Мир закона

Бекишева С. Д. — главный научный сотрудник Центра исследования проблем в сфере защиты общественных интересов Межведомственного научно-исследовательского института Академии правоохранительных органов при Генеральной прокуратуре Республики Казахстан, доктор юридических наук, доцент, старший советник юстиции

Бекишева С. Д. — Қазақстан Республикасы Бас Прокуратурасы жанындағы Құқық қорғау органдары академиясының Ведомствоаралық ғылыми-зерттеу институты Қоғамдық мүдделерді қорғау саласындағы мәселелерді зерттеу орталығының бас ғылыми қызметкері, заң ғылымдарының докторы, доцент, аға әділет кеңесшісі

Bekisheva S. D. — chief researcher of the Center for the study of problems in the field of protection of public interests of Interdepartmental research institute Academy of law enforcement agencies under the Prosecutor General’s Office of the Republic of Kazakhstan, doctor of law, associate professor, senior counselor of justice

УДК 349.6.343

ОСНОВНЫЕ ФАКТОРЫ НОРМАТИВНОГО ХАРАКТЕРА, ВЛИЯЮЩИЕ НА ПРАВИЛЬНУЮ КВАЛИФИКАЦИЮ ЭКОЛОГИЧЕСКИХ УГОЛОВНЫХ ПРАВОНАРУШЕНИЙ

ЭКОЛОГИЯЛЫҚ ҚЫЛМЫСТЫҚ ҚҰҚЫҚ БҰЗУШЫЛЫҚТАРДЫҢ ДҰРЫС САРАЛАНУЫНА ӘСЕР ЕТЕТІН НОРМАТИВТІК СИПАТТАҒЫ НЕГІЗГІ ФАКТОРЛАР

THE MAIN REGULATORY FACTORS AFFECTING THE CORRECT QUALIFICATION OF ENVIRONMENTAL CRIMINAL OFFENSES

АННОТАЦИЯ

Проблемы квалификации экологических уголовных правонарушений являются актуальными, так как до сих пор на практике встречаются случаи неправильной их квалификации сотрудниками органов внутренних дел, прокуратуры и даже судьями, что влечет нарушение принципа социальной справедливости при оценке деяний нарушителей экологического законодательства, вынесении наказаний, а иногда и уход от уголовной ответственности виновных лиц. В связи с этим в данной статье рассмотрены основные факторы, влияющие на правильную квалификацию экологических уголовных правонарушений. Автором изучены законодательство Республики Казахстан и зарубежных стран, научные труды по проблемам квалификации экологических преступлений, публикации в СМИ, статистические данные, материалы практики. По результатам проведенного анализа выявлены основные проблемы квалификации экологических уголовных правонарушений, обусловленные недостаточной разработанностью норм главы 13 Уголовного кодекса РК, пробелами и коллизиями в их содержании. Автором разработаны рекомендации по совершенствованию уголовного законодательства Республики Казахстан в части обеспечения экологической безопасности.

ТҮЙІН

Экологиялық қылмыстық құқық бұзушылықтарды саралау мәселелері өзекті болып табылады, алайда осы уақытқа дейін ішкі істер органдарының, прокуратура қызметкерлерінің және тіпті судьялардың оларды дұрыс сараламау жағдайлары тә­жі­рибеде кездеседі, бұл экологиялық заңнаманы бұзушылардың әрекеттерін баға­лау, жазалау кезінде әлеуметтік әділеттілік қағидатын бұзуға, кейде кінәлі адам­дардың қылмыстық жауаптылықтан құтылып кетуіне мүмкіндік туғызады. Осыған байланысты, бұл мақалада экологиялық қылмыстық құқық бұзушылықтардың дұрыс саралануына әсер ететін негізгі факторлар қарастырылған. Автор Қазақстан Республикасының және шет елдердің заңнамаларын, экологиялық қылмыстардың саралануы мәселелері бойынша ғылыми еңбектерді, БАҚ-тағы жарияланымдарды, статистикалық деректерді, практика материалдарын зерделеген. Жүргізілген тал­дау нәтижелері бойынша ҚР Қылмыстық кодексінің 13-тарауының нормаларының жеткіліксіз әзірленуіне, олардың мазмұнындағы олқылықтар мен қайшылықтарға байланысты экологиялық қылмыстық құқық бұзушылықтарды саралаудың негізгі проблемалары анықталды. Автор экологиялық қауіпсіздікті қамтамасыз ету бөлі­гінде Қазақстан Республикасының қылмыстық заңнамасын жетілдіру бойынша ұсынымдар әзірледі.

ANNOTATION

The problems of qualification of environmental criminal offenses are relevant, since there are still cases in practice of their incorrect qualification by employees of internal affairs bodies, prosecutors and even judges, which entails a violation of the principle of social justice when assessing the acts of violators of environmental legislation, imposing punishments, and sometimes avoiding criminal liability of perpetrators. In this regard, this article discusses the main factors affecting the correct qualification of environmental criminal offenses. The author has studied the legislation of the Republic of Kazakhstan and foreign countries, scientific works on the problems of qualification of environmental crimes, publications in the media, statistical data, practice materials. According to the results of the analysis, the main problems of qualification of environmental criminal offenses due to insufficient elaboration of the norms of Chapter 13 of the Criminal Code of the Republic of Kazakhstan, gaps and collisions in their content are identified. The author has developed recommendations for improving the criminal legislation of the Republic of Kazakhstan in terms of ensuring environmental safety.

