrime are identified, which have helped reduce the level of this type of crime and can be used to improve domestic criminal legislation. In order to enhance criminal legislation, it is proposed to define the concept of «criminal offenses in the field of informatization and communications» in the Criminal Code of the Republic of Kazakhstan, to include new criminal offenses in the field of informatization and communications, and to establish a separate article criminalizing «fraud in the field of informatization and communications», with the commission of such crimes by an organized group being specified as an aggravating circumstance.

Keywords: criminal offenses, informatization and communications, internet fraud, cybercrime, organized crime, modern digital conditions, criminal liability, information security crime.

 

Кіріспе. Цифрлық технологиялардың дамуы адамзатқа өмірдің барлық сфера­ла­рында автоматтандырумен байланысты көптеген артықшылықтарды берді. Осы артықшылықтардың негізгісі — уақытты үнемдеу, бұл әртүрлі әрекеттерді салыс­тыр­малы түрде қысқа уақыт ішінде орындауға мүмкіндік береді.

Алайда, бұл жағдаймен қатар, түрлі құқықбұзушылықтардың түрлері кеңінен та­ралды. Бұл киберкеңістікке де тікелей қатысты, онда геометриялық прогрессия­мен тұрақты трансформациялар орын алуда, ол тек оң өзгерістермен ғана емес, сон­дай-ақ қоғамдық қатынастарға теріс әсер етеді. Ұйымдасқан қылмыс та ерек­ше­лік емес, мұнда ақпараттық-коммуникациялық технологиялардың мүмкіндік­тері қылмыскерлердің өздерінің жеке басын жасыруы мен «жылдам және табыс­ты» пайда табу үшін қолданылады[1].

Мемлекет басшысы киберқұқықбұзушылықпен және елдегі киберқауіпсіз­дік­ті нығайтумен күресу қажеттігін өз сөйлеген сөздерінде бірнеше рет атап өтті. Мы­са­лы, Қасым-Жомарт Тоқаев Ішкі істер министрлігінің коллегиясында кибер­құқық­бұзушылық пен интернет-алаяқтыққа тосқауыл қоюды тапсырды: «… Ұры мен бандиттер түрмеде отыруы тиіс. Бұл — сіздердің ұйымдастырылған қылмысқа қарсы жұмыстарыңыздың жалғыз мақсаты. Қылмыспен күресте ымырасыз болу — сіздердің тікелей жауапкершіліктеріңіз және қызметтік борышыңыз»[2].

Осылайша, мемлекет киберқатерлерді алдын алу және халықтың киберқауіп­тер туралы хабардарлығын арттыру курсын қабылдады, бұл мемлекеттік және же­ке деректердің қауіпсіздігін қамтамасыз етуге, сондай-ақ азаматтарды интернет­тегі түрлі құқықбұзушылықтардан, соның ішінде ұйымдасқан қылмыстан қорғауға қабілетті.

Материалдар мен әдістер. Зерттеу барысында отандық және шетелдік қыл­мыстық кодекстің баптары қарастырылған. Негізгі әдістер ретінде теориялық және контент-талдау, салыстырмалы әдіс пен ғылыми зерттеулердің нәтижелерін талдау қолданылды.

Талқылау және нәтижелері. Заманауи ақпараттық-коммуникациялық техно­ло­гия­лар «дәстүрлі» ұйымдасқан қылмыс түсінігін өзгерткенін атап өту керек. Заманауи ұйымдасқан қылмыс киберқұқықбұзушылармен күш біріктіру тенден­ция­сын көрсете отырып, қылмыстық операцияларды цифрлық ортада жүргізу үшін қажетті арнайы дағдылары бар әйелдер мен еркектермен ынтымақтасуда. Осыған қоса, ақпараттық-коммуникациялық технологиялар ұйымдасқан топтардың құры­лы­мын және ұйымын трансформациялауға мүмкіндік бере отырып, жеке кездесу­лер­дің қажеттілігін минимализациялайды және планетаның түрлі бөліктерінде орналасқан қатысушылардың әрекеттерін үйлестіруге мүмкіндік береді. Осы уақыт­та ұйымдасқан топ мүшелері анонимді түрде, лақап аттарды пайдаланып өзара әрекеттесуге мүмкіндік алады, бұл олардың орналасқан жерлерін анықтау мен бақылауды қиындатады.

Осыған байланысты заманауи цифрлық жағдайларда ұйымдасқан топтар жа­са­ған әрекеттер үшін қылмыстық жауапкершілікті енгізу бойынша шетелдік тәжі­рибені зерттеу қызығушылық туғызады. Салыстырмалы анализ қазіргі отандық тә­жі­рибенің күшті және әлсіз тұстарын анықтауға, сондай-ақ, шетелдерде қолданы­ла­тын тиімді әдістерді белгілеуге мүмкіндік беріп, бұл тәжірибені ұлттық заңнама мен құқық қолдану практикасында енгізуге бағытталған.

Салыстырмалы талдау аясында, Қазақстан үшін ең қабылданатын заңнаманы, құқықтық жүйелердің ұқсастығын ескере отырып, Тәуелсіз Мемлекеттер Достас­тығы (ТМД) елдерінің заңнамасын қарастыру маңызды. Сонымен қатар, ТМД ел­де­рінде орын алатын киберқұқықбұзушылықтардың құрылымын талдау, олардың басым көпшілігінің трансұлттық ұйымдасқан қылмыстық топтармен жасалатын­ды­ғын көрсетеді, бұл арнайы құқықтық базаны қалыптастыру мен осы қылмыс­тар­мен күресте халықаралық ынтымақтастықты қажет етеді.

ТМД елдерінің ұлттық заңнамасы ақпараттық қауіпсіздік саласындағы құқық­тық қатынастарға қол сұғатын әрекеттер үшін қылмыстық жауапкершіліктерді детализациялайды. Сонымен бірге, ТМД елдерінің қылмыстық заңнамасын талдау ақпараттық-телекоммуникациялық кеңістікте жасалатын әрекеттердің кримина­лизациясына қатысты бірегей көзқарастың жоқтығын көрсетуге мүмкіндік береді.

Сонымен, ТМД елдерінің заңнамасын талдау, ақпараттандыру және байланыс саласындағы қылмыстар үшін қылмыстық жауапкершіліктің қылмыстық кодекс­тер­дің жеке тарауларында қарастырылғанын көрсетеді, бұл Қазақстан заңнама­сы­на (ҚР ҚК 7-тарауы)[3] ұқсас, Әзірбайжан (ӘР ҚК 30-тарауы)[4], Беларусь (БР ҚК 31-тарауы)[5], Қырғызстан (ҚР ҚК 40-тарауы)[6], Молдова (МР ҚК 11-тарауы)[7], Ресей (РФ ҚК 28-тарауы)[8], Тәжікстан (ТР ҚК 28-тарауы)[9], Түрікменстан (Түрікменстан ҚК 33-тарауы)[10], Өзбекстан (ӨР ҚК 21-тарауы)[11] елдерінде орын алған. Арме­ния­дағы заңнамадан ғана дербес тараудың бөлінбегені байқалады[12].

ТМД елдерінің ақпараттандыру және байланыс саласындағы әрекеттерді рет­теу жөніндегі қылмыстық заңнамасын қарастыру, ақпараттандыру және байланыс са­ласындағы әрекеттердің атауларындағы түрлі көзқарастарды көрсетеді. Соны­мен қатар, ТМД-ның көпшілігі елдерінде бұл қылмыстық құқықбұзушылықтар то­бы­на анықтаманы беретін термин жоқ. Сонымен бірге, терминдердің түсін­ді­ріл­меуі құқықтық қолдану практикасында түрлі интерпретацияларға алып келеді.

Ақпараттық технологиялардың қоғамдық өмірдің ең динамикалық даму сек­то­ры­ның бірі екендігіне назар аудара отырып, ұлттық қылмыстық заңнамада Қыл­мыстық кодекстің бөлімінің атауы ретінде қолданылатын терминологияны нор­ма­тив­тік түрде бекіту қажет. Бұл мәселені шешуде Әзербайжан заңнамасы ең сәтті мы­салы болып табылады, онда ӘР ҚК 271-бабына қатысты ескертпеде кибер­құқық­бұзушылықтарға қатысты негізгі ұғымдар ашылады. Сонымен қатар, БР ҚК 4-бабының 18-тармағында және РФ ҚК 272-бабының ескертпесінде «компью­тер­лік ақпарат» дегенді түсіну қажеттігі көрсетілген. Осыған байланысты отандық заң­намада ҚР ҚК 3-бабында «информатизация және байланыс саласындағы қыл­мыстық құқық бұзушылықтар» ұғымын анықтау ұсынылады.

ТМД елдерінің заңнамасына сәйкес информатизация және байланыс саласын­да­ғы қылмыстық құқық бұзушылықтардың түрлерін талдау қылмыстық әрекет­терде едәуір ұқсастықтың бар екенін көрсетеді. Сонымен қатар, басқа елдердің тә­жі­рибесі отандық заң шығарушы тарапынан қылмыстық заңнаманы жетілдіру мақ­са­тында қабылдануы мүмкін. Атап айтқанда, компьютерлік қылмыстарға арналған бөлімдерге компьютерлік ұрлық (ӘР ҚК 257-бабы), қолма-қол ақшасыз төлем құ­рал­дарын пайдалану арқылы заңсыз операциялар (МР ҚК 260.8-бабы), крипто­ак­тивтерді айналымында заңнаманы бұзу (ӨР ҚК 278-8-бабы), майнингпен заңсыз айна­лысу (ӨР ҚК 278-9-бабы), заңсыз мақсаттарды көздейтін интернет-ресурс­тар­ды орналастыру қызметтерін көрсету (Түрікменстан ҚК 381-бабы), ұшқышсыз ұшу ап­па­раттарының техникалық өлшемдеріне қойылатын талаптарды қасақана бұзу (Түрікменстан ҚК 383-бабы) және электрондық хабарламаларды жаппай та­рату (ҚР ҚК 322-бабы) сияқты әрекеттердің қосылуы ерекше назар аударуға тұрар­лық.

Айта кету керек, бұл әрекеттерді сипаттайтын белгілер отандық қылмыстық заң­наманың нормаларында белгілі бір дәрежеде қарастырылған. Алайда, осы нор­ма­ларды толық түсіну және құқық қолдану үшін, көрсетілген қылмыстарды сипат­тайтын белгілерді мұқият зерттеу, сонымен қатар отандық заңнамада көзделген ұқсас әрекеттермен салыстыру арқылы талдау жүргізу қажет.

Құқық қорғау органдарының мәліметтері бойынша, Қазақстан Республикасы Қыл­мыстық кодексінде «интернет-мошенничество» (интернет-алаяқтық) сияқты қылмыстарға қатысты жауапкершілік қарастырылған. Бұл криминалдық заңна­ма­да әлеуметтік қатынастарды қорғауға бағытталған әрекеттердің ішінде ақпарат­тық-коммуникациялық желілерді пайдалану қылмыстың жасау тәсілі ретінде не­месе саралау белгісі ретінде қарастырылады.

Ақпараттық жүйелерді пайдалану арқылы жасалатын құқық бұзушылықтар­дың бірі — интернет-алаяқтық, бұл мүлікке қарсы қылмыстар қатарына жатады. Интернет-алаяқтықты реттеудің осындай тәртібі ҚР ҚК 190-бабының 2-бөлігінің 4-тармағында қарастырылған. Алаяқтықтың саралаушы белгілері ретінде «ақпа­рат­тық жүйені пайдалану» (ҚР ҚК 168-бабы) және «ақпараттық технологияларды қолдану» (Түрікменстанның ҚК 249-бабы 2-бөлік) аталады.

Ресейдің заңнамасы да қызығушылық тудырады, ол мүлікке қарсы әрекеттер тобына өз алдына компьютерлік ақпарат саласындағы алаяқтықты (РФ ҚК 159.6-бабы) кіргізеді, мұнда саралаушы белгі ретінде ұйымдасқан топпен жасалуы атап көрсетілген. Армения, Беларусь заңнамасына да назар аудару керек, онда бір нор­ма­сында компьютерлік техниканы (компьютерлік ақпаратты) пайдалану арқылы жасалатын барлық ұрлау түрлері біріктірілген, ал саралаушы белгі ретінде қыл­мыстық ұйым­мен (АР ҚК 257-бабы 3-бөлік 1) тармағы) немесе ұйымдасқан топпен (БР ҚК 212-бабы 4-бөлік) жасалуы ерекшеленеді.

ТМД елдерінің кейбірінде ақпараттық жүйелерді пайдалануға қатысты алаяқ­тықтарды жасау механизміне байланысты өзекті заңнамалық акцент жоқ. Соған қарамастан, Әзербайжан, Молдова, Тәжікстанның Қылмыстық заңнамаларында ком­пьютерлік қылмыстарға арналған тарауларда негізінен ұйымдасқан топпен жа­са­латын алаяқтықпен ұқсас объективтік белгілері бар әрекеттер криминализация­лан­ған (ӘР ҚК 272-бабы 2-бөлік 2-тармағы; МР ҚК 260-6-бабының 2-бөлігі а- тармағы, ТР ҚК 301-бабы 4-бөлігі б-тармағы).

Қазақстан Республикасында, біздің байқауымызша, «интернет-мошенни­чест­во» алаяқтықтың саралаушы белгісі ретінде қарастырылған (ҚР ҚК 190-бабы 2- бөлігі 4-тармағы).

Сонымен қатар, құқық қолдану практикасын талдау көрсеткен­дей, интернет­тік жүйенің пайдаланушысының сенімін теріс пайдаланумен немесе алдаумен жасалатын алаяқтықтарды саралау кезінде қиындықтар туындайды, сон­дай-ақ ҚР ҚК 7-тарауында көрсетілген әрекеттер бойынша. Бұдан бөлек, 2001 жыл­ғы 23 қа­ра­шадағы Компьютерлік ақпарат саласындағы қылмыс туралы Кон­венция (Буда­пешт конвенциясы), бұл саладағы негізгі халықаралық құқықтық құ­жат, сонымен қатар ұйымдасқан формалармен күресу бойынша, компьютерлік қылмыстар тура­лы жеке нормаларды бекітуді ұсынады[13].

Будапешт конвенциясының халықаралық ұйымдасқан қылмысқа қарсы ха­лық­аралық ынтымақтастық мәселелеріне айрықша назар аударатынын ескере оты­рып, қазіргі заманғы цифрлық жағдайларда оның Қазақстан тарапынан ратифика­ция­лануы қажет. Ал ратификация, өз кезегінде, олардың территориясында сақ­та­латын электронды мәліметтерге қол жеткізу мәселелері бойынша өзара құқықтық көмек көрсетуге, сондай-ақ басқа елдің территориясында сақталатын компью­тер­лік деректерге еркін трансшекаралық қол жеткізу мүмкіндігін қамтамасыз етеді.

Осыған орай, «ақпараттандыру және байланыс саласындағы алаяқтық» үшін қылмыстық жауапкершілікті жеке бап ретінде қарастыру, ал ұйымдасқан топпен жасалған әрекетті ерекше квалификациялайтын белгі ретінде қарастыру қажет.

Қорытынды. Қорытындылай келе, Қазақстан Республикасы мен ТМД елдері­нің заңнамасы бойынша ақпараттық қауіпсіздік саласындағы құқық қатынаста­ры­на зиян келтіретін әрекеттер үшін қылмыстық жауапкершілікті қарастыратын нор­маларды салыстырмалы құқықтық талдауымыз, аталмыш нормалардың атауы мен заң­намалық регламентациясында айырмашылықтар бар екенін көрсетеді. Айыр­машылықтарға қарамастан, зерттеліп жатқан қылмыстармен байланысты ұқсас әрекеттер де бар. Сонымен қатар, ТМД елдерінің тәжірибесі негізінде қылмыстық-құ­қық­тық нормаларды жетілдіру, киберқұқық бұзушылықтармен күресте айтар­лық­тай нәтижелерге қол жеткізген өзгерістер енгізген елдердің тәжірибесін ес­керу, қазіргі заманғы цифрлық жағдайдағы ұйымдасқан қылмысқа қатысты туын­дай­тын мәселелерге тиімді жауап беруге мүмкіндік береді.

Әдебиеттер тізімі

1. Абеуов Д. А. Противодействие киберугрозам в Республике Казахстан: проб­ле­мы и пути решения на современном этапе // «Хабаршы-Вестник» Караган­дин­ской академии МВД РК им. Б. Бейсенова. — 2024. — № 4 (86). — С. 10-13.
2. Мемлекет басшысы Ішкі істер министрлігінің кеңейтілген алқа отырысын өткізді. Қазақстан Республикасы Президентінің ресми сайты // https://www.akorda.kz/ru/glava-gosudarstva-provel-rasshirennoe-zasedanie-kollegii-ministerstva-vnutrennih-del-2204732. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
3. 2014 жылғы 3 шiлдеде қабылданған Қазақстан Республикасының Қылмыстық кодексi // https://adilet.zan.kz/kaz/docs/K1400000226
4. 1999 жылғы 30 желтоқсанда қабылданған Әзербайжан Республикасының қылмыстық кодексі // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30420353&pos=3;-88#pos=3;-88. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
5. 1999 жылғы 9 шілдеде қабылданған Беларусь Республикасының қылмыстық кодексі // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30414984&pos=6;-106#pos=6;-106. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
6. 2021 жылғы 28 қазанда қабылданған Қырғыз Республикасының қылмыстық кодексі // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=36675065&pos=4;-106#pos=4;-106. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
7. 2002 жылғы 18 сәуірде қабылданған Молдова Республикасының қылмыстық кодексі // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30394923&pos=4;-106#pos=4;-106. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
8. 1996 жылғы 13 маусымда қабылданған Ресей Федерациясының қылмыстық кодексі // http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_ 10699/b5267e54e246ea6638ee31beff44931ebd331eae/. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
9. 1998 жылғы 21 мамырда қабылданған Тәжікстан Республикасының қылмыстық кодексі // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30397325&pos=4;-106#pos=4;-106. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
10. 1997 жылғы 12 маусымда қабылданған Түрікменстан Республикасының қылмыстық кодексі // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31295286&pos =3443;-46#pos=3443;-46. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
11. 1994 жылғы 22 қыркүйекте қабылданған Өзбекстан Республикасының қылмыстық кодексі // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30421110&pos=3;-106#pos=3;-106. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
12. 2021 жылғы 5 мамырда қабылданған Армения Республикасының қылмыс­тық кодексі // https://hrlib.kz/document/176585. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
13. Convention on Computer Information Crime (ETS N 185). (Concluded in Budapest on 11/23/2001) // https://rm.coe.int/1680081580. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.

References

1. Abeuov D. A. Protivodeystviye kiberugrozam v Respublike Kazakhstan: pro­b¬le¬my i puti resheniya na sovremennom etape // «Khabarshy-Vestnik» Karagan¬din¬skoy akademii MVD RK im. B. Beysenova. — 2024. — № 4 (86). — S. 10-13.
2. The Head of State held an expanded meeting of the Board of the Ministry of Internal Affairs. The official website of the President of the Republic of Kazakhstan // https://www.akorda.kz/ru/glava-gosudarstva-provel-rasshirennoe-zasedanie-kollegii-ministerstva-vnutrennih-del-2204732 (data obrasheniya: 05.01.2025).
3. Criminal Code of the Republic of Kazakhstan dated July 3, 2014 // https://adilet.zan.kz/kaz/docs/K1400000226 (data obrasheniya: 05.01.2025).
4. Criminal Code of the Republic of Azerbaijan dated December 30, 1999 // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30420353&pos=3;-88#pos=3;-88 (data obrashcheniya: 05.01.2025).
5. The Criminal Code of the Republic of Belarus of July 9, 1999 // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30414984&pos=6;-106#pos=6;-106 (data obrashcheniya: 05.01.2025).
6. The Criminal Code of the Kyrgyz Republic dated October 28, 2021 // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=36675065&pos=4;-106#pos=4;-106 (data obrashcheniya: 05.01.2025).
7. Criminal Code of the Republic of Moldova dated April 18, 2002 No. 985-XV // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30394923&pos=4;-106#pos=4;-106 (data obrasheniya: 05.01.2025).
8. Criminal Code of the Russian Federation dated June 13, 1996 // http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/b5267e54e246ea6638ee31beff44931ebd331eae / (data obrasheniya: 05.01.2025).
9. The Criminal Code of the Republic of Tajikistan dated May 21, 1998 // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30397325&pos=4;-106#pos=4;-106 (data obrasheniya: 05.01.2025).
10. The Criminal Code of Turkmenistan dated June 12, 1997 // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31295286&pos=3443;-46#pos=3443 (data obrasheniya: 05.01.2025).
11. The Criminal Code of the Republic of Uzbekistan dated September 22, 1994 // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30421110&pos=3;-106#pos=3;-106 (data obrasheniya: 05.01.2025).
12. Criminal Code of the Republic of Armenia dated May 5, 2021 // https://hrlib.kz/document/176585 (data obrasheniya: 05.01.2025).
13. Convention on Computer Information Crime (ETS N 185). (Concluded in Budapest on 11/23/2001) // https://rm.coe.int/1680081580 (data obrasheniya: 05.01.2025).

---

МРНТИ 14.15.00

УДК 378.635.016:811.161.1’221.24

Нестерова Валерия Евгеньевна — доцент кафедры иностранных языков Уральского юридического института МВД России, кандидат филологических наук (Российская Федерация, г. Екатеринбург)

ПРОБЛЕМНОЕ ОБУЧЕНИЕ КАК ЭФФЕКТИВНАЯ ТЕХНОЛОГИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ КОМПЕТЕНЦИЙ СОТРУДНИКОВ ПОЛИЦИИ ПО ДИСЦИПЛИНЕ «ОСНОВЫ РУССКОГО ЖЕСТОВОГО ЯЗЫКА»

Аннотация. В статье поднимается вопрос об эффективности применения тех­но­логии проблемного обучения и его элементов на практических занятиях по дис­циплине «Основы русского жестового языка» в образовательных организациях сис­темы МВД России. Целью статьи является описание методики преподавания русского жестового языка (РЖЯ) с учетом принципов технологии проблемного обу­чения. Автором рассматриваются трудности в процессе обучения жестовому языку, основные принципы организации образовательного процесса с учетом прин­ципов проблемного обучения, а также приводятся примеры проблемных си­туаций и заданий. В результате исследования делаются выводы о том, что прак­ти­ческие задания по русскому жестовому языку должны способствовать формиро­ванию и развитию умений и навыков обучающихся передавать и обрабатывать ак­туальную информацию, касающуюся правоохранительной деятельности, а также отражать важные аспекты профессионального взаимодействия сотрудников поли­ции с глухими/слабослышащими людьми.

Ключевые слова: полиция, правоохранительные органы, русский жестовый язык, технология проблемного обучения, ситуационная задача, профессиональная компетенция, коммуникативная компетенция, слабослышащие.

Нестерова Валерия Евгеньевна — Ресей ІІМ Орал заң институтының шет тілдері кафедрасының доценті, филология ғылымдарының кандидаты (Ресей Федерациясы, Екатеринбург қ.)

ПРОБЛЕМАЛЫҚ ОҚЫТУ «ОРЫС ЖЕСТАУ ТІЛІНІҢ НЕГІЗДЕРІ» ПӘНІ БОЙЫНША ПОЛИЦИЯ ҚЫЗМЕТКЕРЛЕРІНІҢ КӘСІБИ ҚҰЗЫРЕТТІЛІГІН ҚАЛЫПТАСТЫРУДЫҢ ТИІМДІ ТЕХНОЛОГИЯСЫ РЕТІНДЕ

Түйін. Мақалада Ресей ІІМ жүйесінің білім беру ұйымдарында «Орыс жестау тілінің негіздері» дисциплин бойынша практикалық сабақтарда проблемалық оқы­ту технологиясын және оның элементтерін қолданудың тиімділігі туралы мәселе көтеріледі. Мақаланың мақсаты — проблемалық оқыту технологиясының прин­цип­терін ескере отырып, орыс жестау тілін (ОЖТ) оқыту әдістемесін сипаттау. Автор жестау тілін оқыту процесіндегі қиындықтарды, проблемалық оқыту прин­циптерін ескере отырып, білім беру процесін ұйымдастырудың негізгі принцип­терін қарастырады, сонымен қатар проблемалық жағдайлар мен тапсырмалардың мысалдарын келтіреді. Зерттеу нәтижесінде орыс жестау тілі бойынша прак­ти­калық тапсырмалар білім алушылардың құқық қорғау қызметіне қатысты өзекті ақ­паратты беру және өңдеу дағдыларын қалыптастыруға және дамытуға ықпал етуі, сондай-ақ полиция қызметкерлерінің саңырау / нашар еститін адамдармен кә­сі­би өзара іс-қимылының маңызды аспектілерін көрсетуі тиіс деген қорытындылар жасалады.

Түйінді сөздер: полиция, құқық қорғау органдары, орыс жестау тілі, проб­ле­малық оқыту технологиясы, ситуациялық міндет, кәсіби құзыреттілік, коммуни­ка­тивтік құзыреттілік, нашар еститіндер.

Nesterova Valeria Evgen’evna — associate professor of the department of foreign languages of the Ural law institute of the Ministry of internal affairs of Russia, candidate of philological sciences (Yekaterinburg, Russian Federation)

PROBLEM-BASED LEARNING AS AN EFFECTIVE TECHNOLOGY FOR FORMING PROFESSIONAL COMPETENCIES OF POLICE OFFICERS IN THE DISCIPLINE «FUNDAMENTALS OF RUSSIAN SIGN LANGUAGE»

Аnnotation. This article raises the issue of the effectiveness of applying problem-based learning technology and its elements in practical classes on the discipline «Fundamentals of Russian sign language» in educational institutions of the Ministry of internal affairs of Russia. The purpose of the article is to describe the methodology of teaching Russian sign language (RSL) with consideration of the principles of problem-based learning. The author examines the difficulties in the process of learning sign language, the main principles for organizing the educational process based on problem-based learning and provides examples of problem situations and assignments. The research concludes that practical tasks on Russian sign language should contribute to the development of skills and competencies in conveying and processing current information related to law enforcement activities, as well as reflect important aspects of professional interaction between police officers and deaf/hard of hearing individuals.

Keywords: police, law enforcement agencies, Russian sign language, problem-based learning technology, situational task, professional competence, communicative competence, hard of hearing.

