МРНТИ 10.31.41
УДК 347.9
Аленов М. А. — профессор Высшей школы права Международного университета «Астана», доктор юридических наук (Республика Казахстан, г. Астана)
ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ НОРМ: СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА И ПРАКТИКА ИСПОЛНЕНИЯ СУДЕБНЫХ АКТОВ
Аннотация. Статья посвящена вопросам эффективности норм, применяемых судами при разрешении гражданских дел. Автором показаны примеры из истории реформирования гражданского процессуального законодательства в постсоветский период. В статье дан анализ статей действующего Гражданского процессуального кодекса Республики Казахстан и аналогичных статей ранее действовавших кодексов, регулировавших порядок судопроизводства и исполнения судебных решений. В выводах статьи представлено мнение автора о критериях эффективности процессуальных норм. В вопросе эффективности процессуальных положений автор выделяет их позитивное влияние на применение судами норм материального права. В качестве отдельного критерия оценки обозначена степень востребованности исследованных норм в судебной практике, а также их адаптивность к изменяющимся общественным условиям.
Автором показаны особенности формирования судебной практики по гражданским делам в разные периоды истории Казахстана. Анализ формирования новых процессуальных моделей в статье представлен по периоду позднего СССР (1980-е и 1990-е годы, когда еще продолжал действовать Гражданско-процессуальный кодекс КазССР 1963 года). На примерах конкретных нормативных источников автором представлены примеры ошибок, допущенных при разработке новых кодексов. Статья также содержит примеры, как позитивный и негативный законотворческий опыт отразился на качестве судебной практики.
Ключевые слова: гражданский процесс, судебное разбирательство, исполнение судебных актов, статус сторон, гражданско-процессуальные нормы, эффективность закона.
Аленов М. А. — «Астана» халықаралық университеті Заң жоғары мектебінің профессоры, заң ғылымдарының докторы (Қазақстан Республикасы, Астана қ.)
ПРОЦЕСТІК НОРМАЛАРДЫҢ ТИІМДІЛІГІ: СОТ ТӘЖІРИБЕСІ ЖӘНЕ СОТ АКТІЛЕРІНІҢ ОРЫНДАЛУЫ
Түйін. Мақала азаматтық істерді шешуде қолданылатын құқықтық нормалардың тиімділігі мәселелеріне арналған. Автор пост-кеңестік кезеңдегі азаматтық іс жүргізу заңнамасын реформалау тарихынан мысалдар көрсетеді. Мақалада сот ісін жүргізу және сот шешімдерін орындау тәртібін реттейтін Қазақстан Республикасының Азаматтық процестік кодексінің баптары және бұрынғы кодекстердің осыған ұқсас баптары талданады. Мақаланың қорытындылары процестік ережелердің тиімділік критерийлері туралы автордың пікірін ұсынады. Процестік ережелердің тиімділігі мәселесі бойынша автор олардың сотта материалдық құқықтық нормаларын дұрыс қолдануға оң әсер беретінін көрсетеді. Нормаларға баға беру үшін қажет ерекше критерий ретінде зерттелген нормалардың сотта қолданылу дәрежесі, сондай-ақ олардың өзгермелі әлеуметтік жағдайларға бейімділігі көрсетілген.
Мақалада Қазақстан тарихының әртүрлі кезеңдеріндегі азаматтық істер бойынша сот тәжірибесінің қалыптасу ерекшеліктеріне назар аударылған. Енгізілген жаңа процестік үлгілердің (модельдердің) қалыптасуына талдау жасалып, соның ішінде КСРО соңғы жылдарында (1980-1990 жылдарда қолданылған 1963 жылғы Қазақ КСР Азаматтық іс жүргізу кодексінің) нормалары бойынша мысалдар келтірілген. Нақты нормативтік дереккөздерден алынған мысалдарды пайдалана отырып, автор жаңа кодекстерді әзірлеу кезінде жіберілген қателерді де атап өткен. Мақалада сондай-ақ оң және теріс заңшығарушылық тәжірибесінің сот практикасының сапасына қалай әсер ететіні туралы мысалдар берілген.
Түйінді сөздер: азаматтық процесс, сот талқылауы, сот актілерін орындау, тараптардың мәртебесі, азаматтық іс жүргізу нормалары, заңның тиімділігі.