Ключевые слова: браконьерство, квалификация преступлений, уголовное законодательство, уголовный кодекс, экологическая безопасность, экологические уголовные правонарушения.

Түйінді сөздер: браконьерлік, қылмыстарды саралау, қылмыстық заңнама, қылмыстық кодекс, экологиялық қауіпсіздік, экологиялық қылмыстық құқық бұзушылықтар.

Key words: poaching, qualification of crimes, criminal law, criminal code, environmental safety, environmental criminal offenses.

Проблемы квалификации экологических уголовных правонарушений являют­ся актуальными, так как до сих пор на практике встречаются случаи неправильной их квалификации сотрудниками органов внутренних дел, прокуратуры и даже судьями, что влечет нарушение принципа социальной справедливости при оценке деяний нарушителей экологического законодательства, вынесении наказаний, а иногда и уход от уголовной ответственности виновных лиц.

В качестве причин таких негативных явлений ученые-юристы называют ошибки законодательные и правоприменительные[1].

По мнению Н. Ф. Кузнецовой, законодательная ошибка связана с пробелами и неточностями уголовного законодательства, правоприменительная — следствие наличия недостатков деятельности правоохранительных и судебных органов, а при­чина правоприменительной ошибки коренится в непрофессионализме правоприменителя[2].

По мнению А. В. Лужбина и К. А. Волкова, правоприменительные ошибки обусловлены «как объективными, так и субъективными причинами, среди которых нестабильность общественных отношений; неясность отдельных законодательных определений элементов составов преступлений вследствие их абстрактности и наличия оценочных категорий; возможность судейского усмотрения; коллизия норм права; наличие дефектов уголовного закона и т. п. На фоне постоянных изменений уголовного закона причины правоприменительных ошибок могут усиливаться»[3].

Вышеуказанное обуславливает необходимость более углубленного изучения составов экологических уголовных правонарушений, закрепленных в Уголовном кодексе РК, их квалифицирующих признаков, критериев разграничения уголов­ных правонарушений и административных проступков в данной сфере для правильной квалификации указанных деяний и соблюдения принципа законности.

Одной из первичных проблем, которая может повлиять на правильную ква­лификацию экологических уголовных правонарушений, является отсутствие в республиканском законодательстве, как в уголовном, так и в экологическом, определения «экологическое уголовное правонарушение». В практике деятельности ОВД встречались случаи, когда к экологическим правонарушениям причисляли случаи хищения рыбной продукции из рыбохозяйственных водоемов (которые следует отнести к правонарушениям против собственности), нарушения санитарно-эпидемиологических правил и т. д., что свидетельствует о неточности правоприменителя в установлении понятия и предмета экологического правонарушения.

Дискуссия по поводу определения экологического уголовного правонару­шения существует уже много лет, хотя к единому мнению ученые так и не при­шли[4].

Правильное определение экологического уголовного правонарушения способст­вует правильной квалификации деяния в судебно-следственной практике. Кроме того, есть необходимость закрепления такого определения в республи­канском законодательстве, о чем неоднократно говорилось многими авторами и, в первую очередь, известнейшим казахстанским ученым И. Ш. Борчашвили. По мнению некоторых авторов, во избежание субъективного толкования понятия экологического преступления, оно должно быть закреплено в самом уголовном законе[5].

Как уже отмечалось выше, существуют ошибки в правильном определении предмета экологических уголовных правонарушений уже в самом УК РК.

Так, в главе 13 УК РК содержатся составы уголовных правонарушений, предметом которых не являются природные ресурсы или объекты.

Например, в ст. 327 УК РК предусмотрена ответственность за нарушение ветеринарных правил и правил, установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений. Данные правила касаются не окружающей природной среды и ее компонентов, а объектов животноводства и растениеводства, которые относятся к сфере сельскохозяйственного производства и не относятся к дикому животному или растительному миру.

В ч. 1 ст. 331 УК РК «Нарушение законодательства о континентальном шельфе Республики Казахстан и об исключительной экономической зоне Республики Казахстан» предусмотрена ответственность за незаконное возведение сооружений на континентальном шельфе Республики Казахстан, незаконное создание вокруг них или в исключительной экономической зоне Республики Казахстан зон без­опасности, а равно нарушение правил строительства, эксплуатации, охраны и ликвидации возведенных сооружений и средств обеспечения безопасности морского судоходства. Указанные действия трудно отнести к нарушениям экологического законодательства, так как здесь не прописаны общественно опасные последствия в виде экологического вреда. Данное деяние не следует квалифицировать как экологическое.

Также неправильно определяется предмет посягательства в статьях главы 13 УК, по сути, являющихся экологическими.

Изменения, внесенные в ст. 339 УК РК «Незаконное обращение с редкими и находящимися под угрозой исчезновения, а также запрещенными к пользованию видами растений или животных, их частями или дериватами» несколькими по­правками, а также действующая редакция ст. 337 УК РК «Незаконная охота», приводят к тому, что в настоящее время достаточно сложно правильно квали­фицировать некоторые посягательства на животный мир.

Так, ст. 339 УК РК предусмотрена уголовная ответственность за незаконное добывание, приобретение, хранение, сбыт, ввоз, вывоз, пересылку, перевозку или уничтожение редких и находящихся под угрозой исчезновения видов растений или животных, их частей или дериватов, а также растений или животных, на которых введен запрет на пользование, их частей или дериватов, а равно уничтожение мест их обитания.