 

Введение. Требования общественности, предъявляемые к сотрудникам право­ох­ранительных органов, охватывают разнообразный спектр задач, которые обязы­вают полицейских постоянно повышать уровень как профессиональных умений и навыков, так и коммуникативных, позволяющих выстраивать эффективное взаи­мо­действие со всеми социальными группами, включая лиц с различными физичес­кими и умственными патологиями. Одной из таких категорий граждан являются люди с нарушениями слуховой и/или речевой функции. По мнению исследова­телей, к 2025 году число слабослышащих в России увеличится на 16,8 % и дос­тиг­нет 19,5 миллионов человек[1]. Именно поэтому обучение сотрудников полиции РЖЯ является актуальной задачей и неотъемлемой частью образовательного про­цесса в образовательных организациях системы МВД России.

К ключевым профессиональным компетенциям обучающихся, формируемым в процессе изучения РЖЯ, относятся: развитие коммуникативных навыков и уме­ний посредством жестовой и дактильной речи; сенсибилизация к потребностям, эмоциональному и физическому состоянию людей, имеющих нарушения слуха; преодоление коммуникационного барьера в общении с различными социальными группами[2].

Однако существует ряд проблем, с которыми курсанты и слушатели сталкива­ют­ся в процессе изучения дисциплины «Основы жестового языка» (ОРЖЯ): 1) большой объем информации, который необходимо усвоить обучающимся за огра­ниченные часы, отведенные на дисциплину; 2) отсутствие базовых знаний в облас­ти коммуникации с людьми, имеющими патологии слуха; 3) отсутствие условий для практического применение полученных знаний, умений и навыков. Для пре­одоления обозначенных трудностей на практических занятиях по РЖЯ необхо­ди­мо интегрировать в традиционную методику преподавания технологию проблем­но­го обучения, способствующую оптимизации образовательного процесса и сис­те­матизации усвоенного материала, а также позволяющую максимально прибли­зить занятия к ситуациям реального общения[3]. Этим объясняется актуальность настоящей статьи.

Материалы и методы. Цель статьи — описать методику преподавания РЖЯ с учетом принципов технологии проблемного обучения. Для достижения постав­лен­ной цели автором решаются следующие задачи:

• изучить теоретические основы технологии проблемного обучения и его преимущества в рамках преподавания дисциплины «ОРЖЯ»;
• рассмотреть ключевые характеристики проблемных ситуаций;
• разработать методику преподавания дисциплины «ОРЖЯ» с применением технологии проблемного обучения.

Результаты и обсуждение. Технология проблемного обучения является ин­но­ва­ционным подходом к формированию и развитию профессиональных компе­тен­ций обучающихся, которая позволяет создать условия для самостоятельного поиска решений разнообразных ситуационных (проблемных) задач[4]. В рамках дис­циплины «ОРЖЯ» неоспоримым преимуществом проблемного обучения является моделирование реальных ситуаций, в которых сотрудникам полиции предстоит выс­траивать коммуникацию с глухими или слабослышащими гражданами с помо­щью дактильной, калькирующей и жестовой речи.

Любая проблемная ситуация представляет собой комплексное явление, харак­те­ри­зующееся «состоянием затруднения, вызванного нехваткой ранее усвоенных обучающимися знаний и способов умственной и/или практической деятельности для решения возникшей задачи»[5] и включающее предметно-содержательный, мо­ти­вационный и личностный аспекты[6]. К подобным ситуациям можно отнести получение и передачу информации, установление контакта, разрешение конф­ликт­ных ситуаций и прочее. Рассмотрим примеры проблемных задач и сценариев, поз­во­ляющих обучающимся отрабатывать навыки владения РЖЯ и повышать уровень своих коммуникативной и профессиональной компетенций.

Ситуационный анализ. Группа делится на две части: первая — полицейские, вторая — глухие люди. Сотрудники полиции должны организовать наблюдение за поведением и особенностями коммуникации глухих граждан и определить, есть ли среди них подозрительные, конфликтные, в состоянии алкогольного или нарко­ти­ческого опьянения личности. После обсуждения вариантов сотрудники полиции, применяя соответствующие профессиональные навыки, предпринимают действия для предотвращения возможных правонарушений / преступлений.

Монологическое высказывание на РЖЯ по заданным ситуациям:

1. Объясните группе молодых людей, имеющих нарушения слуха, что запре­щено курить и распивать алкогольные напитки в общественном месте и какие мо­гут быть для них последствия.
2. Объясните слабослышащему водителю, что он нарушил правила дорожного движения (за­ехал за стоп-линию). Попросите его предъявить водительское удос­то­верение. Выпишите штраф.
3. Проведите профилактическую беседу в школе-интернате для глухих и сла­бо­слышащих детей на тему мошенничество. Расскажите, какие виды мошенни­че­ства существуют и как следует действовать, чтобы избежать последствий.
4. Гражданин с нарушением слуха активно жестикулирует руками и ведет себя агрессивно по отношению к продавцу магазина. Скопившаяся очередь начинает волноваться и пытается вмешаться в происходящее. Разъясните дебоширу его права и обязанности, а также последствия.

Диалогическое высказывание. Курсанты работают в парах. Каждой паре дос­тается текст, который им необходимо переработать в диалог, где одним уча­ст­ни­ком является сотрудник полиции, а вторым — глухой гражданин. Пример тек­с­та:

Конфликт произошел в маникюрном салоне Nails 15 августа 2024 г. в 19.00. Клиентке Е. Мягковой не понравилось качество оказанных ей услуг мастером ма­ни­кюра В. Беловой. Е. Мягкова заявила, что работу оплачивать не будет. По сло­вам коллеги В. Беловой, маникюр был выполнен качественно, в полном объеме и без травм. Клиентке предложили снять маникюр, либо оплатить материалы, на что Е. Мягкова схватила руку мастера и укусила ее до крови, а затем начала избивать ее руками и ногами. Сотрудники салона вызвали полицию, В. Белову увезли в боль­ницу. Клиентку Мягкову забрал муж до приезда наряда. Сейчас по этому фак­ту проводится проверка.

Ментальная карта. Работа с ментальной картой позволяет визуализировать информацию с целью максимально эффективного запоминания, наиболее полного воспроизведения и обобщения лексико-грамматического материала по РЖЯ, выступающего основой для организации высказывания по теме занятия.

Задание: Составьте историю по картинке и посредством РЖЯ расскажите ее своим одногруппникам. История должна включать следующие аспекты: время, место, участники преступления, действия полиции, название статьи за содеянное, вердикт судьи.

Заключение. Таким образом, ключевые проблемы и трудности, с которыми обучающиеся сталкиваются в процессе изучения дисциплины «ОРЖЯ», требуют при­менения комплексного подхода, реализуемого в рамках технологии проб­лем­ного обучения, что является важным шагом на пути к повышению качества и эф­фек­тивности работы правоохранительных органов в сфере взаимодействия с ли­цами, имеющими различные нарушения слуха. Активное применение знаний и уме­ний владения РЖЯ на практике способствует развитию профессиональных, коммуникативных и кооперативных навыки. В свою очередь, все это будет спо­собствовать созданию более безопасной и инклюзивной среды для обозначенной категории граждан.

Решение проблемных сценариев в ходе практических занятий предоставляет воз­можность курсантам и слушателям приобрести навыки практического приме­не­ния жестового языка с целью активного взаимодействия с глухими / слабослы­ша­щими гражданами, понимания и учета их нужд, потребностей, а также инди­ви­ду­альных особенностей, эффективного реагирования на экстренные ситуации, входящие в обязанности правоохранительных органов по обеспечению закона и порядка.

 

Список литературы

1. Исследователи посчитали, сколько слабовидящих и слабослышащих людей будет в России к 2025 году // https://asi.org.ru/news/2022/11/28/issledovateli-poschitali-skolko-slabovidyashhih-i-slaboslyshashhih-lyudej-budet-v-rossii-k-2025-godu/
2. Усманова Е. Ф. Коммуникативные барьеры в деятельности сотрудников пра­воохранительных органов // Гуманитарные и политико-правовые иссле­до­ва­ния. — 2021. — № 4(15). — С. 38-46.
3. Нестерова В. Е. Реализация технологии проблемного обучения на практи­чес­ких занятиях по русскому жестовому языку // «Хабаршы-Вестник» Караган­дин­ской академии МВД РК им. Б. Бейсенова. — 2023. — № 2 (80). — С. 205-210.
4. Салаватулина Л. Р. Решение ситуационных задач как средство формиро­ва­ния профессиональных компетенций будущих педагогов // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. ؙ— 2018. — № 2. — С. 138-147.
5. Скаткин М. Н. Проблемы современной дидактики. — М., 1984. — 96 с.
6. Кукушин В. С. Теория и методика обучения. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2005. — 474 с.

References

1. Issledovateli poschitali, skol’ko slabovidyashchikh i slaboslyshashchikh lyudei budet v Rossii k 2025 godu // https://asi.org.ru/news/2022/11/28/issledovateli-poschitali-skolko-slabovidyashhih-i-slaboslyshashhih-lyudej-budet-v-rossii-k-2025-godu/
2. Usmanova E. F. Kommunikativnye bar’ery v deyatel’nosti sotrudnikov pravookh­ra­nitel’nykh organov // Gumanitarnye i politiko-pravo vye issledovaniya. — 2021. — № 4(15). — S. 38-46.
3. Nesterova V. E. Realizatsiya tekhnologii problemnogo obucheniya na praktiches­kikh zanyatiyakh po russkomu zhestovomu yazyku // «Habarshy-Vestnik» Karagandin­skoi akademii MVD RK im. B. Beisenova. — 2023. — №2(80). — S. 205-210.
4. Salavatulina L. R. Reshenie situatsionnykh zadach kak sredstvo formirovaniya professional’nykh kompetentsii budushchikh pedagogov // Vestnik Chelyabinskogo go­su­darstvennogo pedagogicheskogo universiteta. — 2018. — № 2. — S. 138-147.
5. Skatkin M. N. Problemy sovremennoi didaktiki. — M., 1984. — 96 s.
6. Kukushin V. S. Teoriya i metodika obucheniya. — Rostov-na-Donu: Feniks, 2005. — 474 s.

---

МРНТИ 10.79.00

УДК 343.131:340.132.83

Смагулова Дина Ерланкызы — магистрант Академии правосудия при Выс­шем Судебном Совете Республики Казахстан (Республика Казахстан, г. Астана)

МЕРЫ БЕЗОПАСНОСТИ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ: ЗАЩИЩАЕМОЕ ЛИЦО

Аннотация. В статье рассматриваются особенности меры обеспечения без­опас­ности в уголовном процессе, проблемы обеспечения безопасности свидетеля под псевдонимом «Засекреченный свидетель» не только на стадии досудебного расследования, судебного рассмотрения, но и после вынесения приговора.

Так как проведенный анализ право­при­менительной практики показал, что существует ряд проблем, связанных с применением меры безопасности в виде ограничения доступа к сведениям о защищаемом лице.

Статья включает предложения своего видения для восполнения пробелов, воз­никающих при обеспечении меры безопасности защищаемого свидетеля под псев­донимом, алгоритм действий правоохранительных органов, раскрываются вопро­сы, связанные с нарушениями, возникающими при засекречивании свидетелей на стадии досудебного расследования. Описываются варианты решения проблем.

Ключевые слова: меры безопасности, защищаемое лицо, угроза, государст­вен­ная защита, ограничение доступа, под псевдонимом, уголовный процесс, свидетель.

Смағұлова Дина Ерланқызы — Қазақстан Республикасы Жоғарғы Сот Ке­ңесі жанындағы Сот төрелігі академиясының магистранты (Қазақстан Респуб­ли­касы, Астана қ.)

ҚЫЛМЫСТЫҚ ПРОЦЕСТЕРДЕГІ ҚАУІПСІЗДІК ШАРАЛАРЫ: ҚОРҒАЛАТЫН АДАМ

Түйін. Мақалада қылмыстық процестегі қауіпсіздік шараларының ерекшелік­тері, «Құпия куә» бүркеншік атпен куәгердің сотқа дейінгі тергеп-тексеру, сот тал­қылауы сатысында ғана емес, үкім шығарылғаннан кейін де қауіпсіздігін қамта­масыз ету мәселесі қарастырылған.

Жүргізілген құқықтық тәжірибені талдау қорғалатын тұлға туралы ақпаратқа қол жеткізуді шектеу түріндегі қауіпсіздік шараларын қолданумен байланысты бірқатар проблемалардың бар екенін көрсетті.

Мақалада бүркеншік атпен қорғалатын куәгердің қауіпсіздігін қамтамасыз ету кезінде туындайтын олқылықтардың орнын толтыру жөніндегі өз көзқарасының ұсыныстары, құқық қорғау органдарының іс-әрекеттерінің алгоритмі қамтылып, сотқа дейінгі тергеп-тексеру сатысында куәларды жіктеу кезінде туындайтын бұзушылықтарға қатысты мәселелер айқындалған. Есептерді шешу нұсқалары сипатталған.

Түйінді сөздер: қауіпсіздік шаралары, қорғалатын тұлға, қауіп, мемлекеттік қорғау, қолжетімділікті шектеу, бүркеншік атпен, қылмыстық іс жүргізу, куәгер.

Smagulova Dina Erlankyzy — master’s student of the Academy of justice under the Supreme judicial council of the Republic of Kazakhstan (Republic of Kazakhstan, Astana)

SECURITY MEASURES IN THE CRIMINAL PROCESS: THE PROTECTED PERSON

Annotation. This article explores the peculiarities of security measures in the criminal process, focusing on the issues related to protecting witnesses under the pseudonym «Confidential Witness» not only during the pre-trial investigation and court proceedings but also after the verdict is delivered.

The analysis conducted of law enforcement practice has revealed several problems related to the application of security measures, particularly in restricting access to information about the protected individual.

The article includes suggestions for addressing gaps that arise when ensuring the safety of a witness under a pseudonym, a proposed algorithm for actions by law enforcement agencies, and discusses issues related to violations occurring during the anonymization of witnesses in the pre-trial stage. Possible solutions to these problems are also outlined.

Keywords: security measures, protected person, threat, state protection, access restriction, pseudonym, criminal process, witness.

 

Введение. Конституция Республики Казахстан является основным законом страны и определяет общие принципы прав и свобод граждан, включая право на безопасность.

Согласно Конституции, каждый имеет право на личную безопасность, а также на защиту от произвольного вмешательства в его личную жизнь, что включает защиту от угроз в уголовном процессе[1].

Безопасность — это не только отсутствие угрозы, но также защита от угрозы.

Многие исследователи в области уголовного процесса пришли к единому мне­нию, что безопасность в уголовном судопроизводстве — это не только отсутствие угроз, но и реальное применение эффективных мер, направленных на защиту уча­ст­ников процесса. Это включает в себя не только физическую охрану, но и защиту от возможного воздействия, давления или манипуляций со стороны других уча­ст­ников или третьих лиц, что гарантирует объективность и справедливость судеб­ного разбирательства.

На протяжении многих лет на необходимость процессуальных и иных мер безопасности обращено внимание таких юристов как А. Н. Ахпанова, Б. М. Нурга­ли­ева, Б. Х. Толеубековой, В. Андреева, М. Ч. Когамова и других.

В Уголовно-процессуальном кодексе Республики Казахстан 2014 года (далее — УПК) обеспечению безопасности лиц, участвующих в уголовном процессе, по­священа 12 Глава, что представляет собой важнейший шаг в становлении правовой системы страны.

Засекречивание анкетных данных свидетелей способно защитить их от опас­ности, при этом необходимо соблюсти целый ряд процессуальных процедур.

Материалы и методы. На основе таких научных методов как анализ, синтез бы­ла рассмотрена правоприменительная практика, которая показывает, что при применении меры обеспечения безопасности в виде ограничения доступа к сведе­ниям о защищаемом лице нередко допускаются грубые нарушения со стороны пра­во­охранительных органов. Проанализировав судебную практику, выявлены факты необоснованного применения и отсутствия надлежащего исполнения мер по за­щи­те лиц, участвующих в уголовном процессе. Метод дедукции в данном исследова­нии позволил теоретически обосновать полученные индуктивным путем выводы. Применение формально-логического метода позволило на основе исследования об­щих научных знаний о предпосылках процесса обеспечения безопасности, прак­ти­ческих материалов, статистических данных и иных сведений сформулировать выводы об особенностях поводов и оснований процесса безопасности участников уголовного судопроизводства. Применение формально-логического метода позво­ли­ло на основе исследования общих научных знаний о предпосылках процесса обеспечения безопасности, практических материалов, статистических данных и иных сведений сформулировать выводы об особенностях поводов и оснований про­цесса безопасности участников уголовного судопроизводства. Между тем уг­розы, давление или насилие могут повлиять на объективность показаний сви­де­те­лей, потерпевших, а также на защиту прав обвиняемого.

Обсуждение и результаты. В статье 96 УПК РК указано, что орган, ведущий уголовный процесс, обязан принять меры безопасности свидетеля, а также членов его семьи и близких родственников при наличии оснований. Основанием могут служить устные или письменные заявления участников уголовного процесса, членов их семей или близких родственников, а также собственная инициатива органа, ведущего уголовный процесс. Эти заявления должны быть рассмотрены не позднее 24 часов с момента их получения[2].

Одной из мер безопасности, согласно УПК РК, является сохранение в тайне подлинных анкетных данных свидетелей и потерпевших, подозреваемых и других лиц, участвующих в уголовном процессе, которым в связи с дачей ими показаний по уголовному делу угрожают убийством, применением насилия, уничтожением, повреждением имущества.

25 лет назад был принят Закон Республики Казахстан «О государственной защите лиц, участвующих в уголовном процессе», которым установлена система мер государственной защиты жизни, здоровья, имущества, законных прав, инте­ресов субъектов уголовного процесса, членов их семей и близких родственников, обеспечения их безопасности в целях пресечения противоправного вмешательства в уголовный процесс[3]. Данный закон направлен на обеспечение защиты не только в ходе досудебного и судебного разбирательства, но и после вынесения приговора, чтобы предотвратить возможные угрозы насилия или другие формы воздействия на участников уголовного процесса.

Законодателем 18 марта 2025 года внес ряд изменений в Закон РК «О государ­ст­венной защите лиц, участвующих в уголовном процессе», которые вводятся в действие с 19 мая 2025 года.

Кроме того, в пункте 14 нормативного постановления Верховного Суда Рес­пуб­лики Казахстан от 13 декабря 2013 года № 3 «О применении в уголовном су­до­производстве некоторых норм законодательства, регламентирующего вопросы за­щи­ты государственных секретов» указано: следует иметь в виду, что меры без­опас­ности свидетелей и других лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, в соответствии с частью 1 статьи 96 УПК применяются лишь при наличии реаль­ной угрозы совершения в отношении указанных лиц насилия или иного запрещен­ного уголовным законом деяния. В каждом случае применения мер безопасности суды должны проверить, выполнены ли требования статьи 23 Закона Республики Казахстан от 5 июля 2000 года № 72-II «О государственной защите лиц, участ­вую­щих в уголовном процессе», в том числе об обязанности органа, ведущего уголов­ный процесс, при наличии к тому оснований зарегистрировать в Едином реестре до­судебных расследований в связи с обнаружившейся угрозой совершения запре­щен­ного уголовным законом деяния в отношении лица, участвующего в уголов­ном процессе[4].

Угрозы, давление или насилие могут повлиять на объективность показаний свидетелей, потерпевших, а также на защиту прав обвиняемого.

Повышение эффективности мер по обеспечению безопасности участников уголовного процесса в Казахстане сталкивается с рядом серьезных вызовов.

Согласно части 3 статьи 97 УПК РК,ограничение доступа к сведениям о за­щи­щаемом лице может иметь место с начала уголовного процесса по заявлению лица и состоит в изъятии из материалов уголовного дела сведений об анкетных данных лица и хранении их отдельно от основного производства, использовании этим ли­цом псевдонима. О применении данной меры лицо, осуществляющее досудебное расследование, выносит постановление, в котором излагаются причины принятого решения о сохранении в тайне данных о личности, указываются псевдоним и обра­зец подписи защищаемого лица, которые оно будет использовать в протоколах следственных действий с его участием. Процессуальные действия с участием за­щи­щаемого лица в необходимых случаях могут производиться в условиях, исклю­чающих его узнавание. Постановление и отделенные от основного производства материалы помещаются в опечатанный конверт, который в дальнейшем хранится в органе, расследовавшем уголовное дело, и с содержимым которого, кроме лица, осуществляющего досудебное расследование, могут ознакомиться прокурор и суд.

Опечатанный конверт, содержащий подлинные данные о личности защищае­мого свидетеля, вскрывается только судом в судебном заседании непосредственно перед допросом свидетеля лично судьей для установления личности свидетеля, дан­ные последнего при этом не разглашаются. После чего конверт вновь опеча­тывается судьей и хранится в условиях, исключающих доступ к нему посторонних лиц. Подписка об уголовной ответственности за заведомо ложные показания или отказ от дачи показаний отбирается судьей, а не секретарем судебного заседания. Перед началом допроса суд устанавливает личность свидетеля, не раскрывая при этом его истинные данные. Для этого председательствующим в судебном засе­да­нии вскрывается конверт с подлинными данными о личности свидетеля. Защищае­мое лицо при явке в судебное заседание в обязательном порядке должно иметь при себе документы, удостоверяющие его личность. Факт установления личности сви­де­теля без раскрытия его подлинных данных подлежит отражению в протоколе су­дебного заседания. Требования кодекса не содержат в себе запрета на возмож­ность непосредственного общения судьи с защищаемым лицом. Кроме того, учи­ты­вая положение УПК, не установление личности свидетеля является нарушением уголовно-процессуального законодательства[5].

Согласно части 1 статьи 96 УПК РК, орган, ведущий уголовный процесс, обя­зан принять меры безопасности подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, сви­детеля, других лиц, участвующих в уголовном процессе, а также членов их семей и близких родственников, если в связи с производством по уголовному делу име­ются данные об угрозе совершения в отношении них насилия или иного за­пре­щенного уголовным законом деяния.

Проводенный анализ судебно-следственной практики показывает, что систе­ма защиты свидетелей, созданная с благими намерениями, нередко становится ин­струментом злоупотребления со стороны недобросовестных следователей. Эти зло­употребления позволяют фальсифицировать показания защищаемых лиц, что противоречит основным задачам и целям судопроизводства.

Недобросовестные следователи, оперуполномоченные используют меры без­опас­ности для получения искусственных и «нужных» обвинительных доказа­тельств, прибегая к различным методам, таким как введение в заблуждение, обман, шантаж или обещания поблажек, вплоть до освобождения от уголовной ответ­ст­венности. В некоторых случаях в деле фигурируют вымышленные лица или лица, не являвшиеся очевидцами преступления.

К примеру при рассмотрении уголовного дела по обвинению П. в совершении уголовных правонарушении, предусмотренных частью 1 статьи 345, статьи 115, пун­кта 2 части 3 статьи 202 УК РК районным судом установлено, что свидетель К. был очевидцем совершения П. умышленного преступления. Свидетель К. обратил­ся в правоохранительные органы с заявлением, о применении в отношении него меры безопасности в виде ограничения доступа к сведениям о его личности, а так­же с заявлением о применении меры безопасности. Следователем принято реше­ние об его удовлетворении.

Однако, ставя под угрозу жизнь и здоровье свидетеля, органом досудебного производства не было исполнено принятое им же постановление, а именно все про­цессуальные документы с полными анкетными данными и изображением свиде­те­ля К. приобщены к материалам уголовного дела. Ему, вопреки указанным тре­бо­ваниям, не был присвоен псевдоним, не выдано предписание, соблюдение которых должны быть в целях его безопасности.

Свидетель К. понимая, что фактически сотрудниками полиции меры государ­ст­венной защиты в отношении него не принимаются, вынужден был обратиться к семье П., чтобы увести от себя подозрения и нотариально удостоверил письменные показания, что дал показания против П. под давлением сотрудников полиции.

Указанные грубые нарушения повлекли противоправное вмешательство в уго­ловный процесс, в связи с чем суд отреагировал вынесением частного постанов­ле­ния в адрес прокурора области.

Для повышения эффективности мер по обеспечению безопасности свидетелей необходимо разработать и внедрить более строгие механизмы контроля и надзора за действиями следователей. Важно также проводить регулярное обучение сотруд­ников правоохранительных органов по вопросам этики и профессионализма, что­бы минимизировать риск злоупотреблений.

Хотелось сказать о временных границах осуществления мер безопасности к лицам, участвующих в уголовном судопроизводстве.

Имеет место быть, что по уголовным делам принимаются меры безопасности в виде «ограничение доступа к сведениям о защищаемом лице». При вынесении при­говора остается нерешенным вопрос о сохранении или отмене мер без­опас­ности, в связи с чем по заявлению потерпевшего суд выносит постановление об удо­влетворении заявления и продолжении сохранения мер безопасности в отно­ше­нии защищаемого лица, путем ограничения допуска к имеющимся при уго­ловном деле анкетным данным названного лица, а также применения меры без­опасности в виде «Поручение об обеспечении личной безопасности», до отпадения необходимости в их применении.

Фраза «до отпадения необходимости в их применении» означает, что меры без­опасности будут действовать до тех пор, пока существует объективная необ­ходимость в их применении для защиты участников уголовного процесса, таких как потерпевшие, свидетели или другие лица. Когда угроза безопасности этих лиц исчезнет или станет минимальной, необходимость в этих мерах отпадёт, и они могут быть отменены.

Согласно статье 27 Закона «О государственной защите лиц, участвующих в уго­ловном процессе», меры безопасности могут быть отменены только в случае устранения угрозы, однако закон не конкретизирует другие основания для пре­кра­щения защиты. Также в законодательстве отсутствует четко установленный срок для применения мер безопасности, что фактически позволяет их использование на неопределенный срок, создавая правовую неопределенность и потенциальные риски для злоупотреблений.

Заключение. Таким образом в заключении хотелось бы отметить, что прак­ти­ка применения мер безопасности свидетельствует о существующих проблемах, та­ких как недостаточная координация между органами, неисполнение постанов­лений по защите свидетелей, а также возможности фальсификации показаний с использованием этих мер. Это подрывает доверие к системе правосудия и может нарушать конституционные права на защиту.

Необходимо улучшение контроля за действиями правоохранительных орга­нов, повышение профессиональной подготовки сотрудников и более четкая рег_­ламентация сроков и оснований для прекращения мер безопасности. Также важно, чтобы процесс засекречивания данных и применения мер безопасности был мак­си­мально прозрачным, и чтобы защитные меры действовали только до тех пор, пока существует реальная угроза безопасности участников уголовного процесса.

