Мир закона

Бачурин С. Н. — профессор кафедры «Право» Казахско-Русского Между­на­родного университета (г. Актобе), кандидат юридических наук, ассоциированный профессор (доцент)

Зубкова А. В. — студентка 4 курса Казахско-Русского Международного уни­верситета (г. Актобе)

С. Н. Бачурин — (Ақтөбе қ.) Қазақ-Орыс Халықаралық университетінің «Құ­қық» кафедрасының профессоры, заң ғылымдарының кандидаты, қауымдас­ты­рылған профессор (доцент)

А. В. Зубкова — (Ақтөбе қ.) Қазақ-Орыс Халықаралық университетінің 4-курс студенті

Bachurin S. N. — professor of the Department of «Law» of the Kazakh-Russian International University (Aktobe), Candidate of Law, Associate Professor

Zubkovа A. V. — 4th year student of the Kazakh-Russian International University (Aktobe)

УДК 343.13

РАЦИОНАЛЬНОСТЬ ПРИМЕНЕНИЯ ДЕФИНИЦИИ «БЛИЗКИЕ ЛИЦА» В УГОЛОВНОМ, УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

ҚАЗАҚСТАН РЕСПУБЛИКАСЫНЫҢ ҚЫЛМЫСТЫҚ, ҚЫЛМЫСТЫҚ ІС ЖҮРГІЗУ ЗАҢНАМАСЫНДА «ЖАҚЫН АДАМДАР» ДЕФИНИЦИЯСЫН ҚОЛДАНУДЫҢ ҰТЫМДЫЛЫҒЫ

RATIONALITY OF APPLICATION OF THE DEFINITION OF «CLOSE PERSONS» IN THE CRIMINAL, CRIMINAL PROCEDURE LEGISLATION OF THE REPUBLIC OF KAZAKHSTAN

АННОТАЦИЯ

В настоящей статье рассматриваются вопросы рациональности использования дефиниции «близкие лица» в современном уголовном, уголовно-процессуальном законодательстве Республики Казахстан. Обоснована мысль о ее законодательной регламентации в национальном законодательстве. В статье присутствуют данные соц­опроса, указывающие на достоверность отдельных выводов, их репрезентатив­ность. Наличие в целом существующей проблемы юридической терминологии кон­статируется Президентом Республики Казахстан Касым-Жомартом Токаевым, на разрешение которой ориентированы государственные органы.

ТҮЙІН

Берілген мақалада Қазақстан Республикасының қазіргі заманғы қылмыстық, қыл­мыстық іс жүргізу заңнамасында «жақын адамдар» деген дефиницияны пайда­ланудың ұтымдылығы мәселелері қаралады. Оның ұлттық заңнамадағы заңнамалық реттелуі туралы ой негізделген. Мақалада жеке тұжырымдардың дұрыстығын, олардың өкілдігін көрсететін әлеуметтік сауалнама деректері бар. Тұтастай алғанда, Қазақстан Республикасының Президенті Қасым-Жомарт Тоқаев қолданыстағы заң терминологиясында қарастыратын проблемалардың бар екенін мәлімдей отырып, мемлекеттік ор¬гандарды осы мәселелерді шешуге бағыттайды.

ANNOTATION

This article examines the issues of the rational use of the definition of «close persons» in the modern criminal, criminal procedure legislation of the Republic of Kazakhstan. The idea of its legislative regulation in the national legislation is substantiated. The article contains the data of the opinion poll, indicating the reliability of individual conclusions, their representativeness. The existence of a general problem of the existing legal terminology is stated by the President of the Republic of Kazakhstan Kassym-Jomart Tokayev, the resolution of which is focused on state bodies. Ключевые слова: близкие лица, дефиниция, рациональность, содержание, оп­ти­мизация, унификация, терминология, «уголовное правонарушение», «админист­ративное правонарушение», право.