Согласно Постановления Правительства Республики Казахстан «О введении запрета на пользование сайгаками, их частями и дериватами на всей территории Республики Казахстан до 2020 года, кроме использования в научных целях» от 25 июля 2012 г. № 969 на всей территории Республики Казахстан до 2020 года введен запрет на пользование сайгаками, их частями и дериватами, кроме использования в научных целях[6]. Аналогичный запрет, но до 2023 года, содержится и в Приказе и.о. Председателя Комитета лесного хозяйства и животного мира Министерства сельского хозяйства РК от 24 июля 2015 г. № 190 «О введении ограничений и запретов на пользование объектами животного мира, их частей и дериватов, установлении мест и сроков их пользования»[7].

Логично предположить, что в случае незаконного добывания или иного пользования сайгака нарушителя должны привлечь к уголовной ответственности по ст. 339 УК РК. Однако, полагаем это неправильным, поскольку сайгаки до сих пор остаются объектами охоты, и их рассмотрение в качестве предмета ст. 339 УК РК ошибочно.

Во-первых, сайгаки являются объектами охоты и не могут быть отнесены к такой категории животных, как редкие и находящиеся под угрозой исчезновения виды животных, так как до сих пор не внесены в Красную книгу РК. И к остальным категориям животных они не относятся.

Во-вторых, в п. 2 ст. 582 Налогового кодекса Республики Казахстан предус­мотрены ставки платы при проведении промысловой, любительской и спортивной охоты и в перечне видов диких животных предусмотрены как сайгак (самец), так и самка сайгака (самка, сеголетка)[8].

Так как сайгаки до сих пор являются объектами охоты (хоть охота на них и запрещена), более правильной является квалификация изъятия сайгака из есте­ст­венной среды обитания по п. 2 ч. 4 ст. 337 УК РК «Незаконная охота» — незаконная охота в отношении животных, на которых введен запрет на пользование, но только в тех случаях, когда охота совершена с причинением значительного ущерба и оговоренными в ч. 1 ст. 337 УК специальными средствами добычи, способами и транспортными средствами.

Определение в качестве предмета уголовного правонарушения, предусмотрен­ного ст. 339 УК РК, запрещенных к пользованию видов растений или животных, по вышеуказанной причине является неправильным. Тем более включение в нее Законом РК от 27 декабря 2019 г. п. 1-1, в котором предусмотрено незаконные добывание, уничтожение сайгака, а равно приобретение, хранение, сбыт, ввоз, вывоз, пересылка, перевозка незаконно добытого сайгака или его дериватов, в том числе рогов.

Также неверно включение в качестве предмета п. 1 ч. 3 ст. 335 и п. 2 ч. 4 ст. 337 УК РК редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных, так как они не относятся соответственно к категории животных, являющихся объектами рыболовства, и к охотничьим животным.

Дискуссионным является и включение в главу 13 УК РК ст. 334 «Самовольное пользование недрами». Данное уголовное правонарушение имеет объектом посягательства отношения государственной собственности на недра, следовательно, должно быть включено в главу 6 УК РК «Уголовные правонарушения против собственности».

Отсутствие законодательно закрепленных составов экологических уголовных правонарушений, совершенных по неосторожности.

В главе 13 УК РК содержится всего один состав уголовного правонарушения, совершенного по неосторожности — это ч. 1 ст. 341 «Уничтожение или повреждение лесов». Уголовная ответственность наступает в случае уничтожения или повреждения объектов растительного мира в результате неосторожного обращения с огнем или иным источником повышенной опасности, если это деяние причинило крупный ущерб.

Все остальные правонарушения, содержащиеся в главе 13 УК, для привлечения виновных к уголовной ответственности должны быть совершены умышленно, так как действует правило, установленное ч. 2 ст. 24 «Формы вины»: деяние, совершенное только по неосторожности, признается уголовным правонарушением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса.

Таким образом, под уголовную ответственность не будут подпадать случаи, когда в результате экологического правонарушения при отсутствии умысла нарушителя произойдет гибель человека или будет причинен существенный вред окружающей среде (только в рамках совокупности уголовных правонарушений).

Практика показывает, что органы расследования испытывают затруднения при привлечении к уголовной ответственности нарушителей по таким экологическим правонарушениям, как загрязнение, засорение объектов окружающей среды:

• ст. 324 УК РК «Нарушение экологических требований к хозяйственной или иной деятельности» (в 2018 г. расследовалось 2 факта (прекращены за отсутствием состава правонарушения), 2019 г. — 1 (прекращено за отсутствием состава), 2020 г. — 1 (прекращено за отсутствием состава);
• ст. 328 УК РК «Загрязнение, засорение или истощение вод» (в 2018 г. — расследовалось 4 (все прекращены за отсутствием состава), 2019 г. — 5 (все прекращены за отсутствием состава), 2020 г. — 10 (1 — прекращено по нереабилитирующим основаниям, 4 — за отсутствием состава);
• ст. 329 УК РК «Загрязнение атмосферы» (2018 г. — 2 (все прекращены за отсутствием состава), 2019 г. — 5 (все прекращены за отсутствием состава), 2020 г. — 2 (все прекращены за отсутствием состава);
• ст. 330 УК РК «Загрязнение морской среды» (в 2018 и 2019 годах дела не расследовались, 2020 г. — расследовалось 1 дело, решение по нему не принято).