 

Список литературы

1. Конституция Республики Казахстан (принята на республиканском референдуме 30 августа 1995 года) (с изменениями и дополнениями по состоянию на 19 сентября 2022 г.) // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1005029
2. Уголовно-процессуальный Кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 года № 231-V ЗРК // https://adilet.zan.kz/rus/docs/K1400000231
3. Закон Республики Казахстан «О государственной защите лиц, участвующих в уголовном процессе» от 5 июля 2000 года № 72 // https://adilet.zan.kz/rus/docs/Z000000072_
4. Нормативное постановление Верховного Суда Республики Казахстан от 13 декабря 2013 года № 3 «О применении в уголовном судопроизводстве некоторых норм законодательства, регламентирующего вопросы защиты государственных секретов» (с изменениями и дополнениями от 31 марта 2017 г.) // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31489247
5. Сисенова М. А. Мера безопасности: засекреченный свидетель // Журнал «Фемида». — 2015. — № 12. — С. 24-28.

References

1. Konstitutsiya Respubliki Kazakhstan (prinyata na respublikanskom referendume 30 avgusta 1995 goda) (s izmeneniyami i dopolneniyami po sostoyaniyu na 19 sentyabrya 2022 g.) // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1005029
2. Ugolovno-protsessual’nyy Kodeks Respubliki Kazakhstan ot 4 iyulya 2014 goda № 231-V ZRK // https://adilet.zan.kz/rus/docs/K1400000231
3. Zakon Respubliki Kazakhstan «O gosudarstvennoy zashchite lits, uchastvuyushchikh v ugolovnom protsesse» ot 5 iyulya 2000 goda № 72 // https://adilet.zan.kz/rus/docs/Z000000072_
4. Normativnoye postanovleniye Verkhovnogo Suda Respubliki Kazakhstan ot 13 dekabrya 2013 goda № 3 «O primenenii v ugolovnom sudoproizvodstve nekotorykh norm zakonodatel’stva, reglamentiruyushchego voprosy zashchity gosudarstvennykh sekretov» (s izmeneniyami i dopolneniyami ot 31 marta 2017 g.) // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31489247
5. Sisenova M. A. Mera bezopasnosti: zasekrechennyy svidetel’ // Zhurnal «Femida». — 2015. — № 12. — S. 24-28.

---

МРНТИ 10.85.51/10.81.71

УДК 343.9

Сулейменов Темирлан Ныгыманович — начальник кафедры уголовного про­цесса Карагандинской академии МВД Республики Казахстан им. Б. Бейсенова, кан­ди­дат юридических наук, полковник полиции (Республика Казахстан, г. Кара­ганда)

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ НЕЗАКОННОМУ ОБОРОТУ НАРКОТИКОВ В РАМКАХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН И ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ

Аннотация. В статье затрагивается практика применения раскрытия и рассле­до­вания преступлений в отношении организованной преступности, контроли­рую­щей незаконный оборот наркотиков, а также представлены нормативно-правовые акты международного и отечественного образца, которые регулируют взаимо­дей­ствие правоохранительных органов Республики Казахстан и иностранных госу­дарств в области борьбы с организованной преступностью.

При помощи основных методов (анализ, синтез, сравнение) было проведено ис­следование в рамках совместного противодействия наркоэкспансии, которое выражается в проведении совместных оперативно-профилактических операциях, на­пример таких как «контролируемая поставка». Также особую важность и значе­ние приобретает в осуществлении оперативно-ро­зыскных и иных мероприятий по противодействию незаконному обороту наркотиков деятельность совместных след­ственно-оперативных групп. Так как противодействие незаконному обороту наркотиков невозможно осуществить усилиями одной страны. Эта проблема явля­ет­ся общей и в ее решении необходимо всестороннее взаимное сотрудничество правоохранительных органов различных стран.

Ключевые слова: взаимодействие, противодействие, незаконный оборот нар­ко­тиков, международное сотрудничество, правоохранительные органы, органи­зо­ван­ная преступность, Договор о коллективной безопасности, оперативно-ро­зыск­ные мероприятия, следственно-оперативная группа.

Сүлейменов Темірлан Ныгыманұлы — Қазақстан Республикасы ІІМ Б. Бей­се­нов атындағы Қарағанды академиясының қылмыстық процесс кафедрасының бастығы., заң ғылымдарының кандидаты, полиция полковнигі (Қазақстан Респуб­ликасы, Қарағанды қ.)

ҚАЗАҚСТАН РЕСПУБЛИКАСЫНЫҢ ҚҰҚЫҚ ҚОРҒАУ ОРГАНДАРЫ МЕН ШЕТ МЕМЛЕКЕТТЕРДІҢ ӨЗАРА ІС-ҚИМЫЛЫ ШЕҢБЕРІНДЕ ЕСІРТКІНІҢ ЗАҢСЫЗ АЙНАЛЫМЫНА ҚАРСЫ ІС-ҚИМЫЛ

Түйін. Мақалада есірткінің заңсыз айналымын бақылайтын ұйымдасқан қыл­мысқа қатысты қылмыстарды ашу мен тергеуді қолдану тәжірибесі қозғалады, сон­дай-ақ Қазақстан Республикасының Құқық қорғау органдары мен шет мем­ле­кет­тердің ұйымдасқан қылмысқа қарсы күрес саласындағы өзара іс-қимылын рет­тейтін халықаралық және отандық үлгідегі нормативтік-құқықтық актілер ұсы­нылады.

Негізгі әдістердің көмегімен (талдау, синтез, салыстыру) есірткі экспансия­сына қарсы бірлескен іс-қимыл шеңберінде зерттеу жүргізілді, ол бірлескен жедел-профилактикалық операцияларды жүргізуде көрінеді, мысалы, «бақыланатын жет­кізу». Сондай-ақ, бірлескен тергеу-жедел топтардың қызметі жедел-іздестіру және есірткінің заңсыз айналымына қарсы іс-қимыл жөніндегі өзге де іс-шара­ларды жүзеге асыруда ерекше маңызға ие болады. Есірткінің заңсыз айналымына қарсы іс-қимылды бір елдің күшімен жүзеге асыру мүмкін емес. Бұл проблема жалпы болып табылады және оны шешуде әртүрлі елдердің құқық қорғау орган­дарының жан-жақты өзара ынтымақтастығы қажет.

Түйінді сөздер: өзара іс-қимыл, қарсы іс-қимыл, есірткінің заңсыз айналымы, халықаралық ынтымақтастық, құқық қорғау органдары, ұйымдасқан қылмыс, Ұжымдық қауіпсіздік туралы шарт, жедел-іздестіру іс-шаралары, тергеу-жедел топ.

Suleimenov Temirlan Nygymanovich — head of the department of criminal procedure of the Karaganda academy of the Ministry of internal affairs of the Republic of Kazakhstan named after B. Beisenov, candidate of law, police colonel (Republic of Kazakhstan, Karaganda)

COMBATING THE ILLEGAL DRUG TRADE WITHIN THE FRAMEWORK OF INTERACTION BETWEEN LAW ENFORCEMENT AGENCIES OF THE REPUBLIC OF KAZAKHSTAN AND FOREIGN COUNTRIES

Аnnotation. This article addresses the practice of detecting and investigating crimes related to organized crime groups controlling the illegal drug trade. It also presents legal acts, both domestic and international, that regulate the cooperation between law enforcement agencies of the Republic of Kazakhstan and foreign states in the fight against organized crime.

Using key methods (analysis, synthesis, comparison), the study explores the framework of joint efforts to combat drug trafficking, expressed through joint operational and preventive operations, such as «controlled delivery». The article emphasizes the importance of operational-investigative measures and other activities, particularly the work of joint investigative-operational groups, in countering the illegal drug trade. As combating illegal drug trafficking cannot be achieved by one country alone, this issue requires comprehensive and cooperation among the law enforcement agencies of various countries.

Keywords: interaction, combating, illegal drug trade, international cooperation, law enforcement agencies, organized crime, Collective Security Treaty, operational-investigative measures, investigative-operational group.

 

Введение. Взаимодействие в области борьбы с преступностью представляет со­бой связь различных взаимоотношений, реализация которых находит свое выра­жение в конкретных формах. Действующее законодательство, регулирующее пра­во­отношения в сфере борьбы с преступностью, не дает определения взаимо­дей­ствия. Оно содержит лишь отдельные нормы, регулирующие общие взаимоот­но­шения: следователя и органа дознания в ходе расследования преступлений (ст. ст. 60, 188, 196 УПК РК); следователей нескольких органов, осуществляющих уго­ловное преследование (следственной, следственно-оперативной группы) (ст. 194 УПК РК); органов, осуществляющих ОРД между собой (ст. 17 Закона РК «Об ОРД»); аналогичных органов иностранных государств и международных пра­во­охранительных организаций (ст. ст. 18, 19 Закона РК «Об ОРД»); органа, ве­дущего уголовный процесс, с правоохранительными органами иностранных го­су­дарств (раздел 12 УПК РК).

В самом общем виде взаимодействие определяется как «взаимная связь явле­ний; взаимная поддержка»[1]. В процессе жизнедеятельности человека необходи­мость во взаимодействии может быть обусловлена решением сложившейся слож­ной ситуации, когда разрешение ее одному невозможно либо очень трудно. А с по­мощью кого-то разрешить ее будет намного легче. Иначе говоря, коэффициент полезного действия при решении определенной задачи сообща увеличивается. На­и­более полно вопросы взаимодействия исследованы в науке управления. Спе­ци­фика складывающихся в данной науке управленческих отношений повлекла упо­требление термина «координация». В отличие от взаимодействия координация оз­начает не просто достижение единства действий равноправных не подчиненных друг другу участников процесса управления, а подчинение их деятельности воле координирующего органа или должностного лица, который (которое) определяет взаимодействующих исполнителей, виды и формы взаимодействия, организует прак­тическую отработку взаимодействия исполнителей, оказывая им помощь в ра­боте, поддерживает определенный уровень взаимодействия между исполни­те­лями[2].

Исходя из этого, можно сказать, что взаимодействие рассматривается как сред­ство обеспечения координации управленческой деятельности. Термин «взаи­мо­действие» используется для названия ситуаций, когда цели и задачи участников полностью или частично совпадают. Именно поэтому в криминалистике и теории оперативно-розыскной деятельности актуальность вопросов взаимодействия свя­зы­вается с необходимостью оптимизации процессов принятия и реализации раз­лич­ных тактических решений[3].

Криминалистика на современном этапе своего развития рассматривает взаи­мо­действие как одну из форм организации раскрытия и расследования прес­туп­лений, которая, в свою очередь, оказывает существенное влияние на эффек­тив­ность этой деятельности. Главная цель взаимодействия — раскрытие преступ­ле­ния.

Применительно к противодействию международному незаконному обороту наркотиков по юрисдикции можно выделить следующие виды взаимодействия:

1. Взаимодействие правоохранительных органов РК с правоохранительными органами иностранных государств и международными правоохранительными организациями.
2. Взаимодействие правоохранительных органов РК между собой.
3. Взаимодействие следователя с органом дознания.
4. Взаимодействие следователя со службами связи и иными специалистами.
5. Взаимодействие следователя с прокурором и следственным судьей.

Материалы и методы. Материалами выступили следственная и судебная прак­тика применения раскрытия преступлений в отношении организованной прес­тупности, контролирующей незаконный оборот наркотиков, а также нормативно-правовые акты международного и отечественного образца, которые регулируют взаи­модействие правоохранительных органов Республики Казахстан и ино­ст­ран­ных государств в области борьбы с организованной преступностью.

При помощи основных методов (анализ, синтез, сравнение) было проведено исследование в рамках совместного противодействия наркоэкспансии, которое выражается в проведении совместных оперативно-профилактических операциях, например таких как «контролируемая поставка».

Обсуждение и результаты. В рамках статьи рассмотрим более подробно вза­и­модействие правоохранительных органов РК с правоохранительными органами иностранных государств и международными правоохранительными организа­ция­ми.

Не раз уже отмечалось, что наркомания в настоящее время получила небы­ва­лое распространение на всем мировом пространстве. Увеличивается количество перевозимых наркотиков из Афганистана через страны СНГ в Европу, а также син­тетических наркотиков из Европы в страны Центральной Азии.

Как отмечал в начале 2000-х годов Ж. Т. Успанов, по данным Международ­но­го Комитета ООН по контролю над наркоти­ками, в Европу наркотики из Централь­ной Азии поступают из так называе­мого золотого полумесяца (труднодоступного горного района на стыке гра­ниц Афганистана, Ирана и Пакистана) транзитом через Иран и Турцию. В последние годы жесткие антинаркотиковые меры, предприня­тые Ираном и Пакистаном по перекрытию путей наркотрафика, вынудили меж­ду­на­род­ную наркомафию искать новые пути транспортировки зелья. Одним из них после распада СССР и событий в Таджикистане стал 759-километровый проходя­щий через 6 высокогорных перевалов (названный «заоблачным») маршрут тран­зита наркотиков из Афганистана по трассе Ош-Хорог-Аф­ганистан-Горно-Бадах­шан­ская автономная область Таджикистана-Ошская область Кыргызстана-Узбе­кис­тан-Казахстан-Россия-страны Балтии-Европа. По признанию экспертов Интер­по­ла, в силу ряда фак­торов геополитического и социально-экономического харак­тера этот мар­шрут наркотрафика опия сегодня считается международной нарко­мафи­ей наиболее перспективным и предпочтительным[4].

И уже в 2017 г. Комитет ООН по контролю за наркотиками отмечает большое по­явление и разнообразие синтетических наркотиков (амфетамина, синтетических кан­набиноидов, синтетических катинонов (в основном мефедрона), аминоинда­нов) на территории Центральной Азии и граничащих с ней — Российской Феде­рации, Китая и стран Юго-Западной Азии, которые включают Исламскую Респуб­ли­ку Иран, Афганистан и Пакистан. Также было отмечено, что начиная с 2010 г. объем изъятий метамфетамина в виде таблеток в Китае ежегодно растет с почти 10 тонн до 37 тонн в 2015 г. В частности, в Гонконге, Китае, зарегистрированное чис­ло лиц, употреблявших кристаллический метамфетамин, увеличилось примерно на 18 % с 1863 человек, находящихся на учёте в 2013 г. до 2195 человек в 2015 г.[5]

При этом за период с 2010 по 2015 годы изъятия «экстази» ежегодно регистри­ро­вались в Таджикистане, а также в Казахстане. В Казахстане за этот период в ос­нов­ном доминировали каннабис, опиаты, седативные препараты и транквилиза­то­ры, затем идет употребление САР (стимуляторы амфетаминового ряда), и меньше ЛСД и кокаина. И в это время появляются новые 58 видов НПВ (новые психоактив­ные вещества) — это вещества, допускающие злоупотребление в чистом виде или в виде препаратов, обращение которых подлежит учету в соответствии с Единой кон­венцией о наркотических средствах 1961 г. или 1971 г., но которые могут пред­ставлять угрозу для здоровья населения. Также в Казахстане в этот период была изъята крупная партия весом 10,6 кг синтетического катинона альфа-ПВФ⁵.

На момент 2023 г., как уже было указано выше, отмечается значительное сни­же­ние урожая опия в Афганистане из-за сокращения посевов опийного мака, но уве­личивается производство метамфетамина. Также увеличиваются поставки кап­та­гона на Ближнем Востоке и употребление опиатов в Южной Азии, все больше до­ходы от незаконного оборота наркотиков используются для финансирования тер­роризма, поддержки вооруженных группировок и подпитывания политичес­ко­го насилия в Южной Азии. Как отмечается в ежегодном докладе Международного комитета по контролю над наркотиками за 2023 год, эпоха интернета ставит перед международным сообществом новые вызовы, так как Интернет и особенно со­ци­аль­ные сети увеличили доступность наркотиков на нелегальном рынке, а преступ­ные группы активно пользуются электронными платформами для незаконного обо­рота наркотиков[6].

Анализ следственной и судебной практики показывает, что организованная пре­ступность в Казахстане, контролирующая незаконный оборот наркотиков, име­ет широкие связи с организованными преступными формированиями иностран­ных государств.

Это можно увидеть на примере того, как афганский генерал Дустум, который для изыскания средств на ведение боевых действий с движением «Талибан» с 1997 г., совместно со своим родственником известным преступным авторитетом «Са­ли­мом», а также рядом жителей Кыргызстана (в том числе преступным «авто­ритетом» Оморовым А.) и г. Алматы (преступными «авторитетами» Будуновым, Магомедом, Кириным Олегом — лидерами организованной преступной группы «Четыре брата») организовал поставку крупных партий наркотиков (героина) из Афганистана в Европу.

В обратном направлении по той же схеме из Европы в Казахстан и другие гос­ударства Средней Азии на деньги, вырученные от реализации героина, поступал синтетический наркотик «экстази», который реализовался в молодежной среде. Прибыль, получаемая от реализации наркотиков по такой схеме, превышает 20-крат­ный размер: партия героина на сумму 1 млн. долларов приносит 8-10 млн. долларов чистой прибыли, такую же прибыль приносит и каждая партия «экстази» на 1 млн. долларов[7].

Общеизвестно, что передвижение наркотиков от места сбора до точки реали­за­ции скоротечно. Зачастую их сбор и переработка осуществляются в одной стра­не, а реализация — в другой. Перемещение наркотиков транснациональными орга­ни­зованными преступными формированиями осуществляется по определенным наработанным каналам, имеющим места хранения, курьеров, транспорт, обслу­жи­вающий персонал и тому подобное. Иначе говоря, организованные преступные фор­мирования, используя имеющиеся в их распоряжении силы и средства, органи­зуют перевозку наркотиков из одного государства в другие. Зачастую подобные ка­налы пролегают через несколько стран. «По одним и тем же каналам трансна­цио­нально­го перемещения предметов, запрещенных к обороту, могут в одну и в дру­гую сторону перемещаться наркотики, фальшивые деньги, оружие и т. д.»[8]. Это подразумевает установление канала перемещения, лиц, задействованных в переме­щении во всех государствах, через которые проходит канал и его ликвидацию. А своевременное и надежное перекрытие источников и каналов вывоза и транзита наркотиков возможно лишь при совместной, скоординированной деятельности пра­воохранительных органов всех заинтересованных государств и, прежде всего, СНГ, поскольку корни организованной преступности и связи имеют общую на­прав­ленность.

Признание того факта, что отдельное государство не в состоянии самостоя­тельно решить сложнейшие проблемы, связанные с незаконной транспортировкой наркотиков, без сотрудничества с другими странами, заложило основы взаимо­дей­ствия правоохранительных органов РК с зарубежными коллегами, а также с меж­ду­народными органами и организациями.

Неотложными задачами в этой связи являются повышение оперативно-ро­зы­ск­ной деятельности за счет усиления оперативных возможностей, в том числе МВД РК в борьбе с организованной контрабандой наркотиков, специальная под­го­товка сотрудников для подразделений по борьбе с контрабандой наркотиков и дру­гие. Решающее значение при ликвидации каналов перемещения наркотиков, транснациональных организованных преступных формирований, задейство­ван­ных в их незаконном обороте, оказывает сотрудничество между специальными опе­ративными органами, осуществляющими борьбу с наркобизнесом сопре­дель­ных государств. Это объясняется тем, что именно на данные оперативные органы непосредственно возложены функции выявления, предупреждения и раскрытия рассматриваемых преступлений.

Выделяются следующие формы взаимодействия:

• полный обмен информацией по схеме: изготовитель-распростра­нитель-потребитель;
• проведение разработок конкретных лиц и групп на своей территории по поступившей информации;
• использование подсобного аппарата в конкретных совместных опе­рациях или оперативных мероприятиях на территориях других государств⁴.

В настоящее время имеется необходимая законодательная база для тесного взаи­модействия в этой области, а механизм ее функционирования достаточно от­ре­гулирован. Правовой основой для всестороннего сотрудничества правоохрани­тель­ных органов стран СНГ является Конвенция о правовой помощи и правовых от­ношениях по гражданским, се­мейным и уголовным делам, заключенная госу­дарствами содружества 22 января 1993 г. в Минске и принятая 7 октября 2002 г. в Кишиневе. Страны дальнего зару­бежья сотрудничают в этой сфере на основе Ус­тава Международной орга­низации уголовной полиции.

Кроме того, Республикой Казахстан (в лице Ми­нистерства внутренних дел) были заключены со странами СНГ (в лице их Министерств внутренних дел) два вида соглашений (договоров), предусматривающих взаи­модействие в сфере борь­бы с преступностью:

1) многостороннее Соглашение о взаимодействии Мини­стерств внутренних дел независимых государств в сфере борьбы с пре­ступностью, подписанная в г. Алма-Ате 24 апреля 1992 г.;

2) двустороннее соглашение между Министерством внутрен­них дел Рес­публики Казахстан и Министерствами внутренних дел других стран СНГ.

Также 15 мая 1992 г. Казахстан, Армения, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан заключили Договор о коллективной безопасности и создали совмест­ную Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). В 1993 г. в нее вошли Азербайджан, Белоруссия и Грузия. А 20 апреля 1994 г. Договор вступил в силу по завершении процедур национальной ратификации.

Кроме того, 14 июня 2009 г. был утвержден Решением Совета министров иностранных дел Государств-членов ОДКБ Договор о коллективной безопасности с Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе.

На сегодняшний день в состав Организации входят: Республика Армения, Рес­публика Беларусь, Республика Казахстан, Кыргызская Республика, Российская Фе­дерация и Республика Таджикистан (летом 2006 г. членство в ОДКБ возобновила, а в 2012 г. приостановила Республика Узбекистан). Высшим органом Организации является Совет коллективной безопасности (СКБ) и состоит из глав го­сударств-членов (Премьер-министр Республики Армения Пашинян Никол Во­вае­вич, Президент Республики Беларусь Лукашенко Александр Григорьевич, Пре­зидент Республики Казахстан Токаев Касым-Жомарт Кемелевич, Президент Кыр­гыз­ской Республики Жапаров Садыр Нургожоевич, Президент Российской Феде­рации Путин Владимир Владимирович, Президент Республики Таджикистан Рах­мон Эмомали). Он рассматривает принципиальные вопросы деятельности Органи­за­ции и принимает решения, направленные на реализацию ее целей и задач, а так­же обеспечивает координацию и совместную деятельность государств-членов для реализации этих целей.

Вести борьбу с преступностью, в том числе с незаконным оборотом нарко­тиков на территории Казахстана пред­ставители соответствующих органов других государств могут только по тем направлениям, которые предусмотрены Согла­шением о взаимодействии МВД стран СНГ.

Основными действующими международными договорами о контроле над нар­котиками являются: Единая Конвенция о наркотических средствах 1961 г., которая была усилена на основе Протокола 1972 г. о поправках к этой Кон­венции; Кон­венция о психотропных веществах 1971 г.; Конвенция Органи­зации Объеди­нен­ных Наций о борьбе против незаконного оборота нарко­тических средств и психо­тропных веществ, которая была принята в 1988 г.

Также позже были приняты Политическая декларация и План действий по налаживанию международного сотрудничества в целях выработки комплексной и сбалансированной стратегии борьбы с мировой проблемой наркотиков 2009 г., за­клю­чительный документ Специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН 2016 г. по мировой проблеме наркотиков, Декларация министров 2019 г. «Активи­зация наших действий на национальном, региональном и международном уровнях в целях ускорения выполнения наших совместных обязательств по решению ми­ровой проблемы наркотиков и борьбе с ней», соответствующие резолюции и реше­ния Совета Безопасности ООН, Генеральной Ассамблеи ООН, Антинаркотическая стратегия Организации Договора коллективной безопасности на 2021-2025 годы.

Эти конвенции и международные нормативно-правовые акты отражают уси­лия международного сообщества наций, направленные на развитие сотрудни­че­ства в борьбе против злоупотреб­ления наркотиками, и включают также основную задачу всех предыдущих международных конвенций в этой области, а именно ог­раничить исполь­зование наркотиков чисто медицинскими и научными целями.

Конвенция Организации Объединенных Наций о борьбе против неза­конного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г. вступила в силу 11 ноября 1990 г. Общая задача Конвенции заключается в совершенствовании и ук­реплении международного сотрудничества и ко­ординации между соответ­ст­вующими органами, такими как таможенная служба, органы полиции и судебные органы.

В частности, Сторонам Конвенции 1988 г. необходимо информировать друг друга о разработке эффективных правоохранительных методов и оказывать друг другу помощь в осуществлении соответствующих программ подготовки кадров.

Проблемы взаимодействия в ходе раскрытия и расследования преступлений, связанных с проявлением организованной преступной деятельности, потребовали формулирования основных принципов совместной деятельности, среди которых выделяют:

• принцип отказа в сотрудничестве по преступлениям, не получившим международного признания;
• принцип гуманности;
• принцип уважения правовой системы, суверенитета и безопасности каждого государства;
• принцип неотвратимости наказания;
• принцип эффективности;
• принцип быстрого реагирования⁸.

Действенное совместное противодействие наркоэкспансии может выражаться в проведении совместных оперативно-профилактических операций, позволяющих вести разработку международных наркоструктур и пресекать их противоправную деятельность независимо от государственной принадлежности и места дисло­ка­ции. Значение этих мероприятий состоит в том, что основные усилия сосредото­чиваются на недопущении проникновения наркотиков на «черный рынок», вне зависимости от того, находятся они на границе или уже проникли на территорию государства.

Одним из эффективных способов борьбы с контрабандой наркотиков на меж­дународном уровне является совместное проведение такой специальной операции, как контролируемая поставка. Эта операция требует тес­ного сотрудничества пра­во­охранительных органов различных стран, совме­стного тщательного плани­ро­вания мероприятия и точного его исполнения. Она обеспечивает соблюдение за­кона о наркотиках и позволяет должност­ным лицам правоохранительных органов различных стран выявлять чле­нов международных организаций, которые осуще­ст­вляют поставки нарко­тических средств или психотропных веществ через нацио­нальные границы.

В Конвенции ООН о борьбе против неза­конного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г. содержатся руководящие принципы кон­тро­лируемых поставок, являющихся одним из эффективных, но в тоже время слож­ных способов выявления лиц, организующих незаконные поставки нарко­ти­ческих средств. После выявления незаконной партии наркотиков официальные пред­ставители Международного комитета по контролю над наркотиками осуще­ст­вляют тщательный контроль над ее передвижением, как правило, по сложному коммерческому маршруту. В пункте конечного назначения все лица, участ­во­вавшие в этой неза­конной поставке, подлежат задержанию и преследованию в уго­ловном по­рядке. Для обеспечения результативности таких операций требуется тес­ное сотрудничество между национальными правоохранительными органами раз­лич­ных государств.