Alenov M. A. — professor of the Higher school of law of «Astana» International University, doctor of law (Republic of Kazakhstan, Astana)
EFFICIENCY OF PROCEDURAL NORMS: JUDICIAL PRACTICE AND PRACTICE OF EXECUTION OF JUDICIAL ACTS
Annotation. The article is devoted to the effectiveness of the norms applied by courts in resolving civil cases. The author shows examples from the history of reforming civil procedural legislation in the post-Soviet period. The article analyzes the articles of the current Civil procedure code of the Republic of Kazakhstan and similar articles of previously existing codes regulating the procedure of judicial proceedings and the execution of court decisions. The conclusions of the article present the author’s opinion on the criteria for the effectiveness of procedural norms. In the question of the effectiveness of procedural provisions, the author highlights their positive impact on the application of substantive law by courts. As a separate evaluation criterion, the degree of relevance of the studied norms in judicial practice, as well as their adaptability to changing social conditions, is indicated.
The author shows the peculiarities of the formation of judicial practice in civil cases in different periods of the history of Kazakhstan. The analysis of the formation of new procedural models in the article is presented for the period of the late USSR (the 1980s and 1990s, when the Civil procedure code of the Kazakh SSR of 1963 still continued to operate). Using examples of specific regulatory sources, the author presents examples of mistakes made during the development of new codes. The article also contains examples of how positive and negative legislative experience has affected the quality of judicial practice.
Keywords: civil procedure, judicial proceedings, execution of judicial acts, status of the parties, civil procedural norms, effectiveness of the law.
Введение. Ценность нормы законодательного акта определяется по критериям эффективности ее действия и степени востребованности на практике. В соответствие им нормы права влияют на качество правоприменительной практики и традиционно эти критерии не рассматриваются отдельно друг от друга. Кроме этого, нормативные установления, рассчитанные на длительную перспективу, должны быть адаптивны к изменяющимся условиям, сохраняя при этом свой регулятивный ресурс. Назначением нормы является упорядочение общественных отношений и ее эффект зависит от ряда важных взаимосвязанных составляющих. В их числе заложенное в норме регулирующее назначение, ее универсальность для применения при разбирательстве дел различных категорий, точность формулировок для однозначного толкования, что должно обеспечивать единообразие ее применения. Важное значение имеет также соответствие нормы сложившимся в отраслевом нормотворчестве стандартам юридической техники.
Опыт реформ наглядно показал, что многие институты и отрасли права нуждаются в постоянном совершенствовании. Это действительно перманентный процесс, учитывая насколько быстро меняется динамика общественных процессов и насколько своевременно законодателю удается реагировать на происходящие в обществе изменения. Гражданское судопроизводство и применяемые в судах процессуальные механизмы всегда находятся в фокусе внимания общества в целом и профессиональных сообществ, в частности. В числе последних следует назвать представителей адвокатского, нотариального, прокурорского сообществ, которые в силу специфики своей деятельности оказываются в орбите судебных разбирательств. В этом же ряду свое место занимают судебные исполнители медиаторы, различные управленческие органы и т. д. Нормы Гражданско-процессуального кодекса (ГПК) РК призваны конкретизировать статус и процессуальные возможности адвокатов (представителей в судах), нотариусов, прокуроров, медиаторов и судебных исполнителей. Их профессиональную деятельность принято представлять разнонаправленной, что объективно следует из их статуса в ряду лиц, участвующих деле, и возложенных на них задач. Однако в рамках судебного процесса все они действуют в общем правовом поле, а для упорядочения их юридически значимых действий применяются статьи (нормы соответствующих глав) отраслевого Кодекса.
Обсуждение и результаты. Объективные причины, требующие нормативных новшеств. Норма, или определенная группа норм, изменения их редакции не появляются без причин и оснований. Не исключаются, конечно, инициативные начала в законотворческом процессе, но чаще всего новшествам предшествуют обобщение судебной практики и анализ действующих положений. Запросы со стороны общества тоже учитываются, но опыт показывает, что не всегда они выступают решающими факторами. Причиной тому могут быть исторические традиции и иные условия, что можно проиллюстрировать на конкретных примерах. Например, в среде специалистов появление новшеств может не вызвать принципиальные споры, если они обусловлены изменениями в смежных отраслях права. К таковым можно отнести новую редакцию ст. 1 ГПК РК, пункт 2 которой с 1 января 2023 года действует в следующей редакции: «Международные договорные и иные обязательства Республики Казахстан, а также нормативные постановления Конституционного Суда и Верховного Суда Республики Казахстан являются составной частью гражданского процессуального права»[1]. Изменения в Кодекс были внесены в связи с изменениями в Конституции, то есть, это является приведением Кодекса в соответствие с другими основными нормативными правовыми актами[I]. Здесь эффект новых норм заключается в согласовании статей законодательных актов одного или разного уровня и в обеспечении системности структуры национального права.