Однако ввиду простоты документирования и доказывания факта экологического правонарушения в рамках административного производства по аналогичным действиям проблем привлечения к ответственности не наблюдается.

В частности, к ответственности по ст. 324 КоАП «Нарушение санитарно-эпидемиологических требований по охране окружающей в среды» за первое полугодие 2021 г. привлечено 31 лицо (в 2020 г. — 78, 2019 г. — 139), по ст. 328 КоАП «Превышение нормативов эмиссий в окружающую среду, установленных в экологическом разрешении, либо отсутствии экологического разрешения» — 181 лицо (2020 г. — 478, 2019 г. — 449), по ст. 337 КоАП «Порча земли» — 132 лица (2020 г. — 99, 2019 г. — 114).

К примеру, сложность привлечения к уголовной ответственности за загрязнение водоёма вызвана тем, что доказать умысел лица на причинение ущерба или вреда здоровью людей практически невозможно, поскольку в основном такие деяния совершаются в сфере хозяйственной деятельности и, загрязняя водоём, виновные преследуют иные цели, надеясь, что общественно опасные последствия не наступят.

Так, к самому деянию (загрязнение водоема, воздуха, в нарушение установленных правил), которое само по себе, в случае отсутствия общественно опасных последствий, может быть квалифицировано как административное правонарушение, лицо относится умышленно, а к общественно опасным последствиям, которые могут наступить, — по неосторожности (самонадеянности или небрежности).

Таким образом, как правило, подобного рода деяния совершаются с так называемой в теории уголовного права «смешанной» формой вины, когда у виновного лица проявляется разное психическое отношение к объективным признакам совершенного деяния.

На наш взгляд, существующие подходы по установлению ответственности за экологические правонарушения допускают возможность ухода от ответственности виновных лиц, снижают эффективность противодействия таким деяниям. Следовательно, есть потребность в выделении отдельных составов экологических правонарушений, совершенных по неосторожности, как это принято в УК зарубежных государств (Азербайджан, Беларусь, Германия, Литва, Молдова, Россия, США, Таджикистан, Финляндия и т. д.).

Коллизия норм экологического и уголовного законодательства.

Понятийный аппарат, используемый в УК, не всегда адекватен понятийному аппарату экологического законодательства РК.

Так, в ст. 329 УК РК «Загрязнение атмосферы» используется термин «атмосфера», хотя по экологическому законодательству охране подлежит «атмосферный воздух», а в ст. 330 УК РК «Загрязнение морской среды» — термин «морская среда», тогда как в Водном кодексе указан термин «моря». Аналогично в ст. 331 УК РК «Нарушение законодательства о континентальном шельфе Республики Казахстан и об исключительной экономической зоне Республики Казахстан» указан термин «естественные богатства континентального шельфа Республики Казахстан или исключительной экономической зоны Республики Казахстан», хотя следует использовать термин «природные ресурсы континентального шельфа Республики Казахстан или исключительной экономической зоны Республики Казахстан».

Указанные нормы УК недостаточно четко определяют предмет уголовного правонарушения. Так, в ч. 1 ст. 198 Экологического кодекса РК (далее — ЭК РК) дается определение понятия атмосферного воздуха: это «жизненно важный компонент природной среды, представляющий собой смесь газов атмосферы, находящуюся за пределами жилых, производственных и иных помещений».

Данное понятие атмосферного воздуха является правовым и отличается от естественнонаучного понятия «атмосфера». В качестве объекта правового регулирования рассматривается не воздух вообще, а атмосферный воздух как элемент естественной среды обитания, причем воздух не всей атмосферы, а наиболее близких к земле ее слоев (тропосферы). Атмосфера же представляет собой «газовую оболочку Земли с содержащимися в ней аэрозольными частицами, движущуюся вместе с Землей в мировом пространстве как единое целое и одновременно принимающая участие во вращении Земли»[9], включающую тропосферу, стратосферу, мезосферу, термосферу, экзосферу. Только в тропосфере сосредоточено примерно 80-90 % всей массы атмосферы и почти все водяные пары.

Конструкция уголовно-правовой нормы в ст. 329 УК РК предполагает уголовно-правовую охрану всей атмосферы, а не атмосферного воздуха, что, в принципе, является в настоящее время прогрессивным, так как в ЭК РК появился новый объект правовой охраны — озоновый слой Земли. Последний входит в состав всей атмосферы и представляет собой самостоятельный объект охраны по экологическому законодательству РК.

Но в случае с использованием понятия «морская среда» (ст. 330 УК РК) допущена неточность, так как под морской средой понимают не «море» и не «морские воды», как вытекает из анализа содержания данной статьи, а совокупность нескольких природных объектов. Так, О. Л. Дубовик отмечает, что «если же исходить из лексического значения указанных слов, т. е. произвести буквальное толкование рассматриваемого понятия, то можно прийти к выводу, что морская среда — это не только соответствующие воды, но и все живые ресурсы моря, неразрывно связанные со средой обитания»[10]. Однако, так называемые живые ресурсы моря относятся к животному и растительному миру, которые охраняются нормами других статей УК РК.

Исходя из этих соображений, некоторые ученые предлагают заменить термин «морская среда» на термин «водный объект», так как это «изменит суть уголовно-правовой нормы, содержащейся в ст. 252 УК РФ (Незаконная охота), поскольку они не являются тождественными; акцент уголовно-правовой охраны сменится — вместо всех живых ресурсов моря, неразрывно связанных со средой обитания, он будет сделан на водном объекте как таковом, вместе с его берегами и подводной частью»[11].