Впервые контролируемая поставка была разработана в 70-х годах ХХ в. со­труд­никами Интерпола как международная система скрытого полицейского кон­троля грузов, связанных с наркотическими средствами. Причиной этому послужил значительный рост контрабанды наркотиков[9].

В зависимости от места отправления и места назначения партии наркотиков различают внутренние и внешние (международные) контролируемые поставки. Если внутренние осуществляются в пределах территории одного государства, то меж­дународные предусматривают перемещение незаконного груза с нарко­ти­чес­кими средствами с пересечением государственной границы, за пределами которой контроль за его транспортировкой осуществляется во взаимодействии с зарубеж­ными правоохранительными органами.

Среди международных контролируемых поставок можно выделить такую раз­но­видность, как транзитная контролируемая поставка. Ее особенность заклю­ча­ется в том, что мероприятие данного вида связано с перемещением контрабандной партии наркотиков по территории нескольких государств и требует участия и тес­ного взаимодействия правоохранительных органов этих стран.

Как отмечает А. В. Маслова, в ходе сотрудничества с правоохранительными органами стран СНГ практика проведения контролируемых поставок наркотиков с некоторыми из них поставлена на достаточно прочную и регулярную основу. В качестве примера можно привести Республику Казахстан, являющуюся одним из первых государств, подразделения по борьбе с незаконным оборотом наркотиков которого объединили свои усилия с коллегами из России. Результатом этого стало увеличение количества изъятых наркотических средств и психотропных веществ, незаконно перемещаемых через российско-казахстанскую границу, и привлечение к уголовной ответственности наркодельцов, причастных к их контрабандным поставкам⁹.

Например, 3 сентября 2007 г. сотрудниками УБОП УВД Омской области РФ была задержана группа, состоящая из 8 человек (5 — граждане РФ, 3 — граждане РК). Данная группа занималась крупными поставками марихуаны из РК. После ряда контрольных закупок была разработана операция по совершению междуна­род­ной контролируемой поставки. В операции помимо оперативников УБОП участвовали сотрудники УФСБ по Омской области и КНБ РК. В общей сложности у поставщиков было изъято свыше 26 кг марихуаны[10].

С учетом создания ОДКБ на постоянной основе проводятся совместные опера­ции правоохранительных органов «Канал». Например, в 2024 г. данная операция проходила в два этапа.

В результате скоординированных действий первого этапа операции на терри­тории государств-членов ОДКБ и Китая из незаконного оборота изъято 1 т 113 кг (в т.ч. 950,4 кг в государствах-членах ОДКБ) наркотических средств, включая: 375,1 кг (359 кг) синтетических наркотиков, из них: 192,7 кг (192,7 кг) мефедрона и 183 кг (4,4 кг) метамфетамина; 645,3 кг (645,3) марихуаны, 92,6 кг (92,6 кг) гашиша, 3 кг (1,7 кг) героина, более 13,6 т (13,6 т) прекурсоров. Выявлено 1135 наркопреступлений, из них: 274 — совершенных в групповых формах, 41 — свя­зан­ное с контрабандой. Ликвидировано 3 подпольных нарколаборатории, задоку­мен­тировано 11 фактов легализации наркодоходов, к административной ответст­вен­ности привлечено 948 лиц, выявлено 660 интернет-сайтов, посредством кото­рых осуществлялось распространение запрещенной информации о наркотиках, изъято 140 единиц огнестрельного оружия и 7885 единиц боеприпасов.

В результате второго этапа операции изъято 1 т 84 кг (в государствах-членах ОДКБ более 616 кг) наркотических средств, психотропных и сильнодействующих веществ, в том числе: кокаина — 229,2 кг, марихуаны — 45 кг, гашиша — 517,2 кг, героина — 4,3 кг, синтетических наркотиков — 250,8 кг, сильнодействующих веществ — 22,1 кг; прекурсоров — более 500 кг, а также 125 единиц огнест­рель­ного оружия, 3022 боеприпаса различного калибра, 3 взрывных устройства. Выяв­лено 1255 наркопреступлений, из них: совершенных в групповых формах — 234, свя­занных с контрабандой — 39, ликвидировано 13 подпольных наркола­бора­то­рии. Задокументировано 2 факта легализации доходов от незаконного оборота нар­котиков. Задержано 833 лица за совершение преступлений, связанных с незакон­ным оборотом наркотиков. Кроме того, установлены и задержаны 422 фигуранта, находившихся в розыске[11].

Для осуществления совместных оперативно-ро­зыскных и иных мероприятий создаются совместные следственно-оперативные группы, учитывая при этом необ­хо­димость обеспечения бе­зопасности участвующих в данных операциях лиц. Соз­дание таких групп способствует проведению оперативно-розыскных ме­роприятий в различных государствах, а также получению в кратчайшие сроки необ­ходимой оперативной информации на любого фигуранта, проведению со­вместно опера­тивных разработок.

Основными задачами следственно-оперативных групп являются:

• согласование всех действий в ходе проведения таких операций и непосредственное участие в оперативно-розыскных и следственных мероприятиях по пресечению контрабанды наркотиков;
• осуществление процессуальных и оперативно-розыскных мер по документированию преступных действий;
• изучение и обобщение опыта проведения операций, наряду с разработкой предложений по совершенствованию их нормативно-правового обеспечения, тактики и методики.

Решение создания межгосударственных следствен­но-оперативных групп рег­ла­ментируется как много­сторонними[12], так и двусторонними соглашениями[13]. Решения о применении этих соглашений и созда­нии таких групп принимается на уровне прокуратур стран, а для приграничных территорий — на уровне проку­ро­ров регионов (областей) двух или более стран.

При этом сотрудничество осуществляется компетентными органами путем пря­мых контактов, к которым относятся: министерства иностранных дел; гене­раль­ные прокуратуры (прокуратуры); министерства внутренних дел; органы на­цио­нальной безопасности и специальные службы; пограничные ведомства; тамо­жен­ные ведомства; министерства юстиции; министерства здравоохранения; мини­стерства образования и другие ведомства, к функциям которых относятся вопросы борьбы, профилактики и предупреждения незаконного оборота наркотиков и пре­кур­соров[14].

В литературе выделяют следую­щие принципы деятельности межгосу­дар­ст­венных следственно-оперативных групп:

1. Следственные действия на территории государств СНГ должны произво­ди­ться исключительно сотрудниками право­охранительных органов данной страны, но при возможном уча­стии зарубежных участников следственно-оперативной группы.
2. При проведении следственных действий должны быть ис­пользованы только нормы уголовно-процессуального законода­тельства страны, на территории кото­рой проводились следствен­ные действия.
3. Доказательства, полученные при проведении следственных действий (и при соблюдении законодательства) в одной из стран, должны признаваться в качестве таковых в других стра­нах-участницах соглашения.
4. Зарубежные участники следственно-оперативной группы должны иметь пра­во на получение копий результатов проведе­ния отдельных следственных дей­ствий.
5. Основные процессуальные решения (о возбуждении уго­ловного дела, о за­дер­жании, аресте, привлечении в качестве об­виняемого, о прекращении уголо­вного дела и некоторые другие) должны признаваться правоохранительными орга­нами других государств.
6. Результаты экспертных заключений должны признаваться в качестве дока­зательств всеми участниками соглашения⁸.

Заключение. Таким образом, практика показывает, что незаконный оборот нар­котиков по своему широкому географическому распространению и возни­каю­щим последствиям является одной из самых актуальных проблем всего челове­че­ства. Противодействие незаконному обороту наркотиков невозможно осуществить усилиями одной страны. Эта проблема является общей и в ее решении необходимо всестороннее взаимное сотрудничество правоохранительных органов различных стран. Богатый опыт сотрудничества между МВД РК и МВД не только стран СНГ, но и других стран, в этой сфере еще раз свидетельствует о том, что с незаконным оборотом наркотиков можно эффективно бороться, только сконцентрировав все силы, укрепляя атмосферу взаимопомощи и взаимодоверия.

 

Список литературы

1. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 4-е изд., допол. — М., 2003. С. 78.
2. Основы управления в ОВД: Учебник / Под ред. А. П. Коренева. 2-ое изд., с измен. и доп. — М.: Изд-во Московск. юрид. ин-та России, 1996. С. 82.
3. Самойлов В. Г. Реализация материалов оперативной разработки: Учеб. пос. — Горький: ГВШ МВД СССР, 1979. С. 22.
4. Успанов Ж. Т. Взаимодействие органов внутренних дел стран СНГ в борьбе с наркобизнесом (оперативно-розыскные аспекты). — Алматы, 2003. С. 36.
5. Оценка ситуации с синтетическими наркотиками в Центральной Азии: Отчет Глобальной программы SMART УПН ООН (декабрь 2017 г.). — 31 с.
6. Доклад за 2023 год: Материалы для прессы // Международный комитет по контролю за наркотиками. ООН. Vienna International Centre, P. O. Box 500, 1400 Vienna, Austria. — 18 с.
7. Арыстанбеков Е. Т. Криминалистические аспекты расследования пре­с­туп­лений, совершаемых организованными преступными группами: Дис. … магистр. — Караганда. 2005. С. 14.
8. Еркенов С. Е. Взаимодействие правоохранительных органов стран СНГ при раскрытии и расследовании транснациональных преступлений: Дис. … д-ра юрид. наук. — М., 2000. С. 129.
9. Маслова А. В. Международно-правовое регулирование борьбы с контра­бан­дой наркотиков: Дис. … канд. юрид. наук. — М., 2002. С. 98.
10. Кравец Т. Под прицелом … объектива // Содружество. — 2007. — № 4. — С. 21-23.
11. https://www.odkb-csto.org/analytics/?ELEMENT_ID=23962#loaded
12. Соглашение МВД стран-участниц СНГ «О сотрудничестве между минис­тер­ствами внутренних дел в борьбе с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ» от 21 октября 1992 г. // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1011149
13. Постановление Правительства Республики Казахстан от 11 декабря 2002 г. № 1301 «О заключении Меморандума о взаимопонимании между Пра­вительством Республики Казахстан и Правительством Соединенных Штатов Аме­рики в области контроля над наркотиками и обеспечения правопорядка» // https://adilet.zan.kz/rus/docs/P020001301_
14. Постановление Правительства Республики Казахстан от 30 июля 2002 г. № 849 «Об утверждении Соглашения о сотрудничестве государств-участников Содружества Независимых Государств в борьбе с незаконным оборотом нар­ко­тических средств, психотропных веществ и прекурсоров» // https://adilet.zan.kz/rus/docs/P020000849_

References

1. Ozhegov S. I., Shvedova N. YU. Tolkovyy slovar’ russkogo yazyka: 4-ye izd., dopol. — M., 2003. S. 78.
2. Osnovy upravleniya v OVD: Uchebnik / Pod red. A. P. Koreneva. 2-oye izd., s izmen. i dop. — M.: Izd-vo Moskovsk. yurid. in-ta Rossii, 1996. S. 82.
3. Samoylov V. G. Realizatsiya materialov operativnoy razrabotki: Ucheb. pos. — Gor’kiy: GVSH MVD SSSR, 1979. S. 22.
4. Uspanov ZH. T. Vzaimodeystviye organov vnutrennikh del stran SNG v bor’be s narkobiznesom (operativno-rozysknyye aspekty). — Almaty, 2003. S. 36.
5. Otsenka situatsii s sinteticheskimi narkotikami v Tsentral’noy Azii: Otchet Global’noy programmy SMART UPN OON (dekabr’ 2017 g.). — 31 s.
6. Doklad za 2023 god: Materialy dlya pressy // Mezhdunarodnyy komitet po kontrolyu za narkotikami. OON. Vienna International Centre, P. O. Box 500, 1400 Vienna, Austria. — 18 s.
7. Arystanbekov Ye. T. Kriminalisticheskiye aspekty rassledovaniya prestupleniy, sovershayemykh organizovannymi prestupnymi gruppami: Dis. … magistr. — Karaganda. 2005. S. 14.
8. Yerkenov S. Ye. Vzaimodeystviye pravookhranitel’nykh organov stran SNG pri raskrytii i rassledovanii transnatsional’nykh prestupleniy: Dis. … d-ra yurid. nauk. — M., 2000. S. 129.
9. Maslova A. V. Mezhdunarodno-pravovoye regulirovaniye bor’by s kontrabandoy narkotikov: Dis. … kand. yurid. nauk. — M., 2002. S. 98.
10. Kravets T. Pod pritselom … ob”yektiva // Sodruzhestvo. — 2007. — № 4. — S.21-23.
11. https://www.odkb-csto.org/analytics/?ELEMENT_ID=23962#loaded
12. Soglasheniye MVD stran-uchastnits SNG «O sotrudnichestve mezhdu ministerstvami vnutrennikh del v bor’be s nezakonnym oborotom narkoticheskikh sredstv i psikhotropnykh veshchestv» ot 21 oktyabrya 1992 g. // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1011149
13. Postanovleniye Pravitel’stva Respubliki Kazakhstan ot 11 dekabrya 2002 g. № 1301 «O zaklyuchenii Memoranduma o vzaimoponimanii mezhdu Pravitel’stvom Respubliki Kazakhstan i Pravitel’stvom Soyedinennykh Shtatov Ameriki v oblasti kontrolya nad narkotikami i obespecheniya pravoporyadka» // https://adilet.zan.kz/rus/docs/P020001301_
14. Postanovleniye Pravitel’stva Respubliki Kazakhstan ot 30 iyulya 2002 g. № 849 «Ob utverzhdenii Soglasheniya o sotrudnichestve gosudarstv-uchastnikov Sodruzhestva Nezavisimykh Gosudarstv v bor’be s nezakonnym oborotom narkoticheskikh sredstv, psikhotropnykh veshchestv i prekursorov» // https://adilet.zan.kz/rus/docs/P020000849_

---

МРНТИ 10.17.01

УДК 342.92

Токсанова Майя Булатовна — начальник кафедры управления право­ох­ранительной деятельности Алматинской Академии МВД Республики Казахстан имени Макана Есбулатова, ассоциированный профессор (доцент), полковник полиции (Республика Казахстан, г. Алматы)

СЕРВИСНАЯ МОДЕЛЬ ПОЛИЦИИ В РАМКАХ РЕФОРМИРОВАНИЯ СИСТЕМЫ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

Аннотация. В статье рассматриваются вопросы формирования сервисной мо­де­ли полиции в нашей стране в рамках реформирования системы правоохра­нительных органов и как важный элемент реализации концепции «Слышащего государства».

В работе раскрыты значение термина «сервисная полиция», методы и прин­ци­пы работы по новой модели, пути их реализации. Изложены первые результаты работы сервисной полиции, в том числе связанные с использованием новейших ин­формационных технологий — видеокамеры, системы сигнализации, фронт-офисы, создание мобильных приложений, открытие сайтов, посвящённых данной теме, что существенно влияет на качество обслуживания населения.

Автор приводит примеры зарубежного опыта работы полиции по сервисной модели, указывая их разные подходы и общность.

Отмечена значимость принятой Концепции обеспечения общественной без­опас­ности в партнерстве с обществом на 2024-2028 годы (в сфере профилактики правонарушений) в выработке единых подходов реализации задач сервисной мо­дели органами внутренних дел и понимания обществом сути новой модели в дея­тель­ности полиции и внедрения методики проведения оценки эффективности дея­тельности сотрудников.

Ключевые слова: реформа, сервисная полиция, новая модель, население, концепция, граждане, обслуживание, доступность, доверие, имидж полиции.

Токсанова Майя Булатовна — Қазақстан Республикасы ІІМ Мақан Есбола­тов атындағы Алматы академиясының Құқық қорғау қызметі басқармасы ка­фед­расының бастығы, қауымдастырылған профессор (доцент), полиция полков­нигі (Қазақстан Республикасы, Алматы қ.)

ІШКІ ІСТЕР ОРГАНДАРЫ ЖҮЙЕСІН РЕФОРМАЛАУ ШЕҢБЕРІНДЕГІ ПОЛИЦИЯНЫҢ СЕРВИСТІК МОДЕЛІ

Түйін. Мақалада құқық қорғау органдары жүйесін реформалау шеңберінде біздің елімізде полицияның сервистік моделін қалыптастыру мәселелері және «Халық үніне құлақ асатын мемлекет» тұжырымдамасын іске асырудың маңызды элементі ретінде қарастырылады.

Жұмыста «сервистік полиция» терминінің мағынасы, жаңа модель бойынша жұ­мыс әдістері мен принциптері, оларды жүзеге асыру жолдары ашылады. Сер­вистік полиция жұмысының алғашқы нәтижелері, оның ішінде жаңа ақпараттық тех­нологияларды — бейнекамераларды, дабыл жүйелерін, фронт-офистерді пай­да­лануға, мобильді қосымшалар құруға, осы тақырыпқа арналған сайттарды ашу­ға байланысты, бұл халыққа қызмет көрсету сапасына айтарлықтай әсер етеді.

Автор полицияның қызмет көрсету моделі бойынша шетелдік жұмыс тәжі­ри­бесінің мысалдарын келтіреді, олардың әртүрлі тәсілдері мен ортақтығын көр­се­теді.

Қоғаммен әріптестікте қоғамдық қауіпсіздікті қамтамасыз етудің 2024-2028 жылдарға арналған қабылданған тұжырымдамасының (құқық бұзушылықтардың алдын алу саласында) ішкі істер органдарының сервистік модель міндеттерін іске асырудың бірыңғай тәсілдерін әзірлеуде және қоғамның полиция қызметіндегі жа­ңа модельдің мәнін түсінуінде және қызметкерлер қызметінің тиімділігін баға­лауды жүргізу әдістемесін енгізуде маңыздылығы атап өтілді.

Түйінді сөздер: реформа, сервистік полиция, жаңа модель, халық, тұжы­рым­дама, азаматтар, қызмет көрсету, қол жетімділік, сенім, полиция имиджі.

Toksanova Maiya Bulatovna — head of the department of law enforcement management of the Almaty Academy of the Ministry of internal affairs of the Republic of Kazakhstan named after Makan Esbulatov, associate professor (PhD), police colonel (Republic of Kazakhstan, Almaty)

SERVICE MODEL OF POLICE WITHIN THE FRAMEWORK OF REFORMING THE SYSTEM OF INTERNAL AFFAIRS BODIES

Annotation This article addresses the formation of the service model of the police in Kazakhstan as part of the reform of the law enforcement system, highlighting its role as a crucial element in the implementation of the concept of a «Hearing State».

The paper reveals the meaning of the term «service police», methods, and principles of working with the new model, as well as ways to implement it. The initial results of the service police’s work are presented, including the use of advanced information technologies such as video cameras, alarm systems, front offices, the development of mobile applications, and the creation of websites dedicated to this issue, all of which significantly impact the quality of service to the public.

The author provides examples of international police practices under the service model, pointing out both different approaches and commonalities.

The significance of the adopted Concept of Public Safety Provision in Partnership with Society for the years 2024-2028 (in the field of crime prevention) is noted, particularly regarding the formulation of unified approaches to implementing the service model by internal affairs bodies and society’s understanding of the essence of the new model in police activity, as well as the implementation of methods for evaluating the effectiveness of officers’ work.

Keywords: reform, service police, new model, population, concept, citizens, service, accessibility, trust, police image.

 

Введение. Различные формы реформирования правоохранительных органов про­ходят с начала установления независимости нашего государства. Внедрение сис­темы сервисной полиции — это новый шаг в реформировании деятельности органов внутренних дел. К этому решению наша страна пришла после долгих изу­чений опытов, в том числе зарубежного и анализа результатов всех предпринятых мер по совершенствованию деятельности полиции и методов эффективности про­филактики правонарушений.

Материалы и методы. Автором использованы материалы из публикаций по дан­ной теме, правовые акты и законодательство Республики Казахстан. Анали­ти­ческий метод исследования заданной темы подкрепляется фактами и принятыми правовыми нормами. Наблюдается определенная хронология в изложении воп­ро­сов реформ в правоохранительной системе.

Результаты и обсуждение. Анализ истории реформ полицейской системы показал, что были и неудачные реформы, «реформы ради реформ», где проходили структурные изменения, что значительно не влияли на эффективность работы и выполнение основных задач правоохранительного органа. К примеру, в 2002 году уголовно-исполнительная система была передана в Министерство юстиции, затем вновь перешла в ведомство МВД Республики.

Были и положительные направления в реформе — курс по сокращению не свойственных функций. Казахстанская полиция, являясь преемником советской милиции, отвечала за широкой круг вопросов — от пожарной службы до выдачи удос­товерения личности. В этой связи надо отметить, что переименование в 1997 году казахстанской милиции в полицию, означало отход от советской модели.

Несомненно, передача несвойственных функций в иные ведомства или конку­рент­ную среду, позволяет уделять больше времени и возможности на решение основной задачи — профилактику правонарушений и раскрытие преступлений.

По нашему мнению, существенные структурные изменения во всей системе пра­воохранительных органов в целом, и, в частности, в системе органов внутрен­них дел, произошли в соответствии с Указом Президента Республики Казахстан от 17 августа 2010 года «О мерах по повышению эффективности правоохранительной деятельности и судебной системы в Республике Казахстан»:

• медицинские вытрезвители переданы в ведение Министерства здравоох­ра­нения Республики Казахстан (центр адаптации и временной детоксикации), за исключением функций по доставке нарушителей общественного порядка в данный центр;
• центры временной изоляции, адаптации реабилитации несовершеннолетних переданы в ведение Министерства образования и науки Республики Казахстан (центр адаптации несовершеннолетних), за исключением функций по доставке безнадзорных и беспризорных детей в центр;
• проведение государственного технического осмотра транспортных средств в конкурентную среду, с передачей полномочий по контролю за проведением ука­зан­ного технического осмотра Министерству транспорта и коммуникаций Рес­пуб­лики Казахстан, с сохранением за Министерством внутренних дел функции кон­т­роля за своевременностью прохождения государственного технического осмотра;
• передача охранной деятельности в конкурентную среду за исключением функ­ции по охране особо важных стратегических объектов[1].

Также взят курс на оптимизацию системы органов внутренних дел:

• ОВД на транспорте путем слияния трех региональных департаментов на тран­спорте в одно подразделение при Министерстве внутренних дел Республики Казахстан;
• системы ведомственных учебных заведений Министерства внутренних дел Республики Казахстан.

Кроме того, в рамках административной реформы в системе государственного управления проведен ряд организационных мероприятий, направленных на совер­шенствование правоохранительной системы.

С 1 января 2016 года в системе органов внутренних дел действует местная по­лицейская служба, образованная во исполнение Плана Нации — 100 конкретных шагов по реализации пяти институциональных реформ в части формирования местной полицейской службы.

Начало крупномасштабной реформы органов внутренних дел Республики Казахстан было заложено в Послании Президента народу Казахстана от 5 октября 2018 года «Рост благосостояния казахстанцев: повышение доходов и качества жизни»: «Полицейский нанят, чтобы служить людям и помогать им. Полицейский должен стать другом, который приходит на помощь, когда люди нуждаются в нем, граждане должны доверять полицейским и приходить со своими проблемами» — отметил Н. Назарбаев[2]. Тем самым была поставлена задача перехода полиции на сервисную модель путем внедрения нового формата работы с населением, пере­смотра критерии оценки полиции.

Непосредственный переход к «сервисной модели полиции» обозначен в еже­год­ном Послании народу Казахстана Президентом страны К.-Ж. К. Токаевым 1 сен­тября 2020 года «Казахстан в новой реальности: Время действий» — «… Слы­шащее государство» — это, по сути, концепция строительства «Справедливого го­су­дарства». Недостаточно просто слышать и видеть проблемы граждан, главное — правильно и объективно реагировать на них … Нынешняя ситуация в стране предъявляет новые требования к правоохранительным органам, которые должны идти навстречу запросам граждан … Во всем прогрессивном мире институт поли­ции развивается на основе сервисной модели. Мы тоже заявили о переходе на та­кую модель, но пока работа привела к фрагментарным результатам … Важно на­учить сотрудников правоохранительных органов вести открытый диалог с людь­ми. Это направление должно стать приоритетным в системе подготовки и подбора кадров»[3].

В настоящее время система ОВД нацелена на активный переход от подхода, ориентированного на контроль, к подходу, ориентированному на обслуживание, где основное внимание сосредоточено на предупреждении правонарушении.

Первым из правовых документов по реализации сервисной модели полиции можно назвать «Дорожную карту по модернизации органов внутренних дел РК на 2019-2021 годы», нацеленного на реформирование казахстанской полиции.

Если рассмотреть понятие сервисной полиции, «сервис» (из английского слова — служба) — обслуживание населения в различных сферах повседневной жизни.

В международной практике принято следующее понятие «сервисной поли­ции»: «Сервисная полиция — общественный ориентированный подход в деятель­ности полиции — стиль управления, организационная стратегия, направленные на решение проблем и партнерство с обществом».

Данная модель применяется в каждой стране по-своему, с учетом криминоген­ной обстановки и другими характеристиками страны. Поэтому пути развития но­вой модели не могут быть одинаковыми. Механическое внедрение различных зарубежных институциональных моделей не обеспечивает успех без адаптации их к менталитету нашего государства.

Понятие «сервисная модель полиции» нет в правовых документах. Нор­ма­тив­ное закрепление необходимо и в целях выработки единых подходов в его реа­ли­за­ции сотрудниками органов внутренних дел и понимания обществом сути сер­вис­ного подхода в деятельности полиции[4].

Внедрение «сервисной модели полиции» будет эффективным при слаженном взаимодействий всех заинтересованных сторон, как общества, так и всех госу­дар­ственных органов и будет иметь место солидарная ответственность.

Рассмотрим принципы работы полиции по сервисной модели:

• узнаваемость и доступность: предполагает установление личных контактов полиции с гражданами для удобства обращения граждан;
• прозрачность и подотчетность: осуществление общественного контроля, об­суждение планов и итогов работы перед населением;
• доброжелательность и уважение: соблюдение этического кодекса и всеоб­щих прав человека.

Очевидно, что условиями, гарантирующих успех новой модели, является взаи­мо­действие полиции с населением, основанного на доверии и принципах парт­нер­ства.