Түйінді сөздер: жақын адамдар, логикалық анықтама, ұтымдылық, маз­мұны, оңтайландыру, біріздендіру, терминология, «қылмыстық құқық бұзушы­лық», «әкімшілік құқық бұзушылық», құқық.

Keywords: close persons, definition, rationality, content, optimization, unification, terminology, «criminal offense», «administrative offense», law.

В современных реалиях одним из факторов и катализаторов правового раз­ви­тия государства непременно является совершенствование и унификация правовой терминологии. Историческое формирование терминов в праве — сложный про­цесс, характерность которого заключается в его долговременности.

В Послании Главы государства Касым-Жомарта Токаева народу Казахстана от 1 сентября 2020 года «Казахстан в новой реальности: время действий» указана проблема унификации терминологии в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве Республики Казахстан.

«Важно обеспечить стабильность уголовного и уголовно-процессуального за­ко­но­дательства. Его частые корректировки, изменения отрицательно влияют на пра­воприменения и не позволяют наработать единообразную следственную и судеб­ную практику. Решения, касающиеся применения законодательства, зачас­тую принимаются без надлежащего анализа и прогнозирования, исходя из удобст­ва правоприменителей. Поэтому предстоит выработать новые понятия «адми­нист­ративного» и «уголовного» правонарушений. Обществу и юридической общест­вен­ности станет понятной логика установления наказания за право­нару­шения»[1].

Также и в Концепции правовой политики, утвержденной Указом Президента Рес­публики Казахстан от 20 сентября 2002 года № 949, четко была поставлена важная цель — формирование в целях унификации законодательства единого пе­речня используемых в нем терминов на государственном и русском языках, ко­торую еще предстоит выполнить в полном объеме, в связи с принятием обнов­ленного УПК Республики Казахстан.

Юридический термин, как элемент правовой системы, является важной сос­тав­ной частью понятийного аппарата любого нормативно-правового акта, а без подобного «каркаса» невозможно применение какого-либо закона в практическом смысле. Следовательно, терминологическая системность в законодательстве яв­ляется наиболее значимым критерием существования термина в целом. Поэтому правовой понятийный аппарат должен представлять собой не простой набор тер­минов, а совокупность согласованных и взаимоподчиненных понятий, каждое из ко­торых имеет свое место и значение. Системность терминов включает в себя дру­гое важное понятие — иерархичность. Она предполагает такую форму струк­турной организации многоуровневой системы понятий, которая упорядочивает взаимодействие между уровнями в порядке от высшего к низшему.

В отсутствие устойчивости и согласованности в структуре юридической тер­минологии законодатель пытается исправить недостатки терминологии пос­редст­вом латания дыр. Взамен приведения к единообразию понятийного аппарата всех отраслей права выхватываются единичные дефиниции, которые лишь фик­сируют­ся в том или ином нормативном акте. Подобная ситуация оказывает негативное влияние на всю систему права в целом. Унификация терминологии и единство базовой терминологической лексики в отраслевых и межотраслевых нормативных актах становятся труднореализуемой задачей[2].

Вышеизложенное подводит к еще одной «опоре» понятийного аппарата, наря­ду с системностью и иерархичностью также стоит выделить — рациональность. «Рациональность (от лат. Rati  — разум) — термин, в самом широком смысле озна­чаю­щий разумность, осмысленность, противоположность иррациональности. В более специальном смысле — характеристика знания с точки зрения его соот­ветствия некоторым принципам мышления»[3].

Следовательно, рациональность терминов в праве означает разумность и ос­мыс­ленность их нахождения в нормативно-правовых актах государства. Согласно Указу Президента РК «О Концепции правовой политики Республики Казахстан» от 24 августа 2009 года определены основные направления для совершенствования норм действующего законодательства. Главой государства отмечена необхо­ди­мость «формирования в целях унификации законодательства единого перечня используемых в нем терминов на государственном и русском языках»[4].