Кроме того, отсутствует единообразие по поводу терминологии, характеризующей общественно опасные последствия экологических преступлений. Такое положение наблюдается не только в Уголовном кодексе РК, но и в экологическом законодательстве РК. В УК РК при описании общественно опасных последствий используются термины: «загрязнение», «истощение», «порча», «отравление», «заражение», «уничтожение», «повреждение», «захламление».

По нашему мнению, нет нужды использовать некоторые термины, так как в экологическом законодательстве РК применяются термины «загрязнение», «засорение», «истощение», «уничтожение», «повреждение». Такие же термины, как «захламление», «порча», «отравление», «заражение» ни с эстетической точки зрения, ни в свете имеющихся в экологическом законодательстве понятий и категорий можно не использовать. Имеются пробелы в правовом регулировании уголовной ответственности за причинение вреда объектам государственного природно-заповедного фонда.

Установленная в Республике Казахстан ответственность за нарушение законодательства об охране особо охраняемых природных территорий не в полной мере охватывает все случаи причинения вреда данным объектам. Это связано с тем, что законодатель при формировании правовых норм в данной области не учел всех нюансов и особенностей объектов государственного природно-заповедного фонда РК.

К примеру, такой особенностью является видовое многообразие данных объектов (9 видов территорий республиканского значения, 6 — местного значения). Кроме того, в Законе выделены так называемые объекты государственного природно-заповедного фонда.

Уголовно-правовая охрана объектов государственного природно-заповедного фонда осуществляется не в полной мере, так как не все объекты государственного природно-заповедного фонда охраняются нормами УК. Охраняются только те, которые находятся в составе особо охраняемых природных территорий.

Необходимо восполнить данный пробел.

Отождествление общественно опасных последствий и процессов деятельности при описании диспозиций.

В статьях главы 13 УК РК такие общественно опасные последствия экологических преступлений, как «загрязнение», «уничтожение», «истощение», «повреждение» иногда рассматриваются не как последствие экологических преступлений, а как процесс, как действие, например, в ст. 330 УК «Загрязнение морской среды», ст. 328 УК «Загрязнение, засорение и истощение вод», что может привести к сложностям в правоприменении.

Пробелы при установлении квалифицированных составов уголовных правонарушений. Так, законодатель, конструируя некоторые нормы главы 13 УК РК, совершенно забыл о таком явлении как зона экологического бедствия. Так, в статьях 325, 326, 328, 332, 335, 337 в качестве квалифицирующего признака указано совершение деяния на территории с чрезвычайной экологической ситуацией, однако все юристы-экологи знают, что «территория с чрезвычайной экологической ситуацией» всего лишь переходный этап к зоне экологического бедствия. Степень опасности последней является более высокой, т. к. здесь причиняется не просто вред, а существенный вред здоровью населения, экосистемы разрушены, животный и растительный мир находится на грани полного уничтожения.

Получается, что законодатель не предусмотрел в УК РК ответственность за более серьезное деяние — за совершение экологического уголовного правонарушения в зоне экологического бедствия.

Наличие составов уголовных правонарушений, относящихся к экологическим, но содержащихся в других главах УК.

В других главах УК также содержатся составы экологических уголовных правонарушений — экоцид (ст. 169 УК), умышленные уничтожение, вывоз или повреждение предметов, имеющих особую ценность (ст. 203 УК), нарушение правил безопасности при размещении, проектировании, строительстве, ремонте или эксплуатации объектов атомной энергетики, если это могло повлечь или повлекло смерть человека или радиоактивное загрязнение окружающей среды (ст. 276 УК), незаконное обращение с радиоактивными веществами, радиоактивными отходами, ядерными материалами (ст. 283 УК), нарушение правил обращения с радиоактивными веществами, радиоактивными отходами, ядерными материалами (ст. 285 УК). При причинении вреда окружающей среде их можно отнести к экологическим.

Разумеется, не все указанные преступления следует включать в главу 13 УК, например, экоцид является преступлением против мира и безопасности человечества, но все-таки остается необходимость пересмотра ряда статей УК для выяснения их правовой природы.

Так, О. Л. Дубовик считает существенным недостатком оставление за пределами главы 26 УК РФ ряда составов экологических преступлений (например ст. 215 «Нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики», ст. 220 «Незаконное обращение с ядерными материалами или радиоактивными веществами», ст. 221 «Хищение либо вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ», ст. 237 «Сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей», ст. 243 «Уничтожение или повреждение памятников истории и культуры», ст. 245 «Жестокое обращение с животными»)[12].

Отсутствие уголовной ответственности за некоторые экологические правонарушения.

Существуют экологические правонарушения, которые запрещены нормами экологического законодательства, а степень их общественной опасности достаточна высока.

Так ЭК РК ограничен ввоз и вывоз озоноразрушающих веществ и содержащей их продукции (ст. 308 «Регулирование потребления озоноразрушающих веществ»), их ввоз и вывоз допускается только по разрешению.