Как видится, именно связь с общественностью, поднятие имиджа государст­вен­ного служащего поможет правоохранительным органам двигаться в сторону «слышащего государства», оперативно выявлять нарушения, а также развивать прин­цип нулевой терпимости к мелким правонарушениям. Полиция должна стре­миться завоевать общественное доверие путем постоянной демонстрации абсо­лют­но беспристрастного служению закону, нежели заниматься благотво­ри­тель­ностью и оказывать иную социальную помощь гражданам, полагая добиться поло­жи­тельного отзыва.

В Законе Республики Казахстан «Об органах внутренних дел» дано опре­де­ле­ние ОВД: «органы внутренних дел Республики Казахстан (далее — ОВД) яв­ля­ются правоохранительным органом, предназначенным для защиты жизни, здоро­вья, прав и свобод человека и гражданина, интересов общества и государства от противоправных посягательств, охраны общественного порядка и обеспечения общественной безопасности»[5].

В этой связи необходимо правильно понять задачу формирования полиции как органа по оказанию услуг гражданам по обеспечению их безопасности. В сущ­нос­ти, наделение полиции функцией по оказанию сервиса является следствием тен­ден­ции, при которой она более активно интегрируется в общество и приближается к населению, приобретая статус социальной службы, в дополнение к своему ста­тусу правоохранительного органа, ответственного за соблюдение норм закона.

Так, вместо задачи «снижать уровень преступности», полиция должна наце­лить работу на решение тех проблем, на которое указывает общественное мнение, совместно решая вопросы безопасности: как перенаселенность определенного района, что способствует грабежам, хулиганским действиям молодежи; отсутствие освещений в скверах и местах отдыха, что делает опасным передвижение в темное время суток; близость района к междугородним трассам, что создает нарушение их покоя в ночное время и др. Если граждане обращаются в полицию, они тем самым участвуют в выявлении проблем безопасности. И тут необходимо приме­нять новые методы сотрудничества для решения указанных проблем, что повлияет в целом на состояние преступности, обеспечения правопорядка и безопасности.

К примеру, гражданин обращается в полицию о том, что отсутствует осве­ще­ние двора, где он проживает, и он обеспокоен за свою безопасность и детей. Как пра­вило, правонарушения на улице — как грабеж, разбой и изнасилования, совер­шаются в темных местах. Таким образом, гражданин указывает причину и условия совершения преступлений, которых мы обязаны устранить путем вынесения пред­ставления в соответствующие организации, в обязанности которых входит следить за освещением улиц, т.е. зарегистрировать обращение и решать эту проблему со­об­ща с компетентными органами, а не «отсылать» обратившегося в местные ис­полнительные органы (или ОСИ и др.) для постановки данного вопроса перед ними.

Обратимся на соответствующий зарубежный опыт. Сегодня полиция разви­тых стран ориентирована на обслуживание населения. Так, впервые о сервисной модели заговорили на международном полицейском конгрессе, посвященном об­суждению концептуальных основ деятельности полиции в XXI веке в Мюнстере (ФРГ 1998 г.), где говорилось о том, что одним из элементов новой модели по­ли­ции является ее определение как сервисной службы, оказывающей услуги насе­ле­нию на определенной территории.

Отмеченное потребовало выработки новых подходов в организации и управ­ле­нии полицией. Анализ зарубежного опыта в этой сфере позволяет выделить наи­бо­лее интересные наработки, которые могут быть использованы в Казахстане, ка­сательно цели и задач сервисной полиции. Один из наиболее видных руково­ди­те­лей полиции Соединенного Королевства в 1972-1977 гг. сэр Роберт Марк однажды сказал, выступая перед полицейской аудиторией: «Полицейская функция, которой мы с вами себя посвятили, возможно, одна из самых достойных и благородных функций в свободном обществе. Мы с вами представляем власть через согласие, а не через силу». Это заявление является решающим в философии полицейской службы, получившей развитие в Западной Европе за последние 50 лет.

В Германии, Франции, Великобритании, Японии и других передовых странах полицейские несут свою службу при поддержке подавляющего большинства чле­нов общества и давно освоили социальную технологию, суть которой в том, что по­лиция должна охранять общественный порядок таким образом, как желает того само охраняемое общество. Это выражается в формировании нового способа ох­ра­ны общественного порядка и снижения уровня преступности: так называемой «сообщественной полиции», в рамках которой граждане рассматриваются как со­участники процесса производства правопорядка.

Кроме того, работа по сервисной модели предполагает активное взаимо­дей­ствие с другими государственными органами и неправительственным сектором, которые в купе организуют помощь по защите прав и интересов пострадавших граждан.

Первые проекты в нашей стране запущены с 2019-2021 годы поэтапно в трех регионах — Караганде, Алматы и Нур-Султан, где были поставлены задачи для достижения цели сервисной модели полиции:

1. Создание постоянной межведомственной группы по обеспечению безопас­ности при акимате (МГОБ).
2. Привлечение общественности к решению проблем безопасности.
3. Пересмотр стандартов и алгоритмов работы подразделений ОВД. Непо­сред­ственно взаимодействующих с гражданами.
4. Разработка и внедрение механизмов взаимодействия МГОБ, госорганов и общественности.
5. Разработка и внедрение новых критериев оценки деятельности полиции и МГОБ.
6. Разработка программ обучения по сервисному подходу для МГОБ, а также сотрудников местной полицейской службы.
7. Информационное и технологическое обеспечение сервисного подхода.
8. Развитие инфраструктуры для удобства и безопасности граждан.
9. Внедрение проблемно-ориентированного подхода для решения проблем безопасности[6].

Цель создания комплексной модели сервисной полиции — обеспечить без­опас­ность граждан через эффективное взаимодействие всех госструктур и общест­ва, через профилактику правонарушений, обеспечение общественного порядка, ока­зание своевременной помощи населению. В результате ожидалось обеспечение максимальной безопасности населения и полное доверие граждан к стражам по­рядка. Результаты проектов были рассмотрены на уровне Правительства и масшта­бированы с 2022 года по всей стране.

Одним из условий достижения доверия к полиции со стороны граждан яв­ля­ет­ся активное применение принципа «полиция в шаговой доступности», исполь­зуемая местной полицейской службой, которая непосредственно контактирует с населением.

Первые результаты внедрения положительного опыта были озвучены на сайте МВД РК — о создании в городских и районных отделах полиции по принципу ЦОНов «Приемных для граждан». Ежедневно в таких приемных граждане раз­ре­шают свои вопросы на «первом рубеже», без посещения здания полиции.

ОВД оказывается 40 видов государственных услуг. Это ежегодно более 26 млн. или 1/6 всех услуг госорганов. С 2020 года более 90 % услуг переведены в электронный формат без непосредственного контакта с полицейскими.

Внедрено в практику проведение ежемесячных широкомасштабных акций «Приемная на дороге». Люди получили возможность оперативно решить свои проблемы, обратиться с заявлением, внести предложения по улучшению работы полиции. Прием граждан ведут и руководство МВД и департаментов полиции.

В Министерстве и каждом Департаменте полиции работают ведомственные сайты, созданы страницы в соцсетях. Свою страницу в социальной сети «фейсбук» имеет Департамент собственной безопасности МВД, пользователи могут напря­мую обратиться к главе департамента по фактам нарушений законности и дис­ци­плины со стороны сотрудников органов внутренних дел. Работает Единый телефон доверия МВД «1402».

Отрадно отметить, что утвержденная Концепция обеспечения общественной безопасности в партнерстве с обществом на 2024-2028 годы (в сфере профи­лак­тики правонарушений) предусматривает широкое использование новейших ин­фор­мационных технологии — видеокамер, систем сигнализации, фронт-офисов, соз­дание мобильных приложений, открытие сайтов и форумов, посвящённых дан­ной теме, что существенно повлияет на качество обслуживания по оказание право­охранительных услуг.

Так, в анализе отмечено положительное начало — с 1 февраля 2021 года МВД запущено мобильное приложение «102». Сервис является частью проекта «Омни­ка­нальность процесса приема сообщений граждан», задача которого сделать по­лицию ближе и доступнее для населения. С помощью разработанного приложения любое лицо, находясь на территории страны, может направлять информацию о совершенном правонарушении, программа позволяет отследить местонахождение наряда полиции, выехавшего к месту вызова, т.е. предусмотрена обратная связь. Также система рассчитана на оказание услуг как подача обращений, связь с опе­ратором путем аудио- или видеозвонка для получения информации.

По зарубежному опыту разработан и внедрен проект «Кнопка SOS» — уст­рой­ство экстренного вызова, которое установлены на улицах, в общественных местах (в т.ч. в маршрутных автобусах), на трассах. Принцип работы тревожной кнопки прост — путем нажатия можно передать сообщение о правонарушении или обратиться в полицию за помощью.

Совершенствован сервис перерегистрации транспортных средств — услуга по регистрации автомобилей физическим лицам предоставляется не только в спец­ЦОНе и на портале «Электронного правительства», а также данная государ­ст­венная услуга апробирована в приложении Kaspi.kz.

Заключение. Все проекты, предлагаемые МВД Республики Казахстан, отме­чены представительными органами перспективными и отвечающие требованиям современности, всесторонне продуманы и просты в использовании их гражданами, в рамках интеграционных процессов.

Действительно, автоматизация государственных услуг позволяет сократить сроки их оказания для населения и ориентирована на результат.

Вместе с тем, вопросы разработки методики оценки эффективности деятель­ности сотрудников в рамках сервисной полиции остаются открытыми. Полагаем, что утверждение новых критериев и методов их оценки позволят стимулировать каждого сотрудника в положительной оценке его деятельности со стороны граж­дан. Для мониторинга следует разработать автоматизированную базу по принципу оценки сотрудников ЦОН.

Что касается профессорско-преподавательского состава (далее — ППС) спе­ци­альных учебных заведений МВД Республики Казахстан, который по роду де­я­тель­ности непосредственно с населением не работает, услугополучателями явля­ют­ся в данном случае слушатели, проходящие курсы при специальных учебных за­ведениях и курсанты. Оценка должна проводиться (услугополучателями) на каж­дого преподавателя по итогам завершения учебного курса в виде: «отлично», «хо­рошо», «удовлетворительно» и «неудовлетворительно». Этот метод дает обучаю­щим­ся возможность оценить уровень преподавания, направлять предложения и замечания для улучшения качества методики оказания услуг — сервиса со сторо­ны ППС учебных заведений МВД Республики Казахстан.

В этой связи также необходимо разработать специальную автоматизирован­ную базу данных профессорско-преподавательского состава, для удобства мони­то­ринга качества преподавания (оказания услуг ППС) возможно через специаль­ный терминал «оценка услуг». В настоящее время регулярно проводится пись­мен­ное анкетирование для изучения качества обучения и определения лучших препо­да­вателей[7].

Тем более, что в настоящее время на учебные заведения МВД возложена боль­шая ответственность по подготовке профессиональных кадров, ориентированных на новый подход работы по обеспечению безопасности граждан.

 

Список литературы

1. Указ Президента Республики Казахстан от 17 августа 2010 года «О мерах по повышению эффективности правоохранительной деятельности и судебной системы в Республике Казахстан» // https://adilet.zan.kz/rus/docs/U100001039/history.
2. Рост благосостояния казахстанцев: повышение доходов и качества жизни? Послание Н. Назарбаева народу Казахстана от 5 октября 2018 года // https://www.akorda.kz/ru/addresses/addresses_of_president/poslanie-prezidenta-respubliki-kazahstan-nnazarbaeva-narodu-kazahstana-5-oktyabrya-2018-g
3. Послание Главы государства Касым-Жомарт Токаева народу Казахстана «Казахстан в новой реальности: время действий» от 1 сентября 2020 г. // akorda.kz/ru/addresses/addresses_of_president/poslanie-glavy-gosudarstva-kasym-zhomarta-tokaeva-narodu-kazahstana-1-sentyabrya-2020-g
4. Сайтбеков А. М. Сервисная модель казахстанской полиции: видение и перспективы // Polisia.kz. 2020. 18 сентября // https://polisia.kz/ru/servisnaya-model-kazahstanskoj-politsii-videnie-i-perspektivy/
5. Закон Республики Казахстан «Об органах внутренних дел Республики Казахстан» от 23 апреля 2014 г. // https://adilet.zan.kz/rus/docs/Z1400000199.
6. Официальный сайт МВД РК // https://www.gov.kz/memleket/entities/qriim.
7. Токсанова М. Б. Пути реализации сервисной модели в системе органов внутренних дел // Ученые труды Алматинской академии МВД РК. — 2021. — № 1 (66). — С. 69-75.

References

1. Ukaz Prezidenta Respubliki Kazakhstan ot 17 avgusta 2010 goda «O merakh po povysheniyu effektivnosti pravookhranitel’noy deyatel’nosti i sudebnoy sistemy v Respublike Kazakhstan». // https://adilet.zan.kz/rus/docs/U100001039/history.
2. Rost blagosostoyaniya kazakhstantsev: povysheniye dokhodov i kachestva zhizni? Poslaniye N. Nazarbayeva narodu Kazakhstana ot 5 oktyabrya 2018 goda // https://www.akorda.kz/ru/addresses/addresses_of_president/poslanie-prezidenta-respubliki-kazahstan-nnazarbaeva-narodu-kazahstana-5-oktyabrya-2018-g
3. Poslaniye Glavy gosudarstva Kasym-Zhomart Tokayeva narodu Kazakhstana «Kazakhstan v novoy real’nosti: vremya deystviy» ot 1 sentyabrya 2020 g. // akorda.kz/ru/addresses/addresses_of_president/poslanie-glavy-gosudarstva-kasym-zhomarta-tokaeva-narodu-kazahstana-1-sentyabrya-2020-g
4. Saytbekov A. M. Servisnaya model’ kazakhstanskoy politsii: videniye i perspektivy // Polisia.kz. 2020. 18 sentyabrya // https://polisia.kz/ru/servisnaya-model-kazahstanskoj-politsii-videnie-i-perspektivy/
5. Zakon Respubliki Kazakhstan «Ob organakh vnutrennikh del Respubliki Kazakhstan» ot 23 aprelya 2014 g. // https://adilet.zan.kz/rus/docs/Z1400000199.
6. Ofitsial’nyy sayt MVD RK // https://www.gov.kz/memleket/entities/qriim.
7. Toksanova M. B. Puti realizatsii servisnoy modeli v sisteme organov vnutrennikh del // Uchenyye trudy Almatinskoy akademii MVD RK. — 2021. — № 1 (66). — S. 69-75.

---

МРНТИ 10.77.51

УДК 343.3/7

Токубаев Зайрулла Сембаевич — Қазақстан Республикасы ІІМ Б. Бейсенов атындағы Қарағанды академиясының қылмыстық құқық және криминология ка­федрасының профессоры, заң ғылымдарының докторы, профессоры (Қазақстан Республикасы, Қарағанды қ.);

Сапаш Мерхат Амангельдыулы — Қазақстан Республикасы ІІМ М. Есбу­латов атындағы Алматы академиясының доктаранты, құқық магистрі, полиция майоры (Қазақстан Республикасы, Алматы қ.)

КРИПТОВАЛЮТАЛАРДЫ ҚЫЛМЫСТЫҚ ҚҰҚЫҚТЫҚ РЕТТЕУДІҢ ЕРЕКШЕЛІКТЕРІ: ОТАНДЫҚ ЖӘНЕ ШЕТЕЛДІК ТӘЖІРИБЕ

Түйін. Мақалада қылмыстық құқық бұзушылық субъектісі ретінде криптова­лю­талардың өзекті мәселесі қарастырылады. Криптовалюталарды құқықтық рет­теудің белгілі бір ерекшеліктері бар бірқатар шет елдердің заңнамасы талданады. Атап айтқанда, криптовалютаны пайдалана отырып жасалған құқық бұзушы­лықтар үшін қылмыстық жауаптылықты реттейтін Қазақстан Республикасы мен бірқатар шет мемлекеттердің қылмыстық заңнамасының нормалары.

Авторлар өз жұмыстарында негізінен диалектикалық және салыстырмалы-құқықтық әдістерге, логикалық, жүйелік-құрылымдық, формальды-құқықтық, тео­риялық талдау әдістері сияқты басқа ғылыми зерттеу әдістерін қолдана отырып назар аударды.

Қылмыстық заңнаманы жетілдіру мақсатында Қазақстанда криптовалю­та­ларды пайдалану үшін қауіпсіз орта құруға ықпал ететін заңнамалық және прак­тикалық сипаттағы шаралар ұсынылады, бұл өз кезегінде криптовалюталарды пай­далануға байланысты теріс пайдаланулармен тиімді күресуге және азаматтар мен мемлекеттің мүдделерін қорғауға мүмкіндік береді.

Түйінді сөздер: қылмыстық құқық бұзушылықтар, криптовалюта айналымы саласы, криптовалюталарды пайдалана отырып алаяқтық, цифрлық активтер, ки­берқылмыс, компьютерлік қылмыстық құқық бұзушылықтар, ақпараттық қауіп­сіздік саласы, криптовалюта.

Токубаев Зайрулла Сембаевич — профессор кафедры уголовного права и криминологии Карагандинской Академии МВД РК им. Б. Бейсенова, доктор юриди­ческих наук, профессор (Республика Казахстан, г. Караганды);

Сапаш Мерхат Амангельдыулы — докторант Алматинской академии МВД РК им. М. Есбулатова, магистр права, майор полиции (Республика Казахстан, г. Алматы)

ОСОБЕННОСТИ УГОЛОВНОГО ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ КРИПТОВАЛЮТЫ: ОТЕЧЕСТВЕННЫЙ И ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ

Аннотация. В статье рассмотрена актуальная на сегодня проблема крипто­ва­лют как предмета уголовного правонарушения. Анализируется законодательство ряда зарубежных стран, которые имеют определенные особенности правового ре­гулирования криптовалют. А именно нормы уголовного законодательства Респуб­лики Казахстан и ряда иностранных государств, регулирующие уголовную ответ­ст­венность за правонарушения, совершенные с использованием криптовалюты.

В своей работе авторы сосредоточились в основном на диалектическом и срав­нительно-правовом методах, используя и другие методы научного исследования, такие как логический, системно-структурный, формально-юридический, теорети­ческий методы анализа.

В целях совершенствования уголовного законодательства предлагаются меры законодательного и практического характера, которые будут способствовать соз­данию безопасной среды для использования криптовалют в Казахстане, что в свою очередь позволит эффективно бороться со злоупотреблениями, связанными с ис­пользованием криптовалют и защищать интересы граждан и государства.

Ключевые слова: уголовные правонарушения, сфера оборота криптовалют, мошенничество с использованием криптовалют, цифровые активы, кибер­преступ­ность, компьютерные уголовные правонарушения, сфера информационной без­опасности, криптовалюта.

Tokubaev Zairulla Sembaevich — professor of the department of criminal law and criminology of the Karaganda Academy of the Ministry of internal affairs of the Republic of Kazakhstan named after. B. Beisenov, doctor of law, professor (Republic of Kazakhstan, Karaganda);

Sapash Merhat Amangeldyuly — doctoral student of the Almaty Academy of the Ministry of internal affairs of the Republic of Kazakhstan named after. M. Esbulatov, master of laws, police major (Republic of Kazakhstan, Almaty)

FEATURES OF CRIMINAL LAW REGULATION OF CRYPTOCURRENCY: DOMESTIC AND FOREIGN EXPERIENCE

Annotation. The article addresses the contemporary issue of cryptocurrency as a subject of criminal offense. It analyzes the legislation of a number of foreign countries, which have specific features in the legal regulation of cryptocurrency. The authors focus on the criminal legislation of the Republic of Kazakhstan and several foreign countries that regulate criminal liability for offenses committed using cryptocurrency.

In their work, the authors mainly use dialectical and comparative-legal methods, along with other research methods such as logical, system-structural, formal-legal, and theoretical methods of analysis.

To improve criminal legislation, the authors propose legislative and practical measures that will contribute to creating a safe environment for the use of cryptocurrency in Kazakhstan. This, in turn, will allow for effective combat against abuses related to cryptocurrency usage and protect the interests of citizens and the state.

Keywords: criminal offenses, cryptocurrency circulation, fraud using cryptocur­rency, digital assets, cybercrime, computer-related crimes, information security, cryptocurrency.

 

Кіріспе. Заманауи ақпараттық технологиялар қаржылық операцияларды же­ңіл­детуге және электронды төлем жүйелерінің дамуында маңызды рөл атқарды. Бұрынғы ақша есеп айырысу тәсілдері электронды төлем жүйелеріне орын берді. Осындай құралдардың бірі — криптовалюта, ол өзінің мобильдігі, сақтау құралы ре­тінде ыңғайлылығы, пайдаланудағы жеңілдігі мен әр түрлі нүктелердегі субъек­тілер арасында қозғалыстың жылдамдығы арқасында барған сайын танымал болуда және болашақта байлықты сақтау үшін тиімді құралға айналуы мүмкін[1].

Криптовалюта, физикалық көрінісі жоқ цифрлық валюта ретінде, оның жалпы нарық көлемі 2025 жылға қарай 2,84 триллион долларды құрайтынын көрсетеді[2].

Сондай-ақ, криптовалюталардың кең таралуы олардың пайдаланылуымен байланысты құқыққа қарсы әрекеттердің көбеюіне әсер етуде. Пайдаланушылар арасындағы жоғары анонимдік және қолданудың латентті сипаты криптовалютаны қылмыстық құқық бұзушылықтардың танымал объектісіне айналдыруда.

Материалдар мен әдістер. Зерттеу материалдары мақаланы жазу барысында Қа­зақстан Республикасы мен бірқатар шетел мемлекеттерінің криптовалютаны пайдалану арқылы жасалатын құқық бұзушылықтардың криминалдық жауапкер­ші­лігін реттейтін қылмыстық заңнамалық нормалары болды.

Автор өз жұмысында негізінен диалектикалық және салыстырмалы-құқықтық таным әдістеріне сүйенді. Сондай-ақ, зерттеудің объектісі мен пәнінің сипатына байланысты логикалық, жүйелі-құрылымдық, формальды-құқықтық, теориялық талдау әдістері сияқты басқа да жекелеген ғылыми зерттеу әдістері қолданылды.

Талқылау және нәтижелері. Бүгінгі күні Қазақстанда цифрлық ақшалар саласындағы тиісті нормативтік база қалыптасқан. «Блокчейн», «цифрлық актив», «цифрлық майнинг», «цифрлық токен» ұғымдарының алғаш рет «Ақпараттандыру туралы» заңда бекітілгенін атап өткен жөн және цифрлық активтер айналымының құқықтық режимі анықталған[3].

Криптовалюталарды құқықтық реттеу саласындағы маңызды жетістіктердің арасында 2023 жылғы 6 ақпанда қабылданған Қазақстан Республикасы Заңы «Қа­зақстан Республикасындағы цифрлық активтер туралы» ерекше орын алады[4].

Криптовалюталарды заңнамалық реттеу саласындағы оң аспектілерді атап өт­сек, криптовалюталармен байланысты қылмыстар үшін қылмыстық жауапкерші­лікке қатысты ережелердің әлі күнге дейін анық емес екендігі және мұқият зерт­теуді талап етері жөнінде айту қажет.

Криптовалюталармен байланысты қылмыстық құқық бұзушылықтар үшін қылмыстық жауапкершілік көбінесе құқық қолдану тәжірибесінде ҚР ҚК-нің 214-бабына сәйкес заңсыз кәсіпкерлік ретінде біліне алады. Сонымен қатар, цифрлық активтердің таралуына қарай, олар наркотиктердің заңсыз айналымы (ҚР ҚК 297-бабы), заңсыз жолмен алынған ақшаларды және (немесе) басқа мүлікті легали­за­циялау (ақша жуу) (ҚР ҚК 218-бабы), алаяқтық (ҚР ҚК 190-бабы) және терроризм­ді немесе экстримизмді қаржыландыру, терроризмге немесе экстримизмге басқа да көмектер (ҚР ҚК 258-бабы) сияқты қылмысты іс-әрекеттердің нысанына айна­лу­да[5].

Сонымен қатар, криптовалюталарға қатысты пайдалануды реттейтін нақты құқықтық нормаларды құру қажет, сондай-ақ нақты қылмыстар үшін қылмыстық жауапкершілікті қарастыру керек. Осы орайда криптовалюталарды қолданумен жасалатын әрекеттер үшін қылмыстық жауапкершілікті реттеу жөніндегі шетелдік тәжірибені қарастыру қажет.

Қазіргі уақытта шетелдік елдерде виртуалды валютаны құқықтық реттеу сая­си, экономикалық, құқықтық және технологиялық даму ерекшеліктеріне байла­ныс­ты айтарлықтай ерекшеленеді. Криптовалютаға құқықтық мәртебе анықталған жоқ, бірақ кейбір мемлекеттерде (Ұлыбритания, Германия, Австралия) ол толық­қан­ды төлем құралы ретінде және тіпті инвестициялық актив ретінде пайда­ла­ны­лады[6].

Алайда, шетелдік елдердің заңнамаларында, соның ішінде қылмыстық заңда­рында криптовалюта айналымымен байланысты азаматтардың заңды мүдделерін бұзу бойынша қылмыстық жауапкершілік туралы нормалар жоқ, сонымен қатар криптовалютаның айналымын шектеуге бағытталған құқықтық кедергілер жоқ, егер қандай да бір шектеулер болса, олар жалпы қылмыстыққа қарсы күреске қа­тысты, криптокриминалдықтың ерекшеліктерін ескермей[7].

Міне, АҚШ-та криптовалюталар қаржылық активтер ретінде қарастырылады, және оларды пайдалану әртүрлі заңдарға, соның ішінде бағалы қағаздар туралы заң­дарға және сыбайлас жемқорлыққа қарсы практикаға бағынады. Сонымен қатар, криптовалюталармен байланысты алаяқтық, ақша жуу және салықтан жал­тару қылмыстық жауапкершілікке тартуға әкелуі мүмкін.

Америка Құрама Штаттарының Қылмыстық кодексінің 223-бабына сәйкес «мүлік» түсінігі құнды болып табылатын объектілердің кең спектрін қамтиды. Бұл термин жылжымайтын және жылжымалы мүлікті, сондай-ақ материалдық және материалдық емес активтерді, шарттық міндеттемелерден туындайтын құқық­тар­ды және басқа мүліктік мүдделерді немесе талаптарды қамтиды. Қылмыстық заң­нама аясында бұл термин заңсыз мүлікке заңсыз иелік ету, алаяқтық әрекеттер, қоқан-лоқы көрсету, ұрланған мүлікті сатып алу және қызметтерді ұрлау сияқты барлық ұрлық формаларына қолданылады[8].