В современном правотворчестве наблюдается тенденция, характеризующаяся появлением нескольких определений для одной и той же дефиниции, что, в конеч­ном счете, приводит к искажению понятийного аппарата и разночтению дефини­ций при применении норм права, содержащих такие «синонимы». Однако, в зако­но­дательстве Республики Казахстан, по мнению авторов, превалирует проблема в недостаточности либо вовсе отсутствии определений для конкретных дефиниций. Некоторые дефиниции пусть и употребляются в нормативно-правовых актах, но не имеют легитимных определений. Также следует дополнить вышеизложенное тем, что существуют трудности при разработке законопроектов на государст­вен­ном языке, ведь отсутствие единой согласованной терминологии по-прежнему сохраняется.

Отсутствие единообразного и согласованного понятийного аппарата, несом­нен­но, напрямую связано с экономическими, социальными и политическими изменениями, произошедшими в нашем обществе. Прежде всего, это выражается в принятии Конституции Республики Казахстан и сопровождающими данное важ­ное событие изменениями основ и принципов развития нашего государства, благо­даря чему появилась необходимость в разработке новых подходов, необходимых в становлении нового законодательства.

В правовой терминологии законодательства Республики Казахстан имеется существенный ряд проблем в становлении и формировании юридической терми­ноло­гии. В нормативных правовых актах есть термины, сохранившиеся и остав­шиеся без легитимного разъяснения еще со времен советского периода, не говоря об отсутствии «переработки» таких понятий в современные формы. Также сущест­вует проблема, при которой некоторые дефиниции употребляются и используются как равнозначные и взаимозаменяемые понятия.

Примером данных недоработок являются термины, широко применяемые в об­ласти института возмещения вреда, такие как «возмещение» и «компенсация», которые по сути своей имеют схожий смысл. Однако последний по значению нес­колько ограничен, поскольку наиболее соотносим с понятием морального вреда, нежели материального (имущественного).

Данный вопрос был подробно изучен и рассмотрен С. Н. Бачуриным в моног­рафии «Компенсация морального вреда реабилитированным гражданам и потер­певшим от преступлений по законодательству Республики Казахстан»: «… при рассмотрении этих понятий обратиться к источнику их происхождения — в дан­ном случае можно воспользоваться словарем юридических терминов, согласно которому возмещение вреда — это компенсация имущественного ущерба, возник­шего в результате причинения вреда, а компенсация (лат. compesatio) значит «воз­мещение». Законодатель РК сохранил традицию и отдал предпочтение широкому употреблению в уголовно-процессуальном законодательстве термина «воз­меще­ние», употребление же термина «компенсация» ограничено, как правило, лишь областью морального вреда»[5].

В настоящей статье сформулируем окончательный взгляд на вопрос о рацио­нальности применения дефиниции «близкие лица» в уголовном, уголовно-процессуальном законодательстве Республики Казахстан путем обзора дейст­вую­щего законодательства в целом, опыта уголовно-процессуального законода­тельст­ва Российской Федерации (далее — РФ) и опираясь на данные социологического опроса, проведенного в рамках научного проекта «Унификация терминологии в современном уголовном процессе Республики Казахстан» на базе Казахско-Русс­ко­го Международного университета (г. Актобе).

В своей предыдущей научной статье автором, опираясь на мнение ученых и собственное субъективное мнение, был сформирован круг лиц, необходимых для включения в определение дефиниции «близкие лица»:

• лица, не являющиеся близкими родственниками, но состоящие в устойчивых личных взаимоотношениях, прочной социально-психологической связи на добро­вольной основе (друзья, наставники и др.);
• лица, имеющие или не имеющие общих детей, но не состоящие в зарегист­ри­рованном браке (сожители);
• лица, подавшие заявление на регистрацию брака, но еще не вступившие в законный брак, являющиеся друг другу женихом или невестой;
• лица, состоящие в законном браке и являющиеся друг другу мужем и женой;
• лица, расторгнувшие брак, но имеющие или не имеющие общих детей и состоящие в доброжелательных взаимоотношениях[6].