К числу продуманных, апробированных на практике новшеств, следует отнести ранее принятые положения о возврате государственной пошлины при окончании производства по делу без разрешения его по существу. Статьи 277 и 279 ГПК РК (их аналоги имелись в отраслевых кодексах 1963 и 1999 гг.) относятся к числу востребованных. Из соображений рациональности и юридической обоснованности судьи прекращают дела по ст. 277 ГПК, когда истец отказывается от иска, а сам отказ у суда не вызывает вопросов (пп. 4 ст. 277). Что же касается оставления иска без рассмотрения (ст. 279 ГПК), то количество завершенных таким образом дел также традиционно занимает немалый процент в судебной статистике. Одной из причин для принятия такого процессуального решения является неявка сторон (стороны) по делу, а количество дел, по которым обжалуются определения об оставлении иска без рассмотрения, является небольшим. Обе статьи имеют также другие, стимулирующие истцов положения, призванные расширить поле для медиации и партисипативной процедуры.
Заключение сторонами соглашений об урегулировании спора в порядке медиации, соглашений об урегулировании спора в порядке партисипативной процедуры являются, согласно ст. 277 ГПК, самостоятельными основаниями для завершения производства по делу. Хотя ст. 277 и ст. 279 ГПК предусматривают разные основания для завершения дела, обе они содержат положения о возврате государственной пошлины. Кроме этого, эти же статьи предусматривают возможность решения и сопутствующих вопросов в одном определении (возврат государственной пошлины с одновременной отменой принятых мер обеспечения иска). Наличие такого процессуального положения значительно сокращает количество актов, выносимых судом при завершении дела. На примере названных и других статей Кодекса, стимулирующих стороны на заключение таких соглашений, можно отметить эффект внедрения в судопроизводство внесудебных процедур разрешения спора.
Запрос со стороны общества. Внедрение внесудебных процедур можно назвать мерами, отвечающими запросам общества. Принятие в 2011 году Закона РК «О медиации» повлекло за собой множество изменений в процессуальное законодательство. Степень активности медиаторов и качество их работы специалистами может оцениваться по-разному, эти оценки во многом зависят от категории дел, степени их сложности, «приживаемости» новшеств в конкретных регионах, опыта медиаторов и т. д. Фактом же является то, что эта деятельность осуществляется, профессиональное сообщество медиаторов имеет организационную структуру и будущее людей этой профессии зависит от их компетентности в вопросах права, их активности и профессионализма. Что касается появившегося в 1999 году приказного производства, то оно в первую очередь ожидалось судьями. Его можно назвать эффективным элементом первого постсоветского Кодекса. Он принес столь ожидавшееся упрощение многих вопросов по бесспорным требованиям. Упростилась тогда и процедура исполнения, что сразу заметили взыскатели и судебные исполнители, хотя не обошлось без сложностей. Так, довольно быстро освоившись в новых реалиях, должники начали активно использовать несложную процедуру отмены судебного акта. По мере изучения судебной и исполнительской практики, статьи гл. 13 Кодекса 1999 г. совершенствовались, а сам этот вид производства сохранился (со значительными изменениями) в действующем Кодексе.
Запросы общества могут быть услышаны не только через судебную практику. Она может показать результаты применения процессуальных механизмов, из которых впоследствии формируется практическая база для анализа. Что же касается обратной связи в цепочке «судебная власть — общество», то современные инструменты коммуникации ощутимо ускоряют многие процессы, для которых ранее был предусмотрен неповоротливый и неэффективный бумажный документооборот. Прямых коммуникаций ранее не было, цифровой формат связи отсутствовал, но даже в непростых условиях 1990-х один из важных запросов общества властью был услышан. Так, законодатель (на уровне союзных республик) обратил внимание на очень важную сферу правового регулирования, где требовались эффективные механизмы защиты прав граждан от действий административных органов.