Криптовалютаның құқықтық мәртебесі Америка Құрама Штаттарында бірың­ғай емес. Мысалы, Вашингтон штатында криптовалюта «ақша» ретінде классифи­ка­цияланса, Нью-Йорк штатында ол құжатсыз бағалы қағаздар ретінде қарасты­ры­лады. Дегенмен, криптовалюта заңды мүлік түрі ретінде мойындалып, сондықтан ұрлықтар мен басқа да мүлік қылмыстарының объектісі бола алады[9].

Германияда криптовалюталар да заңды төлем құралы ретінде мойындалады, алайда онымен операциялар салық салуға жатады. Криптовалюталарды пайдалану арқылы жасалатын алаяқтық әрекеттер мен басқа да заңсыз қызметтер елдің қылмыстық заңдарына сәйкес жазаланады[10].

Германияның Қылмыстық кодексіне сәйкес, мүлікті қорғаудың қылмыстық-құқықтық механизмдері екі негізгі мүліктік қатынастар тобына бөлінеді: бірінші топ материалдық объектілермен байланысты қатынастар, ал екінші топ міндет­те­мелік құқық қатынастарымен байланысты материалдық емес активтерге қатысты. Бұл жүйе азаматтық құқықтың жалпы қабылданған принциптеріне негізделген және екі негізгі санатқа бөлінеді: бірінші санат мүлікке қарсы қылмыстарды, мы­салы, ұрлық, бөтен мүлікті иемдену, тонау, сондай-ақ зорлық-зомбылықпен ұрлау; екінші санат мүлікке қарсы іс-қимылдардың жалпы топтарын қамтиды, соның ішінде: қоқан-лоқы көрсету, алаяқтық, компьютерлік алаяқтық және сенімді теріс пайдалану сияқты әрекеттер.

Германияның заңнамаcы қаржылық ресурстардың заңсыз айналымы және тер­ро­ризмді қаржыландырумен байланысты әрекеттерді реттеу контексінде ерекше қызығушылық тудырады. Неміс заңнамасында криптовалюталарға қатысты, та­быс­тарды заңдастырумен байланысты қылмыстар контексінде, нақты нормалар жоқ екенін атап өткен жөн, алайда заң шығарушылар криптовалюталарды ақша жуу процесінде қолданудың туындайтын қаупін атап көрсетеді[11].

Жапониядағы криптовалютаға қатысты қылмыстық-құқықтық бағалау да назар аударуға тұрарлық: 2017 жылдан бастап криптовалюталар заңды төлем құ­ралы ретінде танылып, салықтан босатылды. Осылайша, қылмыстық-құқықтық сая­сат олардың басқа фидуциарлық ақша түрлерімен қатар қарастырады[12].

Қытайда, керісінше, криптовалюта пайдалануға қатал шектеулер қойылған — мемлекеттік органдар оның айналымына толық тыйым салды, және осындай әре­кеттерге қатысу қылмыстық жауапкершілікке әкеледі[13].

Ресей Федерациясында криптовалюталар заңды төлем құралы ретінде қарас­ты­рылмайды, және олардың айналымы сәйкес заңнамамен реттеледі. Криптовалю­та­лармен заңсыз операциялар жасау және алаяқтық әрекеттер жасау үшін қыл­мыстық жазалар қарастырылған.

Сингапур криптовалюталар мен блокчейн технологиясына прогрессивті көз­қа­растың үлгісі болып табылады, алайда, оған қарамастан, ақша жуу және терро­ризм­ді қаржыландыруға қарсы қатаң шараларды жүзеге асырады. Криптова­лю­талармен байланысты заңсыз схемаларға қатысу қылмыстық жауапкершілікке әке­луі мүмкін[14].

Осылайша, шетелдік мемлекеттер криптовалюталарды қасақана әрекеттер үшін қолданудың туындататын әлеуетті қауіптерін түсінеді. Дегенмен, қазіргі уақытта криптовалютаны қолдану контексінде қылмыстық-құқықтық нормаларды әзірлеу үшін негіз бола алатын біртұтас халықаралық акт жоқ.

Шетелдердегі заң шығарушылар криптовалютаның айналымын реттеуге ұм­тыла отырып, аталмыш қаржылық активтердің мынадай ерекшеліктеріне ерекше назар аударады: 1) олар құн мен экономикалық құндылықтың көрінісі болып та­бы­лады; 2) тек цифрлық форматта ғана өмір сүреді; 3) заңды төлем құралы болып табылмайды; 4) олар төлем құралдары ретінде қарастырылуы мүмкін, бірақ тек же­ке немесе заңды тұлғалар арасындағы белгілі бір келісімдер (шарттар) шең­берінде[15].

Әртүрлі елдердің қылмыстық кодексін талдау халықаралық заң шығарушы­лардың криптовалюта иелерінің мүліктік мүдделерін қорғау үшін өздерінің қыл­мыстық заңнамасының нормаларын қолдану мүмкіндігін танитынын көрсетеді. Олар криптовалютаны физикалық көрінісі жоқ түрлі мүлік ретінде қарастырады.

Сонымен қатар, кейбір мемлекеттердің қылмыстық заңдарында компьютерлік қылмыстардың құрамдас элементтерін қамтитын нормалар бар. Сонымен бірге, криптовалютаның айналымына қатысты ерекшеліктер олардың жою, блоктау, бұр­малау немесе компьютерлік ақпаратты көшіру сияқты әрекеттермен байланыс­ты­рылмайтынын көрсетеді.

Қорытынды. Криптовалюталар шындығында қаржы және экономика сала­сындағы ең жаңа феномен болып табылады, бұл қазіргі құқықтық жүйелерге үлкен сынақтар тудырады. Қазақстандағы құқықтық реттеу тек технологиялардың қазір­гі жай-күйін ғана емес, сонымен қатар олардың динамикалық дамуын да ескеруі маңызды. Төменде криптовалюталарды заңнамалық өзгерістер мен реттеу кезінде ескерілуі мүмкін бірнеше негізгі аспектілер көрсетілген:

1. Криптовалюталардың статусын анықтау. Криптовалюта не екенін және оған қандай құқықтық статус берілетінін анық көрсету қажет. Бұл азаматтық құқықтың объектісі, төлем құралы немесе актив ретінде болуы мүмкін.
2. Криптовалюталармен операцияларды реттеу. Криптовалюталарды әртүрлі салаларда, соның ішінде қаржылық қызметтер мен саудада пайдалану үшін нақты ережелерді енгізу, зұлымдықтарды болдырмауға және тұтынушыларды қорғауға көмектеседі.
3. Алмасу және салық салу. Криптовалюталармен операцияларға арналған ашық салық жүйесін және криптовалюталармен жұмыс істейтін айырбастау пунктері мен платформалар үшін ережелерді жасау заңсыз операциялардың алдын алуда маңызды болып табылады.
4. АҚШ-тың ақшаны жуу және терроризмді қаржыландырумен күрес. Қазіргі ақша жуу және қылмыстық жолмен алынған табыстарды терроризмді қаржылан­дырумен күресу шараларын криптовалюталық операциялардың ерекшеліктеріне сәйкес бейімдеу керек.
5. Құқықтық жауапкершілік. Криптовалюталармен байланысты құқық бұзу­шылықтарға, оның ішінде алаяқтық, кибершабуылдар және басқа да құқық бұзу­шылықтарға қарсы күрес үшін қылмыстық заңнаманы әзірлеу және күшейту.
6. Білім беру және ақпараттандыру. Азаматтар мен құқық қорғау органдары арасында криптовалюталармен байланысты қауіптер мен мүмкіндіктер туралы ақпараттандыру деңгейін арттыру маңызды.

Құқықтық базаны жақсарту және оның халықаралық практикамен сәйкестігі Қазақстанда криптовалюталарды пайдалану үшін қауіпсіз орта құруға көмектеседі, бұл өз кезегінде криптовалюталарды пайдалануымен байланысты құқық бұзушы­лық­тарға тиімді қарсы күресуге және азаматтар мен мемлекеттің мүдделерін қор­ғауға ықпал етеді.

 

Әдебиеттер тізімі

1. Ulanov V. L., Ulanova, E. Y. Impact of external factors on national energy security // Journal of Mining Institute. — 2019. — № 238. — Р. 474-478.
2. Цены на криптовалюты, графики и капитализация. Топ 100 криптовалют мира // http://coinmarketcap.com. Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
3. «Ақпараттандыру туралы» Қазақстан Республикасының Заңы 2015 жылғы 24 қарашадағы // http://10.61.42.188/kaz/docs/Z1500000418 Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
4. «Қазақстан Республикасындағы цифрлық активтер туралы» Қазақстан Республикасының Заңы 2023 жылғы 6 ақпандағы // http://10.61.42.188/kaz/docs/Z2300000193 Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
5. Қазақстан Республикасының Қылмыстық кодексi 2014 жылғы 3 шiлдедегі // http://10.61.42.188/kaz/docs/K1400000226 Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
6. Vasilenko N., Khaikin M., Lapinskas A. Ways of achieving the institutional equilibrium in the context of an emerging single digital space // Studies in Computational Intelligence. — 2019. Р. 38-42. DOI:10.1007/978-3-030-13397-9_61
7. Пинкевич Т. В. Зарубежный опыт противодействия преступной деятель­нос­ти с использованием криптовалюты // Научный портал МВД России: Международ­ное сотрудничество и зарубежный опыт. — 2020. — № 3(51). — С. 87-93.
8. Семенова Е. В. Анализ правового регулирования криптовалюты в отдель­ных странах (на примере Японии, США и России) // Инновационная экономика: перспективы развития и совершенствования. — 2017. — № 8 (26). — С. 140-148.
9. Муксинова А. Ф. Законодательное регулирование цифровой валюты в рос­сийском, международном и зарубежном законодательстве // Вестник Сибирского юридического института МВД России. — 2021. — № 4 (45). — С. 95-103.
10. Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии от 13 ноября 1998 г. // https://constitutions.ru/ Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
11. Долгиева M. M. Зарубежный опыт правового регулирования отношений в сфере оборо­та криптовалюты // Lex Russica. — 2018. — № 10. — С. 120-126.
12. Шарапов Р. Д., Минин Р. В., Капаева Е. О. Криптовалюта: уголовно-пра­во­вой аспект // Юридическая наука и правоохранительная практика. — 2018. — № 2 (44). — С. 40-45.
13. Уведомление о предотвращении рисков, связанных с биткойнами Китай­ской комиссией по регулированию ценных бумаг // URL:http://www.csrc.gov.cn/pub/newsite/flb/flfg/bmgf/zh/gfxwjfxq/201401/t20140122_242972.html Жүгінген уақыты: 05.01.2025.
14. Печегин Д. А. К вопросу о правовом регулирова­нии криптовалют в Гер-мании // Журнал зарубеж­ного законодательства и сравнительного правоведения. — 2019. — № 6. — С. 21-33.
15. Шайдуллина В. К. Правовое регулирование оборота криптовалюты: зару­беж­ный опыт // Общество: политика, экономика, право. — 2018. — № 4. — С. 79-86.

References

1. Ulanov V. L., Ulanova, E. Y. Impact of external factors on national energy security // Journal of Mining Institute. — 2019. — № 238. — Р. 474-478.
2. Tseny na kriptovalyuty, grafiki i kapitalizatsiya. Top 100 kriptovalyut mira // http://coinmarketcap.com. Zhugingen uakyty: 01/05/2025.
3. «Akparattandyru turaly» Kazakhstan Republikasynyn Zany 2015 zhylgy 24 karashadagy // http://10.61.42.188/kaz/docs/Z1500000418 Zhugingen uakyty: 01/05/2025.
4. «Kazakhstan Republicasyndagy tsifrlyk activter turaly» Kazakhstan Respublikasynyn Zany 2023 zhylgy 6 akpandagy // http://10.61.42.188/kaz/docs/Z2300000193 Zhugingen uakyty: 01/05/2025.
5. Kazakhstan Republikasynyn Kylmystyk codexi 2014 zhylgy 3 shildedegi // http://10.61.42.188/kaz/docs/K1400000226 Zhugingen uakyty: 01/05/2025.
6. Vasilenko N., Khaikin M., Lapinskas A. Ways of achieving the institutional equilibrium in the context of an emerging single digital space // Studies in Computational Intelligence. — 2019. Р. 38-42. DOI:10.1007/978-3-030-13397-9_61
7. Pinkevich T. V. Zarubezhnyy opyt protivodeystviya prestupnoy deyatel’nosti s ispol’zovaniyem kriptovalyuty // Nauchnyy portal MVD Rossii: Mezhdunarod¬noye sotrudnichestvo i zarubezhnyy opyt. — 2020. — № 3(51). — S. 87-93.
8. Semenova Ye. V. Analiz pravovogo regulirovaniya kriptovalyuty v otdel’nykh stranakh (na primere Yaponii, SSHA i Rossii) // Innovatsionnaya ekonomika: perspektivy razvitiya i sovershenstvovaniya. — 2017. — № 8 (26). — S. 140-148.
9. Muksinova A. F. Zakonodatel’noye regulirovaniye tsifrovoy valyuty v rossiyskom, mezhdunarodnom i zarubezhnom zakonodatel’stve // Vestnik Sibirskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii. — 2021. — № 4 (45). — S. 95-103.
10. Ugolovnyy kodeks Federativnoy Respubliki Germanii ot 13 noyabrya 1998 g. // https://constitutions.ru/ ZHügíngen uakˌyty: 05.01.2025.
11. Dolgiyeva M. M. Zarubezhnyy opyt pravovogo regulirovaniya otnosheniy v sfere oborota kriptovalyuty // Lex Russica. — 2018. — № 10. — S. 120-126.
12. Sharapov R. D., Minin R. V., Kapayeva Ye. O. Kriptovalyuta: ugolovno-pravovoy aspekt // Yuridicheskaya nauka i pravookhranitel’naya praktika. — 2018. — № 2 (44). — S. 40-45.
13. Uvedomleniye o predotvrashchenii riskov, svyazannykh s bitkoynami Kitayskoy komissiyey po regulirovaniyu tsennykh bumag // URL:http://www.csrc.gov.cn/pub/newsite/flb/flfg/bmgf/zh/gfxwjfxq/201401/t20140122_242972.html Zhugingen uakyty: 01.05.
14. Pechegin D. A. K voprosu o pravovom regulirovanii kriptovalyut v Germanii // Zhurnal zarubezhnogo zakonodatel’stva i sravnitel’nogo pravovedeniya. — 2019. — № 6. — S. 21-33.
15. Shaydullina V. K. Pravovoye regulirovaniye oborota kriptovalyuty: zarubezhnyy opyt // Obshchestvo: politika, ekonomika, pravo. — 2018. — № 4. — S.79-86.

---

МРНТИ 10.59.00

УДК 349.6

Музтауов Жандос Баурланович — магистрант Академии правоох­ра­ни­тельных органов при Генеральной прокуратуре РК 2020 г. (Республика Казахстан, г. Косшы);

Бекишева Сабигуль Джанабаевна — научный руководитель, главный науч­ный сотрудник Цента исследования проблем в сфере защиты общественных ин­тересов Межведомст­вен­ного научно-исследовательского института Академии правоохранительных органов при Генеральной прокуратуре РК, старший совет­ник юстиции, доктор юридических наук, доцент (Республика Казахстан, г. Косшы)

ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ВОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

Аннотация. В представленной магистерской диссертации рассматриваются вопросы обеспечения водной безопасности Республики Казахстан, которые яв­ля­ются одними из элементов экологической безопасности. Отличительной чертой рас­сматриваемого вопроса является необходимость обеспечения воды в прием­ле­мом объеме для удовлетворения нужд населения и функционирования государ­ства.

Работа представлена в трех разделах, содержащих 12 подразделов. В данном номере журнала читателю представлен первый раздел «Теоретико-правовые осно­вы правового регулирования водной безопасности», состоящий из трех подразде­лов. А именно будут рассмотрены вопросы правового регулирования водной без­опасности Казахстана с исторических позиций, представлено современное состоя­ние водного законодательства, а также раскрыты понятие, специфика и принципы обеспечения водной безопасности.

В работе авторы представляют свое решение проблем водного хозяйства, яв­ляю­щееся стратегической проблемой, в виде комплекса мер по обеспечению вод­ной безопасности, в том числе путем повышения эффективности управления вод­ными ресурсами.

Ключевые слова: водная безопасность, Водный кодекс, водоемы, государ­ственные программы, национальная безопасность, Республика Казахстан, охрана, водный фонд.

Музтауов Жандос Баурланович — ҚР Бас прокуратурасы жанындағы Құқық қорғау органдары академиясының магистранты 2020 ж. (Қазақстан Республикасы, Қосшы қ.);

Бекішева Сәбигүл Жанабайқызы — ғылыми жетекші, Қазақстан Респуб­ли­касы Бас Прокуратурасының жанындағы Құқық қорғау органдары академиясы­ның Ведомствоаралық ғылыми-зерттеу институты Зерттеулерді үйлестіру және құқық қорғау жүйесінің проблемаларын зерделеу орталығының бас ғылыми қызметкері, заң ғылымдарының докторы, доцент (Қазақстан Республикасы, Қосшы қ.)

ҚАЗАҚСТАН РЕСПУБЛИКАСЫНЫҢ СУ ҚАУІПСІЗДІГІН ҚҰҚЫҚТЫҚ РЕТТЕУ МӘСЕЛЕЛЕРІ

Түйін. Ұсынылған магистрлік диссертацияда экологиялық қауіпсіздік элементтерінің бірі болып табылатын Қазақстан Республикасының су қауіпсіздігін қамтамасыз ету мәселелері қаралады. Қарастырылып отырған мәселенің айрықша ерекшелігі халықтың қажеттіліктерін қанағаттандыру және мемлекеттің жұмыс істеуі үшін суды қолайлы көлемде қамтамасыз ету қажеттілігі болып табылады.

Жұмыс 12 бөлімнен тұратын үш бөлімде ұсынылған. Журналдың осы санында оқырманға үш бөлімнен тұратын «Су қауіпсіздігін құқықтық реттеудің теориялық-құқықтық негіздері» атты бірінші бөлім ұсынылған. Атап айтқанда, Қазақстанның су қауіпсіздігін құқықтық реттеу мәселелері тарихи тұрғыдан қаралады, су заңнамасының қазіргі жағдайы ұсынылады, сондай-ақ су қауіпсіздігін қамтамасыз ету ұғымы, ерекшелігі мен қағидаттары ашылады.

Жұмыста авторлар стратегиялық проблема болып табылатын су шаруашы­лы­ғы проблемаларын шешуді су қауіпсіздігін қамтамасыз ету жөніндегі шаралар ке­шені түрінде, оның ішінде су ресурстарын басқару тиімділігін арттыру арқылы ұсы­нады.

Түйінді сөздер: су қауіпсіздігі, Су кодексі, су айдындары, Мемлекеттік бағдарламалар, Ұлттық қауіпсіздік, Қазақстан Республикасы, қорғау, су қоры.

Muztauov Zhandos Baurlanovich — master’s student at the Academy of law enforcement agencies under the General prosecutor’s office of the Republic of Kazakhstan, 2020 (Republic of Kazakhstan, Kosshy);

Bekisheva Sabigul Dzhanabaevna — academic advisor, chief researcher at the Center for the study of issues in the sphere of protection of public interests of the Interdepartmental research institute of the Academy of law enforcement agencies under the General prosecutor’s office of the Republic of Kazakhstan, senior counselor of justice, doctor of law, associate professor (Republic of Kazakhstan, Kosshy)

LEGAL REGULATION ISSUES OF WATER SECURITY IN THE REPUBLIC OF KAZAKHSTAN

Annotation. This master’s thesis addresses the issues of ensuring water security in the Republic of Kazakhstan, which constitutes an essential element of environmental safety. A distinctive feature of this issue is the need to guarantee an adequate volume of water to meet the population’s needs and ensure the functioning of the state.

The thesis is structured into three chapters, comprising twelve sections. This journal issue presents the first chapter titled «Theoretical and legal foundations of water security regulation», which includes three subsections. Specifically, the chapter examines the legal regulation of water security in Kazakhstan from a historical perspective, outlines the current state of water legislation, and defines the concept, characteristics, and principles of ensuring water security.

The authors offer their solution to problems in the water sector, which is a strategic issue—through a set of measures aimed at enhancing water security, including improving the efficiency of water resource management.

Keywords: water security, Water сode, water bodies, state programs, national security, Republic of Kazakhstan, protection, water fund.

 

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы магистерской диссертации. Вопросы обеспечения водной безопасности являются одними из элементов экологической безопасности.

Отличительной чертой рассматриваемого вопроса является необходимость обеспечения воды в приемлемом объеме для удовлетворения нужд населения и функционирования государства.

Проблемы, с которыми сейчас столкнулось государство, требуют глубокого и тщательного изучения.

Водные ресурсы Республики Казахстан весьма ограничены по сравнению со многими соседними странами.

Казахстан входит в число стран, испытывающих высокий водный стресс, где занял 60 место из 68 государств.

Располагаемые ресурсы Казахстана составляют 524 км³, в том числе: ес­те­ст­венные водоемы (включая Каспий и Арал) – 190, годовой сток рек — 101, ис­кус­ст­венные водоемы (водохранилища) — 95, ледники — 80, подземные воды — 58[1].

Причинами столь низкого объема водных ресурсов являютсягеографическое положение страны, его зависимость от трансграничных рек, ухудшение состояния окружающей среды, местного изменения климата и др.

Следует отметить, что водные ресурсы распределены крайне неравномерно. На восточный регион приходится 34,5 % ресурсов, юго-восточный — 24,1 %, юж­ный — 21,2 %, западный — 13,4 %, северный — 4,2 %, центральный — 2,6 %.

Наиболее обеспечена водой Восточно-Казахстанская область — 290 тыс. м³ на км². В то же время испытывают острый дефицит Атырауская, Кызылординская и особенно в Мангыстауская области.

Водообеспечение отраслей экономики осуществляется на 85 % за счет по­верхностных вод, остальная часть — за счет подземных, морских и сточных. На нужды сельского хозяйства используется более 65 % всей потребляемой воды.

Наблюдается региональный дефицит в отдельных речных бассейнах, в резуль­тате чего происходят потери в рыбной отрасли и сельском хозяйстве, деградация озер, рек, водно-болотных угодий (удельная доля потребления сельского хозяйства составляет порядка 66 %, тогда как промышленность — 34 %.).

По прогнозам Института географии водообеспеченность страны к 2040 году Казахстан столкнется с дефицитом водных ресурсов на 50 %. В перспективе, при сохранении нынешнего темпа развития отраслей экономики страна будет не в состоянии обеспечить потребности в воде предприятия и население.

По словам Председателя Сената Парламента РК Д. Н. Назарбаевой в данной отрасли «имеются целый ряд проблем: малочисленность и неукомплектованность кадрами уполномоченного органа, недофинансирование гидрометеорологических служб, неправильное проектирование строительства гидротехнических сооруже­ний, незаконное строительство населенных пунктов на участках, подвергающихся риску затоплению и многие другие»[2].

Вместе с тем, одними из ключевых проблем остаются вопросы нерацио­наль­ного использования водных ресурсов, загрязнения поверхностных и подземных вод, устаревшие технологии водопользования, ограниченности и угрозы истоще­ния водных ресурсов, совместного использования и охраны трансграничных реки др.

Кроме того, немаловажным фактором является слабое правовое сопровож­де­ние и организационная деятельность компетентных органов.

Действия уполномоченных органов по организации и проведению государ­ст­венной политики в сфере водных ресурсов не способствуют решению вышеназ­ван­ных проблем.

Генеральной прокуратурой РК в 2019 году проведена проверка в деятельности Комитета по водным ресурсам Министерства экологии, геологии и природных ре­сурсов. Выявлены многочисленные нарушения в сфере экологического и бюджет­ного законодательства.

По результатам проверки прокурорами внесено 26 представлений об устра­нении нарушений законности, начаты досудебные производства по 22 фактам хищения и присвоения бюджетных средств. Общая сумма ущерба составила более 61 млрд. тенге.

При таких обстоятельствах решение проблем водного хозяйства является стра­тегической проблемой, в связи с этим, предстоит принять комплекс мер по обеспечению водной безопасности, в том числе путем повышения эффективности управления водными ресурсами.

Степень научной разработанности темы исследования. Проблемы водной безопасности изучены и изложены в трудах отечественных ученых С. Б. Бай­салова, Д.Л. Байдельдинова, С.Д. Бекишевой, А.Е. Еренова, С.Т. Культелеева, Л. К. Ер­кинбаевой, А.А. Мукашевой, Н.Б. Мухитдинова, С.Ж. Сулейменовой, А. Ж. Тукеева, а также зарубежных ученых — О.С. Колбасов, М.М. Бринчук, С. А. Бо­голюбов, Д. О. Сиваков. Также взяты во внимание статьи и материалы, опубликованные в периодических изданиях, относящиеся к проблемам правового обеспечения водной безопасности.

Цели и задачи диссертационного исследования. Комплексное исследование теоретических и практических сторон водной безопасности в Республике Казах­стан, определение новых процессов в сфере водной безопасности, исследование современных проблем, выработка предложений их решения.

Указанные цели определяют следующие задачи:

• провести ретроспективный анализ и дать оценку современному состоянию водного законодательства;
• рассмотреть понятийный аппарат водной безопасности его специфику и принципы;
• раскрыть особенности организационно-правового механизма, модели госу­дар­ственного управления и компетенции уполномоченных государственных орга­нов, а также обозначить роль органов прокуратуры при обеспечении водной без­опасности;
• провести анализ актуальных проблем водной безопасности;
• обозначить основной вектор развития водного законодательства и опре­де­лить возможность применения зарубежного опыта.

Объект исследования. Общественные отношения в сфере обеспечения вод­ной безопасности Республики Казахстан.

Предмет исследования. Законодательство Республики Казахстан, деятель­ность уполномоченных органов, роль и место органов прокуратуры по данному вопросу, современные проблемы страны в сфере обеспечения водной безопас­ности.

Методы исследования. Анализ, синтез, сравнительно-правовые методы ана­лиза, историко-правовые, логико-законные, структурно-функциональные и техни­ко-юридические методы.