Однако, например, статья 5 УПК РФ содержит более краткое, обобщенное и лаконичное определение «близких лиц» — как иных, за исключением близких родственников и родственников, лиц, состоящих в свойстве с потерпевшим, свиде­те­лем, а также лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых дороги потер­пев­шему, свидетелю в силу сложившихся личных отношений.

По мнению Е. В. Медведева, соотношение дефиниций «близкие лица» и «близ­кие родственники» наиболее изучен в уголовно-процессуальном праве РФ, тогда как этимологически «близкие родственники» коренным образом соотно­си­мы с гражданско-правовой и семейно-правовой отраслями права. Учитывая осо­бен­ности предмета и метода гражданско-правового регулирования в этой сфере, большее внимание уделяется понятию «родственники», а дефиниция «близкие ли­ца» присутствует и употребляется лишь косвенно. Разительное отличие наб­лю­дается в уголовном и уголовно-процессуальном праве, в данной сфере опре­де­ление «близкие лица» имеет широкий смысл, ведь оно больше по объему и пред­став­лено дифференцированно[7].

Так, в статье 5 УПК РФ содержатся сразу две легальные дефиниции. В пункте 3 дается определение близких лиц — как иных, за исключением близких родствен­ников и родственников, лиц, состоящих в свойстве с потерпевшим, свидетелем, а также лиц, жизнь, здоровье и благополучие которых дороги потерпевшему, сви­детелю в силу сложившихся личных отношений. Пункт 4 содержит понятие «близ­кие родственники». Под ними законодатель предлагает понимать супруга, суп­ругу, родителей, детей, усыновителей, усыновленных, родных братьев и родных сестер, дедушку, бабушку, внуков. Как видно, дефиниции, для описания которых используется преимущественно казуистический способ, не просто различаются между собой. В каждую из них разработчики УПК вкладывают самостоятельное значение[8].

В рамках научной статьи в декабре 2020 года автором был проведен социо­логи­ческий онлайн-опрос среди 95 человек, проживающих в городе Актобе и Актюбинской области, имеющих и не имеющих высшее юридическое образо­ва­ние. Мнение последних необходимо в качестве дополнения ко мнению юристов. Субъективное мнение среднестатистических граждан РК автор считает уместным, поскольку таким образом можно выявить независимое мнение граждан РК, не обладающих профильными знаниями в области юриспруденции.

Данные опроса показали следующие результаты:

Согласно Кодексу Республики Казахстан «О браке (супружестве) и семье», к кругу близких родственников относятся: родители, дети, полнородные и не полнородные братья и сестры. Как видно из рисунка 1, 95 % опрошенных согласились с этим определением и ответили верно, а лишь 5 % ошиблись.

Далее идут вопросы, ориентированные на субъективное мнение опраши­вае­мых лиц.

На вопрос о смысловом значении дефиниции «близкие лица» (рисунок 2):

• большинство опрашиваемых (32 %) выбрало категорию «супруги»;
• 26 % опрошенных выбрали вариант «двоюродные братья и сестры»;
• 21 % выбрали вариант «жених, невеста»;
• 11 % выбрали «свой вариант»;
• 10 % выбрали «дедушка, бабушка».

Ни один из опрашиваемых не отметил более 1 категории.

По субъективному мнению автора, круг близких лиц является достаточно раз­вернутым и должен включать в себя несколько категорий. Если выражаться точнее, то наиболее целесообразной и близкой законодательству РК будет являть­ся формулировка, содержащаяся в УПК РФ, приведенная выше. Выявить конк­рет­но определенные категории близких лиц достаточно затруднительно, поскольку тако­вы­ми могут являться не только лица, имеющие определенную степень кров­ного родства, но лица, состоящие в отношении свойства, имеющие устойчивые личные взаимоотношения, прочную социально-психологическую связь.