Кроме того, в ст. 346 ЭК РК «Трансграничная перевозка опасных отходов» установлен ряд запретов на ввоз в Республику Казахстан либо ввоз и вывоз опасной продукции и отходов:

• опасных отходов физическими лицами для личного пользования (в некоммерческих целях) (ч. 8);
• опасных отходов с целью их захоронения и обезвреживания (ч. 9);
• одноразовой продукции, если это приводит к образованию отходов, управление которыми сопряжено с высоким экологическим риском или экономически нецелесообразно (ч. 10);
• продукции, в результате использования которой образуются опасные отходы, для обезвреживания и восстановления которых в Республике Казахстан действующие объекты не имеют достаточной мощности для осуществления таких операций (ч. 11);
• продукции, в результате использования которой образуются отходы, содержащие стойкие органические загрязняющие вещества, установленные международными договорами Республики Казахстан о стойких органических загрязняющих веществах (ст. 12).

Анализ УК показал, что в его содержании не установлена ответственность за нарушение вышеуказанных запретов.

Имеющаяся ст. 286 УК РК «Контрабанда изъятых из обращения предметов или предметов, обращение которых ограничено» устанавливает ответственность лишь за незаконное перемещение через Государственную границу Республики Казахстан сильнодействующих, ядовитых, отравляющих, радиоактивных веществ, радиоактивных отходов или ядерных материалов.

В этой связи полагаем, что редакция данной статьи подлежит доработке и внесению соответствующих дополнений.

Нарушения юридической техники при создании уголовно-правовой нормы.

В некоторых статьях главы 13 УК наблюдается тавтология. Так, в диспозиции ст. 324 УК «Нарушение экологических требований к хозяйственной и иной деятельности» по тексту указано: «эксплуатации предприятий, сооружений и иных объектов», «эксплуатации объектов промышленности, энергетики, транспорта и связи», хотя «объекты промышленности, энергетики, транспорта и связи» есть не что иное как «предприятия, сооружения и иные объекты».

Кроме того, в главе 13 в статьях 324-326, 328-330, 332, 333, 343 УК при описании ущерба, причиненного окружающей среде, используются термины «экологический ущерб», «значительный экологический ущерб», «крупный экологический ущерб» и «особо крупный экологический ущерб». Однако указание таких формулировок нежелательно по двум соображениям.

Во-первых, новое определение экологического ущерба, закрепленное в ст. 131 ЭК РК, сильно сужает круг природных компонентов, по отношению к которым оно применяется. В ч. 1 данной статьи сказано, что это ущерб, причиненный указанным в статьях 133, 134 и 135 УК компонентам природной среды, т. е. животному и растительному миру, водам и землям. В приведенных статьях не указаны ни атмосферный воздух, ни недра.

Часть 4 ст. 131 ЭК РК указывает конкретно, «что причинение ущерба ресурсам недр является имущественным ущербом… Это значит, что в случае исчисления ущерба, причиненного ресурсам недр, будут применяться не специальные методики подсчета, что используются для оценки суммы экологического ущерба, а нормы гражданского законодательства. Следовательно, правила ч. 4 ст.131 ЭК РК позволяют уменьшить сумму взыскиваемого ущерба за вред, причиненный ресурсам недр, в 10 раз, в результате в выигрыше остаются субъекты крупного предпринимательства, занимающиеся добычей недр.

Считаем, что признание ущерба ресурсам недр имущественным ущербом не соответствует концепции экологической безопасности, теории экологического права и политике «зеленой экономики» по следующим причинам:

• «вырывает» участки недр из системы природных объектов и ресурсов, ставит их в неодинаковое положение с другими компонентами окружающей среды: для каждого из них установлен правовой режим использования и охраны, отличающийся от правового режима обычного имущества;
• природные объекты и ресурсы в силу особенности их происхождения (носит естественный характер), должны охраняться сильнее, нежели имущество, созданное руками человека, и которое может воспроизводиться им неоднократно»[13].

Отсюда следует, что механическое перенесение категории «экологический ущерб» в текст статей главы 13 УК РК позволит нарушителям, причинившим ущерб загрязнением, нерациональным использованием недр либо загрязнением атмосферного воздуха, уйти от уголовной ответственности за совершенное правонарушение.

Во-вторых, в ст. 3 УК РК понятие «экологический ущерб» используется только для разъяснения таких категорий, как «значительный ущерб», «крупный ущерб» и «особо крупный ущерб», которые и применяются во многих статьях Особенной части УК как квалифицирующие признаки.

Подводя итоги, можно констатировать следующее:

1. К законодательным ошибкам, препятствующим правильной квалификации экологических уголовных правонарушений, можно отнести:

• ошибки в правильном определении предмета экологических уголовных правонарушений;
• отсутствие законодательно закрепленных составов экологических уголовных правонарушений, совершенных по неосторожности;
• коллизия норм экологического и уголовного законодательства;
• отождествление общественно опасных последствий и процессов деятельности при описании диспозиций;
• пробелы при установлении квалифицированных составов уголовных правонарушений;
• наличие составов уголовных правонарушений, относящихся к экологическим, но содержащихся в других главах УК РК;
• отсутствие уголовной ответственности за некоторые экологические правонарушения;
• нарушения юридической техники при создании уголовно-правовой нормы.

2. По совершенствованию УК предлагается:

2.1. Дополнить содержание ст. 3 УК РК «Разъяснение некоторых понятий, содержащихся в настоящем Кодексе» определением «экологическое уголовное правонарушение», под которым понимается предусмотренное уголовным законом виновное, противоправное деяние (действие или бездействие), посягающее на отношения по охране экологических прав и законных интересов физических и юридических лиц и государства, по охране окружающей природной среды, по рациональному использованию природных ресурсов и причиняющее или создающее реальную угрозу причинения значительного, крупного или особо крупного вреда указанным субъектам и окружающей природной среде.