Научная новизна диссертации заключается в отражении в диссертации ав­тор­ских идей по многим аспектам обеспечения водной безопасности, дополнение уже имеющихся исследований, постановка новых вопросов по данным взаимо­от­ношениям и разработка на их основе рекомендаций по совершенствованию ор­ганизационно-правового механизма.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Состояние водохозяйственных сооружений в Республике Казахстан, а так­же государственная политика в сфере развития водных отношений обусловили при­нятие Закона РК «О безопасности гидротехнических сооружений».
2. В целях проведения более эффективной политики обеспечения водной без­опасности рекомендуется разработать целевые индикаторы по водной безопас­ности.
3. Предлагается внести дополнения в Систему ежегодной оценки эффектив­ности деятельности центральных государственных и местных исполнительных ор­ганов областей, городов республиканского значения, столицы, касающихся воп­росов экологии.
4. Предлагается дать теоретическое определение понятию «водная безопас­ность», для чего внести дополнение в ст. 1 Водного кодекса РК и изложить его в сле­дующей редакции: «водохозяйственным сооружением, имеющим особое стра­тегическое значение, являются гидротехнические сооружения и устройства, ока­зы­вающие доминирующие влияние на социально-экономическое развитие страны, стабильное функционирование которых позволяет обеспечить нормальную жиз­недеятельность населения».
5. Предлагается дать теоретическое определение понятию «водохозяйствен­ные сооружения, имеющие особое стратегическое значение» и включить в Водный кодекс РК данное понятие в ст. 1 Водного кодекса РК в следующей редакции: «во­до­хозяйственным сооружением, имеющим особое стратегическое значение, явля­ют­ся гидротехнические сооружения и устройства, оказывающие доминирующие влияние на социально-экономическое развитие страны, стабильное функциони­ро­вание которых позволяет обеспечить нормальную жизнедеятельность населения».

Теоретическая значимость исследования. Выводы, сделанные автором в про­цессе исследования, позволят продолжить теоретическое учение о проблемах водной безопасности. Возможно их использование в учебном процессе и в качест­ве эмпирического материала для проведения научно-исследовательских работ.

Практическая значимость исследования. Рекомендации и положения, разра­ботанные по результатам исследования, могут быть востребованы при со­вершенствовании законодательной и организационной базы.

Апробация результатов исследования. Теоретические выводы автора ис­поль­зованы в ходе учебного процесса в Карагандинской Академии МВД РК им. Б. Бейсенова.

Практические предложения нашли свое отражение при инициировании пакета предложений Генеральной прокуратурой РК перед Правительством РК по совер­шенствованию водохозяйственной системы страны.

Публикация основных материалов магистерской диссертации. Результа­ты авторских идей и положений отражены в трех научных публикациях.

 

1. ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ВОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

1.1. Правовое регулирование водной безопасности Казахстана: историко-правовой аспект

Историю развития и становления водной безопасности страны условно можно разделить на 4 этапа, это:

• период правления Казахского ханства;
• период в составе царской России;
• период СССР;
• период независимого Казахстана.

Становление водного законодательства Казахстана берет свое начало в XVIII веке.

Следует отметить, что в традиционном казахском обществе земля принадле­жа­ла народу. Его целостность являлась признаком государственной самостоятель­ности (обособленности). Следовательно, полагаем, что все водные объекты также находись в собственности народа его населяющего, а взаимоотношения в процессе пользования водными ресурсами регулировались на основе адата, т.е. обычного пра­ва казахов. Как отмечает С.Л. Фукс: «при земельном споре каждая сторона, уча­ствовавшая в нём, должна была предъявить свидетелей и доказательства при­над­лежности ей определённой территории. Этими доказательствами считались: семейное кладбище, колодец, арык, построенная дамба (плотина), определяющая территориальные границы собственности»[3].

Необходимо учесть, что эта была одна из первых попыток структурировать порядок пользования водными ресурсами.

В результате сложного внешнеполитического положения большая часть Ка­зах­стана в 30-40-х годах XVIII века вынуждена была принять подданство Рос­сийской империи. С этого момента на территориях, присягнувших на верность Рос­сии, распространялась ее юрисдикция. Соответственно, у местного населения возникла обязанность по соблюдению законов и иных правовых актов, издаваемых Российской империей, в том числе касающихся рассматриваемого вопроса.

Одним из первых нормативно-правовых актов, регулирующих водные право­от­ношения, явились «Временные правила по ирригации», принятые 19 июня 1877 года царской Россией, «установившие принадлежность государству вод арыков, каналов и рек. Исходя из этого, регулирование распределения водных ресурсов возлагалось на колониальную администрацию»[4].

Однако в ходе реализации акта царское правительство столкнулось с недо­вольством народных масс, так как фактически местное население лишалось обыч­ного (старого) порядка пользования водными ресурсами.

Колониальная администрация, сосредоточив у себя все водные ресурсы, огра­ничила местное население доступ к прежним оросительным системам.

«В связи с протестом народных масс Туркестана против порядка водополь­зо­вания, установленного «Временными правилами» 1877 года, они просуществовали только четыре года и в 1882 году были полностью отменены. После отмены «Вре­мен­ных правил» произошло возвращение к старому обычному порядку водополь­зо­вания. Обычаю снова было придано значение норм права, регулирующих вод­ный порядок»[5].

При этом необходимо принять во внимание, что формально народ имел право пользоваться водными объектами, но фактически все-таки прослеживается зависи­мость местного населения от колониальной администрации при принятии реше­ний о порядке пользования водными ресурсами.

Поэтому, в целях придания юридической силы своим действиям, «2 августа 1888 года генерал-губернатор Розенбах издал инструкцию «О правах и обязан­ностях ирригационных чинов, уездных начальников, арык-аксакалов и мирабов по заведованию ирригацией в Туркестанском крае» (мираб — специальный начальник или смотритель оросительных источников — Прим. авт.).

Заведывание главными оросительными каналами (арыками) возлагается на арык-аксакалов, а заведывание побочными арыками — на мирабов. Арык-аксака­лы назначаются военным губернатором, который определяет им и размер содержа­ния из общественных сумм, не выше содержания волостного управителя, а мирабы — по избранию сельских сходов. Взыскание и выдача содержания арык-аксакалам производится порядком, установленным для должностных лиц местного сельского управления; назначение же и выдача содержания мирабам зависит от усмотрения обществ (1886 г. Июнь 12 (3814) пол., ст. 107).

Права и обязанности уездных начальников, арык-аксакалов и мирабов по заведыванию ирригацией определяются инструкцией, утверждаемой генерал-губернатором (ст. 107 прим.)

Арык-аксакалам и мирабам присваиваются особые знаки, для ношения при отправлении ими служебных обязанностей. Форма этих знаков утверждается Туркестанским генерал-губернатором. Знаки заготовляются на счет обязательных общественных сборов. 1896 Дек.2 (13470)»[6].

«С изданием данной инструкции, провозглашенный царским правительством принцип невмешательства в обычный порядок водопользования фактически был перечеркнут. Вся власть в области водопользования по этой инструкции переда­валась в руки царских чиновников водного управления»[7].

Столь пристальное внимание царской администрации к территории Казахста­на, так и соседних государств, обусловлено, прежде всего, экономическими инте­ре­сами, в частности, Казахстан представлял для колониальной администрации источник сырья и территорию с огромным богатством природных ресурсов.

Начиная с конца XIX века в экономику Российской империи стали активно инвестировать средства иностранные компании.

В целях дальнейшего роста капиталовложения принимаются необходимые законодательные акты, в т.ч. в мае 1910 года «Главнейшие основания Положения о пользовании водами для орошения земель в Туркестане».

Сущность данного законопроекта заключалась в том, чтобы обеспечить воз­мож­ность свободного распоряжения водами в интересах колонизации и привле­чения частного капитала к ирригационному строительству в крае.

«Именно это обстоятельство определяло принцип верховного распоряжения царского правительства водами»[8].

После октябрьской революции 1917 года изменяются подходы к правовому ре­гу­лированию водных отношений. Они исходят исключительно из государ­ст­венной формы собственности в отношении водных объектов и бесплатного и прак­тически бессрочного режима водопользования.

В связи с политическим переустройством страны следующий виток развития водного законодательства начинается в период автономии Казахской ССР.

«В 1919-1924 годах правительством Туркестанской АССР был издан целый ряд специальных водных законов и иных нормативных актов»[9].

«Основным направлением развития водного законодательства в 20-30-е годы ХХ века становится формирование мелиоративных и водно-распределительных механизмов. В этой связи и кодификация водного законодательства СССР служила этой цели»[10].

Основополагающими документами стали декрет «О земле», который закреп­лял положения о том, что все водные ресурсы являются достоянием народа и дек­рет СНК РСФСР «Об организации оросительных работ в Туркестане», в которые были включены нормы, касающиеся увеличения ассигнований для орошения по­лей и устройства ирригационных систем, а также об учреждении Особого Уп­рав­ления ирригационных работ в Туркестане.

Причины принятия данных актов кроются, прежде всего, в необходимости улучшения материально-технической базы имеющихся и строительства новых водохозяйственных сооружений, а также решение проблемы орошения посевных площадей.

Здесь необходимо подчеркнуть, что в то время в состав Туркестанской АССР входили южные регионы современного Казахстана (до 1924 года — Прим. авт.).

Во 2-й половине XIX века территория Казахстана была окончательно разделе­на на 3 генерал-губернаторства — Оренбургское, Западно-Сибирское и Туркестан­ское. Главой административно-территориальных единиц являлся губернатор, наз­на­чаемый царем.

Управление Оренбургским и Западно-Сибирским генерал-губернаторствами осу­ществлялось на основе Временного положения об управлении в степных облас­тях Оренбургского и Западно-Сибирского генерал-губернаторства, подписанного ца­рем Александром III 21 октября 1868 года, а Туркестанского генерал-губерна­тор­ства Положением об управлении Туркестанским краем, подписанного царем Александром III 02 июня 1886 года (Туркестанское генерал-губернаторство переименовано в Туркестанский край в 1886 году — Прим. авт).

«Водные законы Туркестанской АССР — это первые шаги на пути к самостоя­тельной кодификации республиканского водного законодательства. Работа в этом направлении продолжалась и в дальнейшем»[11].

Водно-правовые отношения остальной части современного Казахстана, т.е. на тот момент территории Казахской АССР, регулировались декретом «О водном хозяйстве и эксплуатации водных бассейнов» от 29 марта 1922 года.

Дальнейшим шагом стало принятие «Временных правил водопользования и охраны ирригационных систем и сооружений в них в пределах Казахской АССР» от 1 июля 1929 года.

«Временные правила» по своей юридической силе и содержанию представ­ляли собой основной водный закон, действие которого распространялось на всю территорию Казахстана»[12].

«Согласно п. 1 вышеуказанных Правил действие правового акта распростра­ня­лось на воды:

а) находящихся в естественных водовместилищах (реках, озерах, родниках, канавках скопленных атмосферных осадков и т.д.);

б) находящихся в искусственных водовместилищах (ирригационных и других каналах, водохранилищах, кяризах, колодцах и т.д.);

в) подземные, кроме имеющих лечебное значение»[13].

Благодаря огромной территории, Казахстан обладает широким потенциалом в сельскохозяйственной сфере. Старт бурного освоения этих территорий начинается в послевоенное время, поэтому необходимо было усилить роль использования вод­ных ресурсов. Соответственно, необходима была разработка юридического сопро­вож­дения указанных правоотношений.

С этой целью СНК республики, ЦК Компартии Казахстана, областными и районными ведомствами принимается ряд нормативно-правовых актов, централь­ным звеном в этой цепи стало издание Указа Президиума Верховного Совета Казахской ССР «О сельскохозяйственном водопользовании в Казахской ССР» от 24 апреля 1946 года.

Данный акт закрепил основные положения, связанные с регулированием сель­скохозяйственного водопользования.

Однако, необходимо отметить, что в то время случались факты необдуман­но­го и неэкономного использования водных ресурсов и в целях борьбы с этим создан ряд контролирующих и регулирующих республиканских, областных и районных органов, а также принято постановление Совета Министров Казахской ССР «О мерах по упорядочению использования и усилению охраны водных ресурсов Ка­захской ССР» от 14 ноября 1960 года.

В нем отмечалось, «что в ряде районов республики имеет место нерациональ­ное использование водных ресурсов, их истощение и загрязнение. Для устранения этих недостатков и упорядочения использования и охраны водных ресурсов прави­тельство наметило целую систему организационно-хозяйственных и государствен­но-правовых мер»[14].

Вместе с тем, несмотря на принятие столь важных организационно-распоря­ди­тельных мер полноценный кодифицированный нормативно-правовой акт в то время отсутствовал.

Тогда в 1961 году видным советским и казахстанским ученым С. Б. Байса­ло­вым предложен проект водного кодекса республик Средней Азии и Казахской ССР.

Предложения, выдвигаемые С. Б. Байсаловым, позднее нашли свое отражение в Водном кодексе Казахской ССР от 27 декабря 1972 года.

В Водном кодексе того времени закреплялись такие основополагающие на­ча­ла как компетенция уполномоченных органов, порядок водопользования, государ­ст­венный контроль и охрана вод, ответственность за нарушение водного зако­но­дательства и многое другое, который действовал и в годы независимости Казахста­на вплоть до 1993 года.

Водный кодекс РК от 31марта 1993 года (далее — ВК РК) (утратил силу), принятый впервые в годы независимости, в большей степени базировался на при­ня­том еще в советское время Водном кодексе Казахской ССР (далее — ВК КазССР).

Однако, несмотря на то что большая часть вновь принятого кодекса основыва­лась на ВК КазССР, в него внесены существенные изменения и дополнения.

Перечислим основные из них:

• задачей водного законодательства ВК КазССР являлось «… рациональное ис­поль­зование вод для нужд населения и народного хозяйства …». В ВК РК понятие «народное хозяйство» исключено, для того чтобы, скорее всего не возникало ассо­циаций с советским периодом страны, так как данный термин широко применялся в системе плановой экономики СССР;
• в значительной степени расширен круг и увеличен объем обязанностей, уполномоченных органов на которых возложены функции в сфере регулирования водных отношений (Парламент, Правительство, маслихаты, территориальные акиматы, Советы народных депутатов и т.д.);
• в ВК КазССР отсутствовало определение понятий, используемых в кодексе, а в ВК РК они указаны в приложении к кодексу;
• в ВК КазССР используется понятие «водный объект», а в ВК РК «водоемы». По нашему мнению, законодатель намеренно «сузил», используемое понятие для детализации конкретных естественных и искусственных водных объектов, т.е. прудов, рек, озер и т.д.;
• в 8 главе ВК КазССР установлено пользование водными объектами для лечебных, курортных и оздоровительных целей, тогда как в ВК РК установлено пользование водоемами для оздоровительных и рекреационных целей. В ВК РК понятие «лечебное» поглощено понятием «оздоровление» и отнесено к этой же категории, а также добавлено понятие «рекреационное», которое в ВК КазССР указано в ст.65 (порядок пользования водами для отдыха и спорта);
• глава 13 КазССР (пользование водными объектами для нужд лесосплава) упразднена, а нормы касающиеся сплава леса указаны в ст. 75 и 75 ВК РК (добав­лена в главу 11 «пользование водоемами для нужд транспорта»);
• аналогично предыдущему глава 14 КазССР (пользование водными объекта­ми для нужд воздушного транспорта) упразднена и указана в ст. 73 ВК РК (добав­лена в главу 11 «пользование водоемами для нужд транспорта»);
• глава 12 ВК КазССР (пользование водными объектами для нужд заповед­ни­ков) позднее после принятия нового кодекса значительно расширена в главе 14 ВК РК. Так, помимо заповедников добавлены национальные природные парки, госу­дар­ственные природные заповедники и иные особо охраняемые природные запо­вед­ники. Данные нормы добавлены в соответствии с Законом РК «О внесении из­ме­не­ний и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан (по вопросам особо охраняемых природных территориях) от 11.05.1999 года № 381-1 на основании Закона РК «Об особо охраняемых природных территориях» от 15.07.1997 года №162-1;
• в 19 главе ВК КазССР указано о пользовании водными объектами для проти­вопожарных нужд и иных государственных и общественных надобностей, а в 16 главе ВК РК нормы о государственных и общественных надобностях исключены;
• главы 22, 23 и 24 ВК КазССР касающиеся пограничных водных объектов и водных объектов, находящихся на территории Казахской ССР и других союзных республик упразднены и отражены в 19 главе ВК РК (пользование водоемами, расположенными на территории нескольких государств, и пограничными вода­ми);
• в главе 23 ВК КазССР установлена обязанность предприятий, организаций и учреждений по проведению профилактических и ликвидационных мероприятий вредного воздействия вод, в ВК РК такая норма отсутствует. По мнению автора это обусловлено тем, что вышеуказанные субъекты будут осуществлять указанные мероприятия в случае необходимости (по предписаниям или представлениям уполномоченных государственных органов);
• в ВК РК добавлена глава 23 касающаяся охраны малых рек. Данное решение исходило, прежде всего, из-за того, что Казахстан обладает огромным количеством малых и маловодных рек, нуждающихся в особой охране и контроле;
• в ВК РК добавлена глава, касающаяся разрешения споров, судами Респуб­ли­ки Казахстан;
• в заключение необходимо отметить, что в ВК РК добавлен раздел о регули­ро­вании водных отношений на основании международных договоров.

«Со времени принятия Водного кодекса 1993 года были приняты базовые за­ко­нодательные акты, регулирующие экономические, экологические, правовые и со­циальные отношения в стране, такие как Гражданский Кодекс, Кодекс Респуб­ли­ки Казахстан об административных правонарушениях, Налоговый кодекс, Зако­ны Республики Казахстан «Об охране окружающей среды» и многие другие»[15].

Следующим шагом стало принятие нового Водного кодекса РК от 9 июля 2003 года (далее — Водный кодекс).

Одной из основных причин принятие нового кодекса, по мнению автора, явля­ется то, что ВК РК не отвечал современным требованиям предъявляемых к регули­рованию общественных отношений в сфере водных ресурсов.

ВК РК не в полной мере соответствовал тем целям и задачам, предъявляемым в условиях рыночной экономики.

Регулирование и использование водных ресурсов в ВК РК в большей степени определялось устаревшими хозяйственно-экономическими принципами.

В связи с этим, считаем, что действовавший на тот момент ВК РК не преду­смат­ривал возможности проведения реформы, поэтому назрела необходимость принятия принципиально нового кодекса, соответствующего современным тре­бованиям.

Кроме того, аналогично предыдущему нами проведено сравнение 2-х кодек­сов, принятых в 1993 и 2003 годах:

• так, в Водном кодексе определены 4 основных объекта водных отношений (поверхностные, подземные, морские и трансграничные водные объекты);
• Водный кодекс разделен на общую и особенную части;
• незыблемым осталась норма об исключительной государственной собствен­ности на водный фонд;
• значительно увеличился перечень определений, используемых понятий;
• законодателем возвращено понятие «водный объект», использовавшийся в ВК КазССР, согласно приведенному определению «к водным объектам Респуб­лики Казахстан относятся сосредоточения вод в рельефах поверхности суши и нед­рах земли, имеющие границы, объем и водный режим. Ими являются: моря, реки, приравненные к ним каналы, озера, ледники и другие поверхностные и подземные водные объекты». Как видно из данного определения значительно, расширено вы­шеуказанное понятие по сравнению с ВК РК;
• предоставлено право частной собственности физическим лицам и него­су­дар­ст­венным юридическим лицами на земельные участки из состава земель водного фонда занятые водохозяйственными сооружениями;
• впервые появилось понятие «водный сервитут», который устанавливается в целях забора воды, водопоя, для прохождения паромов и т.д.;
• создано бассейновое водохозяйственное управление, основной задачей кото­рого является государственное управление в области использования и охраны вод­ного фонда;
• для рационального использования водных ресурсов включена норма о науч­ном и инновационно-информационном сопровождении указанного процесса;
• включена глава о правах и обязанностях физических лиц и общественных объединений в области использования и охраны водного фонда;
• появилась глава, касающаяся нормирования в области использования и охра­ны водного фонда, согласно которому регламентированы требования к количеству и качеству вод;
• значительно расширен и детализирован порядок использования водных объек­тов для питьевого и технического водоснабжения и водоотведения. Так, по­ми­мо норм, касающихся централизованного и децентрализованного водо­снаб­жения, добавлены нормы водоотведения населенных пунктов, обеспечения каче­ст­венной питьевой водой, прав и обязанностей водопотребителей и водоснаб­жаю­щих (водоотводящих) организаций, а также о бесхозных системах водоснабжения (водотведения);
• в главе о пользовании водными объектами для нужд сельского хозяйства вклю­чены нормы о гидромелиорации земель;
• значительно расширен перечень запрещающих мер при производстве меро­прия­тий в пределах водоохранных зон и полос;
• очередным новшеством стало включение главы о водных объектах особого го­су­дар­ственного значения. Суть заключается в проведении комплекса меропри­я­тий, направленных на соблюдение высокого уровня качества водных объектов и дальнейшего улучшения его состояния;
• детализирован порядок экономического метода регулирования водопользо­ва­ния. Так, определены виды экономического регулирования, государственной под­держки водного хозяйства, субсидирования и страхования в области исполь­зования и охраны водного фонда;
• в части разрешения споров помимо суда как органа способного его разре­шить добавлены органы, созданные объединениями водопользователей, местные исполнительные органы области и уполномоченные органы;
• глава о международном сотрудничестве дополнена основными направле­ния­ми, принципами, механизмами и экономической основой сотрудничества, а также порядком урегулирования споров.

Таким образом, процесс становления водного законодательства современного Казахстана прошел сложный и тернистый путь, немаловажную роль в котором сыг­рали отечественные ученые, сумевшие структурировать и сложить воедино сложную систему водных правоотношений. Тому подтверждением служит приня­тие нового Водного кодекса и внесение в него в последующем 60 изменений.

Работа по совершенствованию водного законодательства, как отечественны­ми учеными, так и уполномоченными органами в настоящее время продолжается с целью приведения его в соответствие с международными стандартами.

 

1.2. Современное состояние водного законодательства Республики Казахстан

Вопросы водной безопасности регулируются Водным, Земельным, Лесным, Гражданским, Налоговым, Экологическим и Уголовным кодексами, а также Ко­дек­сом об административных правонарушениях. Помимо этого, данная сфера ре­гулируется законами РК, а также постановлениями Правительства и приказами про­фильных министерств.

Согласно п. 1 ст. 3 Водного кодекса, целями водного законодательства Рес­пуб­лики Казахстан являются достижение и поддержание экологически безопас­ного и экономически оптимального уровня водопользования и охраны водного фонда, водоснабжения и водоотведения для сохранения и улучшения жизненных условий населения и окружающей среды[16].

Для достижения поставленной цели обозначен круг конкретных задач, указан­ных в Водном кодексе РК[17].

Вместе с тем, для достижения долгосрочной Стратегии «Казахстан-2050»: но­вый политический курс состоявшегося государства» принят среднесрочный Стра­те­гический план развития Республики Казахстан до 2025 года и Концепция по переходу Республики Казахстан к «зеленой экономике» (далее — Концепция), ут­вер­жденная Указом Президента Республики Казахстан от 30 мая 2013 года № 577.

По своей сути положения, указанные в Концепции, формируют водную поли­ти­ку страны, т.к. в ней закреплены основные направления развития водной полити­ки страны как составной части комплекса необходимых мероприятий, принятых для дальнейшего вхождения Казахстана в 30-ку наиболее развитых стран мира.

«Концепция является документом идеологического характера, разраба­ты­ва­ется в сферах общественной жизни (социальная, политическая, духовная) на дол­госрочный период и отражает видение развития соответствующей сферы, а также обоснование соответствующей государственной политики, включает основные прин­ципы и общие подходы этой политики»[18].

В Концепции определен круг целей, в соответствие с которыми планируется к 2020 году обеспечить население стабильным водоснабжением, к 2040 году — сель­ское хозяйство и к 2050 году решить все проблемы с водными ресурсами. Четвер­той приоритетной задачей по переходу к «зеленой экономике» является «повыше­ние национальной безопасности, в том числе водной безопасности»[19].

Стратегический план развития до 2025 года пришел на смену аналогичному пла­ну, действовавшему до 2018 года, который «выполнил свою задачу, стабилизи­ровав ситуацию, сложившуюся в экономике страны после мирового финансового кризиса 2007-2009 годов»[20].

«Стратегический план до 2025 года запускает процессы Третьей модерни­за­ции страны, объявленные Главой государства в начале 2017 года, и ставит задачи по ускоренному качественному экономическому росту и повышению уровня жиз­ни в стране»[21]

В указанном плане в качестве одной из стоящих задач являлось повышение эф­фективности использования и охрана водных ресурсов. Для достижения пос­тав­ленной задачи «будут разработаны и внедрены системные меры по водосбере­жению в сельском хозяйстве, промышленности и коммунальном секторе»[22].

Необходимо отметить, что государством в каждом из определяющих поли­тику государства документах непременно подчеркивается особая роль проблемы водных ресурсов. Помимо Стратегического плана развития до 2025 года данный вопрос нашел свое отражение в Указе Президента Республики Казахстан от 28 ян­варя 1998 года №3834 «О мерах по реализации Стратегии развития Казахстана до 2030 года», Указе Президента Республики Казахстан от 1 февраля 2010 года № 922 «О Стратегическом плане развития Республики Казахстан до 2020 года» и Указе Президента Республики Казахстан от 18 декабря 2012 года № 449 «О мерах по реа­лизации Послания Главы государства народу Казахстана от 14 декабря 2012 года «Стратегия “Казахстан-2050”: новый политический курс состоявшегося государ­ст­ва».

Вышеуказанные документы относятся к Системе государственного плани­рования[23].

Кроме того, необходимо особо отметить роль государственной программы призванной достичь цели государственной политики в сфере водной безопасности, т.к. она является эффективно действующим целевым документом, способным дос­тичь целей социального и экономического характера в среднесрочной и долго­сроч­ной перспективе.

По мнению ряда зарубежных ученых, можно выделить следующие характер­ные черты:

• направленность на решение комплексных задач, стоящих не только перед стра­ной, но и социально-экономической системой;
• более длительный горизонт планирования;
• системный подход к формированию мероприятий для достижения целей, которые согласованы по ресурсам и срокам реализации;
• открытость, гласность финансирования и хода реализации;
• возможность корректировки программных мероприятий, что обеспечивает гибкость проводимой политики с учетом изменяющихся реалий;
• возможность в рамках программ объединять и комбинировать усилия орга­нов власти различных уровней и частного сектора экономики[24].