Вопрос о необходимости использования дефиниции «близкие лица» в УПК РК и других нормативно-правовых актах (рисунки 3, 4) у многих опрашиваемых вы­звал затруднение. Обращаясь к точным данным опроса:

• 52 % опрошенных выбрали вариант «затрудняюсь ответить»;
• 34 % выбрали «нет»;
• 14 % выбрали «да, но необходимость применения данной дефиниции ограни­чивается лишь УПК РК».

Что же касается вопроса на рисунке 4, абсолютное число опрошенных (100 %), выбрало вариант «затрудняюсь ответить».

Остальная часть аудитории (84 %) посчитала, что использование данного по­ня­тия имеет место быть и его необходимо законодательно разъяснить и закрепить, и только 16 % опрошенных ответило «нет» (рисунок 5).

Также стоит упомянуть об основных характеристиках целевой аудитории со­цио­логического опроса.

В основном, это лица, имеющие следующий уровень образования (рисунок 6):

• 61 % опрошенных имеет высшее юридическое образование;
• 22 % — послевузовское образование (магистратура, докторантура);
• 6 % — средне-специальное юридическое образование;
• 11 % — высшее юридическое образование.

Касаемо занимаемых должностей (рисунки 7, 8):

• 64 % предпочли не указывать свою должность;
• 9 % ответили, что являются молодежными практикантами;
• 9 % занимают должность «стажер»;
• 9 % являются студентами ВУЗа;
• 5 % работают в Актюбинской областной коллегии адвокатов;
• 4 % являются старшими преподавателями ВУЗа.

Касательно опыта работы данные опроса показали следующие результаты:

• 58 % опрошенных имеют опыт работы не более 1 года;
• у 23 % опрошенных опыт работы составляет от 1 до 3 лет;
• 10 % — от 3 до 5 лет;
• 9 % — имеют опыт работы свыше 10 лет (рисунок 9).

Опираясь на приведенное выше в статье мнение ученых, данные социоло­гического опроса и опыт Российской Федерации, становится явной необходимость законодательного определения и закрепления дефиниции «близкие лица» в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве Республики Казахстан с целью расширения категорий граждан, чьи права нуждаются в защите[9].

1. Казахстан в новой реальности: время действий: Послание Главы государства Касым-Жомарта Токаева народу Казахстана от 1 сентября 2020 г. // https://www.akorda.kz/ru/addresses/addresses_of_president/poslanie-glavy-gosudarstva-kasym-zhomarta-tokaeva-narodu-kazahstana-1-sentyabrya-2020-g (дата обращения: 25.11.2020).
2. Дубровский С. А. Проблемы юридической терминологии // Юрислингвистика. — 2011. — №11 // URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problemy-yuridicheskoy-terminologii-1 (дата обращения: 25.11.2020).
3. https://ru.wikipedia.org/wiki (дата обращения: 25.12.2020).
4. Указ Президента Республики Казахстан от 24 августа 2009 года № 858 «О Концепции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 до 2020 года» // http://adilet.zan.kz/rus/docs/U090000858.
5. Бачурин С. Н. Компенсация морального вреда реабилитированным гражданам и по­терпевшим от преступлений по законодательству Республики Казахстан: Моног­ра­фия. — Караганда: Карагандинский юридический институт МВД РК им. Б. Бейсенова, 2008. С. 56-57.
6. Зубкова А. В., Бачурин С. Н. Современное содержание дефиниции «близкие лица» в действующем законодательстве Республики Казахстан // Вестник Казахско-Русского Международного университета. — 2020. — № 2 (31). — С. 187-193.
7. Медведев Е. В. Понятие близкого лица в уголовном праве и уголовном процессе // Адвокатская практика. — 2013. — № 4. — С. 2-4.
8. Социологический онлайн-опрос «Рациональность применения дефиниции «близкие лица» в уголовном, уголовно-процессуальном законодательстве Республики Казахс­тан» // URL: https://docs.google.com/forms/d/e/1FAIpQLScUDeysVHSndZhS1E35DtLtmGhAbBozIwvzPrDCU6zU-aVn8g/viewform?usp=sf_link.
9. Бачурин С. Н. Указ. раб.