2.2. Главу 13 «Экологические уголовные правонарушения» переименовать в «Уголовные правонарушения против экологической безопасности». Такое название охватывает больший круг отношений и позволяет перенести в данную главу уголовные правонарушения, посягающие на вещные права на природные ресурсы, которые содержатся в Главе 6 «Уголовные правонарушения против собственности». К ним относится деяние, предусмотренное ст. 201 УК РК «Нарушение вещных прав на землю», ст. 203 УК РК «Умышленное уничтожение или повреждение предметов, имеющих особую ценность».

Кроме того, полагаем, что глава «Уголовные правонарушения против экологической безопасности» в УК должна располагаться за главой «Уголовные правонарушения против личности». На это в свое время обратил внимание И. Ш. Борчашвили: «… в Особенной части УК РК отсутствует логическая связь между некоторыми главами. Например, с точки зрения единства человека и природы, представляется более правильным вслед за главой “Преступления против личности” расположить главу “Экологические преступления”»[14]. По мнению О. Л. Дубовик, к наиболее существенным недостаткам Уголовного кодекса следует отнести перенос места главы «Экологические преступления» в середину Особенной части, и тем самым — некоторое снижение задачи охраны окружающей среды как базиса существования и жизнедеятельности человека[15].

2.3. Следует исключить из главы 13 и перенести в другие главы УК ст. 327 «Нарушение ветеринарных правил или правил, установленных для борьбы с болезнями и вредителями растений» и ст. 331 «Нарушение законодательства о континентальном шельфе Республики Казахстан и об исключительной экономической зоне Республики Казахстан» (за исключением ч. 2).

Предметом этих статей являются объекты материального мира, которые не являются объектами окружающей среды.

В первом случае — это объекты сельского хозяйства — одомашненные животные и окультивированные растения, чья потеря никак не скажется на состоянии природы.

Во втором — часть 1 рассматриваемой статьи касается нарушения правил строительства, эксплуатации, охраны и ликвидации возведенных сооружений и иных созданных руками человека объектов.

Кроме того, понятие «континентальный шельф Республики Казахстан» носит условный характер, так как, по сути, у Казахстана такового нет.

Согласно п. 1 ст. 76 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. (далее — Конвенция) «континентальный шельф прибрежного государства включает в себя морское дно и недра подводных районов, простирающихся за пределы его территориального моря на всем протяжении естественного продолжения его сухопутной территории до внешней границы подводной окраины материка или на расстояние 200 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря, когда внешняя граница подводной окраины материка не простирается на такое расстояние»[16]. Как видим, здесь речь идет о настоящем море, под которым понимается часть Мирового океана. У Казахстана нет выхода к Мировому океану, а Каспийское и Аральское моря представляют собой озера.

2.4. Существенной переработке подлежат редакции многих статей главы 13 УК. Предлагается:

• включить в статьи 325, 326, 328, 332, 335, 337 УК в качестве квалифицирующего признака совершение деяния в зоне экологического бедствия;
• исключить п. 1 ч. 3 ст. 335 и ч. 4 ст. 337 УК, касающиеся редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных, так как они не относятся к категории животных, являющихся объектами соответственно рыболовства, и к охотничьим животным;
• исключить из названия и диспозиции ст. 339 УК «Незаконное обращение с редкими и находящимися под угрозой исчезновения, а также запрещенными к пользованию видами растений или животных, их частями или дериватами» слова «а также запрещенными к пользованию», «на которых введен запрет на пользование». Также исключить ч. 1-1, которая устанавливает ответственность за добычу сайгака, так как сайгак до сих пор остается охотничьим видом животных;
• заменить признак крупного экологического ущерба на «значительный ущерб» (ч. 1 ст. 329 УК), ввиду повышенной опасности загрязнения атмосферного воздуха для здоровья людей, животного мира. Соответственно, в ч. 2 указать — «крупный ущерб» и предусмотреть ч. 3 — «особо крупный ущерб»;
• устранить тавтологию в диспозиции ст. 324 «Нарушение экологических требований к хозяйственной и иной деятельности»;
• исключить из статей 324-326, 328-330, 332, 333, 343 УК термины «экологический ущерб», «значительный экологический ущерб», «крупный экологический ущерб» и «особо крупный экологический ущерб» и указать вместо них соответственно «значительный ущерб», «крупный ущерб» и «особо крупный ущерб»;
• в целях единообразного применения терминологии, характеризующей общественно опасные последствия экологических преступлений, предлагается использовать категории «загрязнение», «засорение», «истощение», «уничтожение», «повреждение». Термины «порча», «отравление» следует исключить как неправовые и несущие бытовую эмоциональную окраску.

2.5. Предлагается по тексту статей главы 13 УК РК привести в соответствие с экологическим законодательством понятийный аппарат, используемый в УК, в целях устранения коллизии норм экологического и уголовного законодательства.