Действующим программным документом в сфере водных ресурсов является госу­дарственная программа развития агропромышленного сектора РК на 2017-2021 годы, утвержденная постановлением Правительства от 12 июля 2018 года № 423.

Основная мысль данной программы заключается в «повышение производи­тель­ности труда в агропромышленном комплексе и увеличение экспорта перера­ботанной сельскохозяйственной продукции»[25].

В тоже время хотелось бы отметить, что ранее действовала отдельная го­сударственная программа по управлению водными ресурсами на период 2014-2020 годы[26].

Не достигнув всех намеченных показателей предыдущей программы, что подт­верж­дается заключением Министерства национальной экономики РК (далее — МНЭ РК), государством принимается новая программа, которая поглотила пре­дыдущую программу и была представлена в качестве одного из разделов про­грам­мы. Основной упор сделан на вопросы, связанные с сельским хозяйством, при этом проблемы водных ресурсов отошли на второй план.

Согласно данному заключению, Министерство сельского хозяйство РК как уполномоченный на тот момент орган не в полном объеме представлял отчеты о результатах исполнения государственной программы. В связи с этим, у МНЭ РК возникли проблемы с проведением качественной оценки реализации государ­ст­вен­ной программы.

«В целом, на реализацию запланированных 48 мероприятий на 2014-2016 годы предусматривались средства в размере 68,9 млрд. тенге.

Всего за три года не освоены средства в размере 588 млн. тенге.

На результативность достижения планируемых показателей оказывает не пол­ное выделение финансовых средств.

Вместе с тем, в связи с утверждением новой государственной программы раз­ви­тия агропромышленного комплекса Республики Казахстан на 2017-2021 годы 14 февраля 2017 года № 420, разработанной по поручению Главы Государства, даль­ней­шая работа будет проводиться в рамках новой Государственной программы.

В целом, необходимо отметить формальный подход уполномоченным ор­га­ном и местными исполнительными органами по проведению мониторинга и под­го­товке отчета о реализации государственной программы за 2014 – 2016 годы»[27].

Не в полной мере проведя работу над ошибками, т.е. не оценив эффективность программы, не проанализировав проблемы, возникающие при их реализации, при­нята новая государственная программа.

Аналогичный отчет был предоставлен МНЭ РК по реализации вышеуказанной программы за 2017 и 2018 годы.

«В рамках 58 мероприятий предусмотрена реконструкция некоторых аварий­ных водохозяйственных систем, находящихся в республиканской собственности (мероприятие делится на проекты).

Освоение, в целом, по всем 58 мероприятиям составило 100 %.

При этом, в разрезе каждого проекта наблюдается не освоение, а также 6 из 8 гидротехнических сооружений не введены в эксплуатацию.

При этом, в отчете, официально представленному Министерством сельского хозяйства РК данная информация в разрезе каждого проекта не указана, что иска­жает восприятие по исполнению всех 58 мероприятий в целом.

Так, информацию по исполнению 58 мероприятий считаем недоработанной и недостоверной.

На основании вышеизложенного, отмечаем отсутствие должного контроля, ка­чественного планирования и соответствующей работы со стороны Комитета по водным ресурсам МСХ РК, а также неэффективное освоение средств со стороны Казводхоз»[28].

Указом Президента Республики Казахстан от 19 апреля 2019 года № 29 данная программа утратила свою силу.

К основным проблемам реализации государственных программ относятся низ­кое качество подготовки проектов программ, отсутствие интеграции бюджет­ных процессов и государственных программ, а также низкая эффективность и фор­мальность оценки реализации программ.

Кроме того, нестабильность законодательства в регулировании данной отрас­ли не способствует нормальной реализации программных документов.

В дальнейшем, это порождает бюрократическую волокиту, которая выра­жа­ется в отсутствии мобильности у государственных органов, ответственных за реализацию программ.

Далее, хотелось особенно отметить вопрос освоения бюджетных средств, которое сегодня приобрело краеугольное значение.

Государством в условиях жесткой бюджетной политики ставятся задачи по эффективному планированию и контролю расходования выделяемых средств.

Вместе с тем, понимая важность бюджетных программ, как инструмента реа­лизации государственных программ законодателем в Бюджетном кодексе РК уста­новлена персональная ответственность первого руководителя за не освоение бюд­жетных средств.

В таких случаях устанавливается дисциплинарная ответственность первого руководителя либо лица его замещающего.

Поэтому руководители уполномоченных органов, понимая ответственность за не освоение бюджетных средств, для достижения 100 %-го показателя, порой рас­хо­дуют эти средства по нецелевому назначению или же идут на корректировки проектно-сметной документации проектов строительства, как правило, в сторону уменьшения стоимости проекта.

Отмечая важность государственных программ необходимо обратить вни­мание на ту нагрузку, которую несет в себе это понятие.

К примеру, в соседней России «государственной программой является доку­мент стратегического планирования, содержащий комплекс планируемых меро­при­ятий, взаимоувязанных по задачам, срокам осуществления, исполнителям и ресурсам, и инструментов государственной политики, обеспечивающих в рамках реализации ключевых государственных функций достижение приоритетов и целей государственной политики в сфере социально-экономического развития и обеспе­чения национальной безопасности Российской Федерации»[29].

В отечественных правовых актах точное определение данному понятию не дается.

Согласно п. 2 Указа Президента Республики Казахстан от 2 июня 2003 года № 1099 «О правилах разработки и реализации государственных программ в Рес­пуб­лике Казахстан» (утратил силу Указом Президента Республики Казахстан от 4 марта 2010 года № 931 — Прим. авт.) государственные программы определяют ком­плекс взаимосвязанных мер, направленных на решение наиболее крупных и важ­ных экономических, социальных и других задач, основываются на четком оп­ре­де­лении цели и содержат систему согласованных по срокам, ресурсам и испол­ни­телям мероприятий с указанием ожидаемых результатов, обеспечивающих дос­тижение поставленной цели, с учетом долгосрочных приоритетов, определенных в Стратегии развития Республики Казахстан на период до 2030 года, стратеги­чес­ких и индикативных планах социально-экономического развития Республики Ка­захстан[30].

В настоящее время данные правила утратили силу, но вместе с тем, Постанов­ле­нием Правительства РК от 29 ноября 2017 года № 790, утверждена Система госу­дарственного планирования в Республике Казахстан, в которой отражены основ­ные положения развития страны на долгосрочный период.

Данный документ содержит в себе порядок разработки, реализации, монито­ринга, оценки и контроля эффективности реализации программ.

Согласно данному документу, государственные программы разрабатываются на срок не менее 5 лет, однако, как мы видим из вышеизложенного программные документы, не достигая указанного срока, утрачивали свою силу.

Также в этом документе предусмотрена ответственность за эффективность реа­лизации программы, однако, при этом, не детализирован вид ответственности и какое лицо должно к ней привлекаться.

В прежней государственной программе управления водными ресурсами Ка­зах­стан вообще не предусматривалась (Прим. авт.) ответственность за эффек­тив­ность реализации программы, ав государственной программе развития агропро­мыш­ленного комплекса РК на 2017-2021 годы предусмотрены лишь ответствен­ные профильные Министерства.

Информация о привлечении к ответственности тех или иных руководителей за недостижение целевых показателей государственной программы отсутствует.

В связи с этим, возникает необходимость детализации в программе данные ру­ко­водителей Министерств и ведомств, ответственных за эффективную реализа­цию программы.

Возможная проблема столь частых смен государственных программ про­дик­тована отсутствием действенного института ответственности, которая позволяла бы стимулировать ответственных руководителей в успешной реализации про­грамм.

Кроме того, как нам кажется, формальность реализации государственных про­грамм обусловлена нежеланием отдельных профильных министерств, комитетов либо ответственных должностных лиц достижения поставленных задач иначе дру­гое объяснение столь некачественной реализации программ не находится.

Программные документы носят стратегический характер, исполнение кото­рых в той или иной степени затрагивают права человека, гражданина и общество в целом.

Неразбериха и ведомственная бюрократия являются тормозом реализации этих документов.

Немаловажную роль в реализации программ играет также система оценок и контроля.

Например, в США оценка производится на основании Законе «Об эф­фек­тивности и результативности правительства» 1992 года (далее — Закон).

Для определения качественных и количественных показателей используются следующие инструменты: оценка эффективности с помощью использования про­грам­мы PART; размещение результатов оценки на общедоступном веб-сайте expectmore.gov; анализ качества взаимодействия уполномоченных органов при реа­ли­зации программ.

В Законе указывается требование о необходимости объяснения причин в слу­чае расхождения между запланированными и реально достигнутыми показате­ля­ми.

Вместе с тем, органы исполнительной власти могут дать свои объяснения при­чинам не достижения тех или иных показателей.

По итогам оценки возможно прекращение действия программы, дачи реко­мен­дации по корректировки и вплоть до отстранения первого руководителя, ответ­ственного за реализацию программы.

Кроме того, нами проведен анализ действующей государственной программы (утверждена постановлением Правительства) и предыдущей (утверждена Указом Президента) (См. Таблицу 1).

Таблица 1

Сравнительная таблица государственных программ

№№	Различия	Постановление Правительства Республики Казахстан от 12 июля 2018 года № 423 «Об утверждении Государственной программы развития агропромышленного комплекса Республики Казахстан на 2017-2021 годы»	Указ Президента Республики Казахстан от 14 февраля 2017 года № 420 «Об утверждении Государственной программы развития агропромышленного комплекса Республики Казахстан на 2017-2021 годы» и внесении изменения и дополнения в Указ Президента Республики Казахстан от 19 марта 2010 года № 957 «Об утверждении Перечня государственных программ»
1	Цель	Увеличение в течение 5 лет производительности труда в АПК и экспорта переработанной сельскохозяйственной продукции как минимум в 2,5 раза по сравнению с 2017 годом. Повышение конкурентоспособности отрасли АПК путем увеличения производительности труда с 1,2 млн. тенге на 1 занятого в сельском хозяйстве в 2015 году до 3,7 млн. тенге к 2021 году, а также экспорта переработанной продукции с 945,1 млн. долл. США в 2015 году до 2 400 млн. долл. США в 2021 году.	Обеспечение производства востребованной на рынках конкурентоспособной продукции агропромышленного комплекса
2	Задача	Объем воды в системах повторного и оборотного водоснабжения в промышленности: повторное (в 2017 году – 0,7 км3, в 2018 году – 0,71 км3, в 2019 году – 0,73 км3, в 2020 году – 0,75 км3, в 2021 году – 0,7 км3); оборотное (в 2017 году – 7,33 км3, в 2018 году – 7,38 км3, в 2019 году – 7,46 км3, в 2020 году – 7,54 км3, в 2021 году – 7,62 км3)	Увеличение дополнительных поверхностных водных ресурсов на 1,9 км3 к уровню 2015 года; Объем воды в системах повторного и оборотного водоснабжения в промышленности: повторное с 0,69 км3 в 2015 году до 0,77 кмЗ; оборотное с 7,3 км3 в 2015 году до 7,62 км3
3	Бюджет	Общие расходы, на реализацию госпрограммы в 2017-2021 годах, составят всего 2 774,6 млрд. тенге	Общие расходы, предусмотренные на реализацию программы в 2017-2021 годах, составят всего 2 374,2 млрд. тенге
4	Раздел «Эффективное использование водных ресурсов»	Отсутствует данный пункт	Достижение общей емкости водохранилищ к 2021 году 99,8 км3
5	Показатели по эффективному использованию водных ресурсов к 2021 году	Отсутствует	Количество построенных новых водохранилищ (22 единиц)
		Количество реконструированных аварийных водохранилищ и гидротехнических сооружений (5 ед.)	Количество реконструированных аварийных водохранилищ и гидротехнических сооружений (6 ед.)
		Протяженность восстановленных каналов (6855 км)	Протяженность восстановленных каналов (6850 км)
		Протяженность восстановленной коллекторно-дренажной сети (250 км)	Протяженность восстановленной коллекторно-дренажной сети (4030 км)
		Количество восстановленных скважин вертикального дренажа (к 2021 году показатели отсутствуют, однако, в 2020 году планируется 282 ед.)	Количество восстановленных скважин вертикального дренажа (217 ед.)
		Отсутствует	Количество восстановленных гидротехнических сооружений лиманного орошения (598 ед.)

Как видно из указанной таблицы цели в обеих программах формировались исходя из интересов сельскохозяйственного комплекса.

Связано это опять-таки из-за преимущественного значения развития агро­про­мышленного комплекса перед вопросами водных ресурсов.

Далее, в прошлой программе в качестве одной из задач ставилось увеличение дополнительных поверхностных водных ресурсов на 1,9 км³ к уровню 2015 года, од­нако в действующей программе данная задача отсутствует. Данное обстоя­тель­ство в свою очередь корреспондируется с фактом отсутствия в новой программе пунктов касательно постройки новых водохранилищ и достижение общей емкости водохранилищ к 2021 году 99,8 км³.

Также отсутствует показатель по количеству восстановленных гидротех­ни­чес­ких сооружений лиманного орошения, т.е. глубокое одноразовое весеннее ув­лаж­нение почвы водами местного стока, распределяемыми по орошаемой площа­ди (лиману) системой дамб, перемычек и других гидротехнических сооружений (Прим. авт.).

Увеличение же бюджета действующей программы связано, по мнению автора, исключением вышеуказанных пунктов, которые выступали в качестве оценочных показателей в старой программе.

Вышеизложенное подтверждает тот факт, что вопросы обеспечения водной без­опасности в действующем программном документе отодвинуты на второй план.

Таким образом, непринятие скорейших мер по устранению ошибок, допу­щен­ных при реализации предыдущих программ, в очередной раз отложит разрешение водных проблем на более поздний период, что в свою очередь чревато послед­ствиями для водной безопасности страны.

 

1.3. Понятие, специфика и принципы обеспечения водной безопасности

Согласно приведенному в пп. 3 ст. 1 Закона РК «О национальной безопас­ности Республики Казахстан» определению, под национальной безопасностью Рес­публики Казахстан подразумевается состояние защищенности национальных интересов Республики Казахстан от реальных и потенциальных угроз, обеспе­чи­вающее динамическое развитие человека и гражданина, общества и государства[31].

Понятие «национальная безопасность» в толковом словаре Ожегова означает «состояние, при котором не угрожает опасность, есть защита от опасности»[32].

Водная безопасность является одним из элементов экологической безопаснос­ти страны и имеет столь же важное значение, как политическая, экономическая и военная безопасность.

По мнению ученых Д. Грей и К. В. Садофф, «водная безопасность опре­де­ляется как наличие воды в приемлемом объеме и качестве для обеспечения здо­ровья, заработков, сохранения экосистем и производства, наряду с допустимым уров­нем связанных с водой рисков для людей, окружающей среды и экономики»[33].

Вместе с этим, на заседании комитета Организации Объединенных Наций (2013 г.) водная безопасность определена как «способность населения иметь ус­тойчивый доступ к адекватному количеству приемлемого качества воды для под­дер­жания средств к существованию, благосостояния человека и социально-эконо­ми­ческого развития; для защиты от связанных с водой загрязнений и бедствий; и для сохранения экосистем в климате мира и политической стабильности»[34].

По мнению видного казахстанского ученого-эколога С. Д. Бекишевой, «вод­ное законодательство должно быть направлено и на обеспечение охраны экологи­чес­ких прав в области использования и охраны вод. Должны охраняться не только водные объекты, но и права субъектов на них, например, право водопользо­ва­ния»[35].

Итак, что же подразумевает собой понятие «водная безопасность»? Это угро­за, как природное явление, которая несёт в себе вода для человека, общества и государства или же техногенное воздействие (возможно и историческое) человека на состояние самих вод?

Как нам представляется, эти понятия тесно взаимосвязаны между собой, так как разрушительное воздействие воды, может причинить значительный вред для окружающей среды и человечества в целом. Негативное влияние же человека на саму воду приводит к загрязнению водного фонда, обмелению рек, изменению их русел и т.д., которые опять-таки несут опасность для жизни и здоровья людей и состояние окружающей среды.

Угрозу национальной безопасности таит в себе не только их разрушительная сила (на примере событий в Кызылагаше (Алматинская область), Атбасаре (Ак­молинская область), Кокпекты (Карагандинская облась), но и недостаточная за­конодательная, организационно-правововая урегулированность.

Рассматриваемый вопрос в условиях Казахстана актуален в силу его географи­чес­кого положения (наличие больших площадей, занятых пустынями и полупус­ты­нями), изменения климата, изношенности гидротехнических сооружений, боль­шо­го количество трансграничных рек (что делает невозможным независимость при принятии решений) и т.п.

Для урегулирования данного вопроса на уровне руководства страны приняты меры законодательного характера, а именно принят Экологический и Водный кодексы, Концепция по переходу РК к «зеленой экономике», Стратегический план развития РК до 2025 года и т.д.

По мнению экспертов технического комитета Глобального водного партнер­ства, «водная безопасность имеет несколько компонентов, включая поставку дос­та­точного количества и хорошего качества воды для водопользователей и окру­жаю­щей среды; снижение рисков наводнений, засухи и загрязнений; и предупреж­дение конфликтов, связанных с совместными водными ресурсами.

Таким образом, водная безопасность имеет экономические, социальные и экологические аспекты.

Экономический аспект:

• повышение продуктивности воды и ее сбережение во всех секторах, ис­поль­зующих воду;
• совместное использование экономических, социальных и экологических вы­год в управлении трансграничных рек, озер и водоносных горизонтов.

Социальный аспект:

• обеспечение равноправного доступа к водным услугам и ресурсам для всех через тщательно проработанные политики и нормативно-правовые базы на всех уровнях;
• формирование устойчивости сообществ перед лицом экстремальных явле­ний посредством проведения «мягких» и «твердых» мер.

Экологический аспект:

• управление водными ресурсами на устойчивой основе в рамках «зеленой» экономики;
• восстановление экосистемных услуг в бассейнах рек для улучшения здоро­вья рек»[36].

Предлагаем, определить «водную безопасность как устойчивое и защищенное состояние водных ресурсов, позволяющее удовлетворить нужды населения в пол­ном объеме при минимальных рисках для их жизни и здоровья».

Любые отношения регулируются на основе общеустановленных правил по­ве­дения, в т.ч. нормативно-правового регулирования и в тоже время опираются на общественно-базовые устои, к которым можно отнести принципы.

Принципы водной безопасности — это основополагающие начала, базовые значения на которых формируется водная безопасность страны.

К ним можно отнести следующие принципы:

• законодательное регулирование, т.е. нормативно-правовое, организацион­ное, материальное, финансовое, кадровое и методическое обеспечение водной без­опас­ности;
• скоординированность действий уполномоченных государственных органов и частных организаций;
• ответственное отношение собственников водных сооружений и неотвра­тимости наказания за халатное отношение;
• бережное отношение человека к водным ресурсам;
• прогнозирование, т.е. постепенный переход от принципов управления, на­прав­ленных на ликвидацию последствий, к прогнозированию, предупреждению и предотвращению возникновения экологически опасных ситуаций;
• системность, т.е. обеспечение полной, достоверной и объективной инфор­ма­ции о состоянии водных ресурсов;
• научность, т.е. использование современных достижений науки и техники для выработки эффективных мер борьбы с проблемами водной безопасности;
• последовательность и срочность, т.е. последовательное продолжение прово­ди­мой ранее работы, а также установление краткосрочных, среднесрочных и дол­госрочных задач обеспечения водной безопасности.

1. Аденова Д. К. Экосистемный подход к оценкам и использованию ресурсов подземных вод Казахстана в условиях климатически и антропогенно обусловленных изменений окружающей среды. — Алматы: КазНИТУ им. Сатпаева, 2019.
2. Заседание комитета по международным отношениям, обороне и безопасности с представителями госорганов по вопросам гражданской защиты, обеспечения водной безопасности и подготовки к весенним паводкам. — Нур-Султан, 2019.
3. Фукс С. Л. Очерки истории государства и права казахов в XVIII и первой половине XIX в. / Под общ.ред. С. Ф. Ударцева. — Астана, 2008. — 816 с.
4. Сусликова А. В. Развитие законодательства о праве собственности на водные объекты // http://izron.ru/articles/teoreticheskie-i-prakticheskie-aspekty-razvitiya-yuridicheskoy-nauki-sbornik-nauchnykh-trudov-po-ito/sektsiya-3-grazhdanskoe-pravo-predprinimatelskoe-pravo-semeynoe-pravo-mezhdunarodnoe-chastnoe-pravo/razvitie-zakonodatelstva-o-prave-sobstvennosti-na-vodnye-obekty
5. Турдубеккызы Э. Водные отношения в Кыргызстане до Советского периода // http://ksla.kg/upload/file/vestnik/vestnik_2014_2/293-296.pdf
6. Свод Законов Российской Империи. В пяти книгах. Книга первая. Тома 1-3. Том 2. — СПб., 1912. С. 427-446 // http://www.hrono.ru/dokum/turkestan1892.html
7. Турдубеккызы Э. Водные отношения в Кыргызстане до Советского периода // http://ksla.kg/upload/file/vestnik/vestnik_2014_2/293-296.pdf
8. Там же.
9. Байсалов С. Б. Водное право Казахской ССР. — Алма-Ата, 1966. С. 153.
10. Сусликова А. В. Развитие законодательства о праве собственности на водные объекты // http://izron.ru/articles/teoreticheskie-i-prakticheskie-aspekty-razvitiya-yuridicheskoy-nauki-sbornik-nauchnykh-trudov-po-ito/sektsiya-3-grazhdanskoe-pravo-predprinimatelskoe-pravo-semeynoe-pravo-mezhdunarodnoe-chastnoe-pravo/razvitie-zakonodatelstva-o-prave-sobstvennosti-na-vodnye-obekty/
11. Байсалов С. Б. О кодификации водного законодательства республик Средней Азии и Казахской ССР // Советское государство и право. — Алма-Ата, 1961. — № 1. — С. 131-136.
12. Байсалов С. Б. Водное право Казахской ССР. — Алма-Ата, 1966. С. 165.
13. п. 1 Временных правил водопользования и охраны ирригационных систем и сооружений в них в пределах Казахской АССР, утвержденных постановлением ВЦИК, СНК РСФСР от 01.07.1929./https://lawru.info/dok/1929/07/01/n1200091.htm
14. Байсалов С. Б. Водное право Казахской ССР. — Алма-Ата, 1966. С. 203.
15. Хасенова М. Н. Этапы становления и развития водного законодательства Республики Казахстан // Проблемы и перспективы развития науки в начале третьего тысячелетия в странах СНГ: Мат-лы I Международ. науч.-практ. интернет-конф. –— Переяслав-Хмельницкий, 2012. — С. 222-223.
16. Водный кодекс 9 июля 2003 года № 481 // http://adilet.zan.kz/rus/docs/K030000481
17. Там же.
18. Постановление Правительства Республики Казахстан от 29 ноября 2017 года № 790 «Об утверждении Системы государственного планирования в Республике Казахстан» // http://adilet.zan.kz/rus/docs/P1700000790#z10
19. Концепция по переходу Республики Казахстан к «зеленой экономике» от 30.05.2013 года №577 // https://greenkaz.org/images/for_news/pdf/npa/koncepciya-po-perehodu.pdf
20. Указ Президента Республики Казахстан от 15 февраля 2018 года № 636 «Об утверждении Стратегического плана развития Республики Казахстан до 2025 года и признании утратившими силу некоторых указов Президента Республики Казахстан» // http://adilet.zan.kz/rus/docs/U1800000636
21. Там же.
22. Там же.
23. Постановление Правительства Республики Казахстан от 29 ноября 2017 года № 790 «Об утверждении Системы государственного планирования в Республике Казахстан» // http://adilet.zan.kz/rus/docs/P1700000790#z10
24. Варламов В. С., Гревиш А. И. Федеральные целевые программы развития регионов России в смягчении межрегиональной асимметрии // http://ieie.nsc.ru; Лобанов В. Реформирование государственного аппарата: мировая практика и российские проблемы // http://www.ptpu.ru/issues/199/5– /99.htm.
25. Постановление Правительства от 12.07.2018 года № 423 «Об утверждении Государ­ственной программы развития агропромышленного комплекса Республики Казах­стан на 2017-2021 годы» // http://adilet.zan.kz/rus/docs/P1800000423
26. Указ Президента Республики Казахстан от 4 апреля 2014 года № 786. Утратил силу указом Президента Республики Казахстан от 14 февраля 2017 года № 420 «О Государственной программе управления водными ресурсами Казахстана и внесении дополнения в Указ Президента Республики Казахстан от 19 марта 2010 года № 957 «Об утверждении Перечня государственных программ» // http://adilet.zan.kz/rus/docs/U1400000786
27. Заключение Министерства национальной экономики РК по оценке реализации Го­су­дарственной программы управления водными ресурсами Казахстана // https://economy.gov.kz/ru
28. Заключение Министерства национальной экономики РК по мониторингу хода реа­ли­зации Государственной программы развития агропромышленного комплекса Респуб­лики Казахстана 2017-2021 годы по итогам 2018 года // https://economy.gov.kz/ru
29. Постановление Правительства РФ от 2 августа 2010 г. № 588 «Об утверждении Порядка разработки, реализации и оценки эффективности государственных программ Российской Федерации» // https://base.garant.ru/198991/
30. Указ Президента Республики Казахстан от 2 июня 2003 года № 1099. Утратил силу Указом Президента Республики Казахстан от 4 марта 2010 года № 931 «О правилах разработки и реализации государственных программ в Республике Казахстан» // https://tengrinews.kz/zakon/prezident_respubliki_kazahstan/konstitutsionnyiy_stroy_i_osnovyigosudarstvennogo_upravleniya/id-U030001099
31. Закон РК «О национальной безопасности Республики Казахстан» от 6 января 2012 года № 527 // http://adilet.zan.kz/rus/docs/Z1200000527
32. Толковый словарь Ожегова // http://slovarozhegova.ru/word.php?wordid=1346
33. Water security for growth and development. Water Policy // Official Journal of the World Water Council. — 2007. — Volume 9, Number 6. — Р. 545-546.
34. Водная безопасность и глобальная повестка дня, ООН, 2013 // http://www.cawater-info.net/bk/14-4-1.htm
35. Бекишева С. Д. Совершенствование водного законодательства в условиях перехода Республики Казахстан к «зеленой экономике» // ҚазҰУ Хабаршы. Заң сериясы. — 2015. — № 3. — С. 236-243.
36. Водная безопасность — Global Water Partnership // https://www.gwp.org/contentassets/1180bf6f64e04732ac00717c1c643581/tec-20-ru-web.pdf