2.6. Необходимо восполнить пробелы главы 13 УК, в которую не вошли некоторые экологические правонарушения, которые по степени общественной опасности должны быть отнесены к уголовным. Следует данную главу дополнить новой статьей, устанавливающей уголовную ответственность за незаконный ввоз в Республику Казахстан и вывоз из нее озоноразрушающих веществ, опасных отходов, одноразовой продукции, если это приводит к образованию отходов, управление которыми сопряжено с высоким экологическим риском или экономически нецелесообразно, продукции, в результате использования которой образуются опасные отходы, для обезвреживания и восстановления которых в Республике Казахстан действующие объекты не имеют достаточной мощности для осуществления таких операций, продукции, в результате использования которой образуются отходы, содержащие стойкие органические загрязняющие вещества, установленные международными договорами Республики Казахстан о стойких органических загрязняющих вещества.

Также следует устранить пробел, заключающийся в отсутствии уголовной ответственности за повреждение или уничтожение объектов государственного природно-заповедного фонда, для чего включить в диспозиции ст. 333 «Нарушение правил охраны и использования недр», ст. 340 «Незаконная порубка, уничтожение или повреждение деревьев и кустарников» и ст. 342 «Нарушение режима особо охраняемых природных территорий, объектов государственного природно-заповедного фонда» такие объекты.

2.7. В связи с повышенной общественной опасностью деяний, предусмотренных ст. 329 «Загрязнение атмосферы», ст. 330 «Загрязнение морской среды», ст. 342 «Нарушение режима особо охраняемых природных территорий», а также проблемами установления причинно-следственной связи между совершенными деяниями и общественно-опасными последствиями предлагается предусмотреть в этих статьях формальные составы уголовных правонарушений (по опыту зарубежных стран).

2.8. Дополнить главу 13 УК РК составами уголовных правонарушений, совершенных по неосторожности. Глава 13 УК содержит преимущественно составы уголовных правонарушений, совершенных умышленно. Всего один состав предполагает уголовное правонарушение, совершенное по неосторожности (ст. 341 УК РК). В связи с этим предлагается дополнить главу 13 УК РК составами уголовных правонарушений, совершенных по неосторожности по примеру зарубежных государств (Азербайджан, Беларусь, Германия, Литва, Молдова, Россия, США, Таджикистан, Финляндия и т. д.).

1. Кузнецова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений». — М., 2007. С. 33.
2. Там же.
3. Лужбин А. В., Волков К. А. Проблемы квалификации преступлений, связанных с наркотическими средствами и психотропными веществами, в судебной практике и пути их решения Верховным Судом Российской Федерации // Российская юстиция. — 2008. — № 1. С. 43.
4. Лопашенко Н. А. Экологические преступления: уголовно-правовой анализ. — М.: ООО «Юрлитинформ», 2009. С. 70.
5. Романова Н. Л. Понятие и система экологических преступлений: Дис. … канд. юрид. наук. — Иркутск, 2001. С. 13.
6. Постановление Правительства Республики Казахстан «О введении запрета на пользование сайгаками, их частями и дериватами на всей территории Республики Казахстан до 2020 года, кроме использования в научных целях» от 25 июля 2012 года № 969 // Информационная система «Параграф».
7. Приказ и.о. Председателя Комитета лесного хозяйства и животного мира Министерства сельского хозяйства Республики Казахстан от 24 июля 2015 года № 190 «О введении ограничений и запретов на пользование объектами животного мира, их частей и дериватов, установлении мест и сроков их пользования» // Информационная система «Параграф».
8. «О налогах и других обязательных платежах в бюджет (Налоговый кодекс)»: Кодекс Республики Казахстан от 25 декабря 2017 года № 120-VI // Информационная система «Параграф».
9. Хабутдинов Ю. Г., Шанталинский К. М., Николаев А. А. Учение об атмосфере: Учеб. пос. — Казань: Казанский государственный университет, 2010. С. 5.
10. Дубовик О. Л. Экологические преступления. Комментарий к главе 26 Уголовного кодекса Российской Федерации. — М.: Спарк, 1998. — 352 с.
11. Голубев С. И. Воды и морская среда как предметы преступления: правомерность решения законодателя // Азиатско-тихоокеанский регион: экономика, политика, право. — 2020. — № 2. С. 134.
12. Дубовик О. Л. Основные направления совершенствования уголовно-экологического законодательства России и его гармонизации с правом ЕС. Постановка проблемы // Современные проблемы и тенденции развития уголовного права, криминологии и уголовно-исполнительного права Республики Казахстан: Мат-лы международ. науч.-практ. конф.: в двух т-х. — Караганда: КарЮИ МВД РК им. Баримбека Бейсенова, 2009. Т. 1. С. 216.
13. Бекишева С. Д., Алибаев А. К. Понятие экологического ущерба по Экологическому кодексу Республики Казахстан от 2 января 2021 года // Ғылым-Наука. — 2021. — № 3(70). — С. 115-122.
14. Борчашвили И. Ш. Избранные труды. — Караганда: Карагандинский юридический институт МВД РК им. Б. Бейсенова, 2009. С. 126.
15. Дубовик О. Л. Основные направления совершенствования уголовно-экологического законодательства России и его гармонизации с правом ЕС. Постановка проблемы // Современные проблемы и тенденции развития уголовного права, криминологии и уголовно-исполнительного права Республики Казахстан: Мат-лы международ. науч.-практ. конф.: в двух т-х. — Караганда: КарЮИ МВД РК им. Баримбека Бейсенова, 2009. Т. 1. С. 216.
16. Конвенция Организации Объединенных Наций по морскому праву (UNCLOS) (заключена в г. Монтего-Бее 10.12.1982) (ред. от 23.07.1994) // СПС «Консультант плюс».