Опыт 1990-х по применению процессуальных механизмов. Конец 80-х обнажил многие проблемы во взаимоотношениях между государством и гражданами. Необходимо было их быстрое разрешение, хотя существовавшее положение дел тогда продолжало маскироваться под вывеской «общенародного» государства. Действенной защиты в административном поле рядовой гражданин не имел, что в условиях позднего социализма было законодательно формализовано. Простой пример: постановление судьи по административному правонарушению, согласно КоАП советского образца, вступало в силу немедленно и обжалованию оно не подлежало. Это положение дел сохранялось еще несколько постсоветских лет. Однако новые тенденции тогда все же обозначились, но законодательное воплощение они нашли сначала не в КоАП, а в гражданско-процессуальном законодательстве. Начало этому процессу было положено за год-два до распада СССР. Власти союзного государства, не отказываясь от идеи «общенародности», признали необходимость эффективной защиты прав граждан от произвола государства. Так же, как и в других союзных республиках, в 1990 году ГПК КазССР был дополнен главой 24-І[2], статьи которой регулировали порядок обжалования неправомерных действий органов государственного управления и должностных лиц. При анализе статей этой главы необходимо сказать несколько слов об эффекте и степени востребованности и других, родственных по своему назначению норм, действовавшего тогда отраслевого Кодекса.
Кодекс включал в себя главу 24 «Жалобы нa действия административных органов или должностных лиц». На 1990 год эта глава действовала в редакции 1980 года. Новая глава 24-І имела схожее название: «Жалобы нa неправомерные действия органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющие права граждан». Сравнение двух выделенных текстов позволяет сделать вывод об их схожести, но история их применения на практике неодинакова. Без сравнения цифр судебной статистики многолетней давности можно отметить первые результаты применения судами норм главы 24-І. Она оказалась востребованной, наиболее выразительный пример показала практика рассмотрения судами жалоб граждан на действия ГАИ. Не все жалобы судами удовлетворялись, но процент выигранных водителями дел быстро дал о себе знать в соответствующих строках статистики. Какой эффект применения судами статей гл. 24-І следует отметить сейчас, спустя несколько десятилетий? Ответ на этот вопрос позволит увидеть, какой путь развития прошло казахстанское гражданско-процессуальное законодательство и какое оно оказало влияние на иные отрасли национального права.
Первое. Практика судов по рассмотрению жалоб нa неправомерные действия органов государственного управления и должностных лиц «оживила» другие статьи Кодекса. Согласно ст. 233 Кодекса (действовавшей, но мало применявшейся) в порядке, установленном главой 23, суд рассматривал отнесенные законом к подведомственности судов жалобы граждан и должностных лиц нa действия административных органов или должностных лиц, которым законом предоставлено право налагать штраф в административном порядке[3]. С появлением главы 24-І в начале 1990-х в суды стали поступать уже жалобы не только на незаконные действия работников ГАИ. Так, суды принимали и рассматривали жалобы на действия противопожарных, санитарных служб, налоговых и иных органов, представители которых стали появляться в суде в непривычном для себя статусе. При этом схожие по содержанию ст. 233 и ст. 236-2 «Действия органов государственного управления и должностных лиц, подлежащие судебному обжалованию» располагались в разных главах Кодекса, приняты они были в разные периоды и показали неодинаковые результаты применения.
Второе. Если положение ответчиков (должностных лиц) для представителей административных органов оказалось непривычным, то появление дел с «нестандартными» требованиями породило сложности и для судей. Нормы гражданских кодексов союзных республик о возмещении морального вреда не содержали детальных положений, которые обеспечивали бы их эффективное и единообразное применение. К моменту принятия в 1994 году Общей части ГК РК практика по данной категории дел была наработана небольшая, в некоторых судах ее не было вовсе. К скромным данным судебной статистики по делам о возмещении морального вреда можно добавить не менее скромные показатели исполнения вынесенных судами решений. Практика по регионам сильно разнилась, а многие решения тех лет так и остались неисполненными.
Несмотря на сложности доказывания при рассмотрении таких дел и трудности в исполнении решений, граждане не перестали обращаться в суд с такими исками. Здесь интересен вопрос, каким образом заработали нормы о возмещении морального вреда, о которых до конца 1980-х даже специалисты имели весьма смутное представление. Ответ на него может показаться неожиданным, однако, оценивая практику прошлых лет, можно сказать следующее. Показало себя положение одной статьи, состоявшее всего из одного предложения. Речь здесь о ст. 129 ГПК КазССР «Принятие заявления по гражданским делам». Вся статья занимала почти страницу Кодекса, а названное единственное положение имело такую редакцию: «Судья единолично разрешает вопрос o принятии заявления по гражданскому делу». Все остальные части этой статьи были посвящены основаниям и процессуальным последствиям отказа в принятии иска. Но право судьи принять иск и недопустимость отказа в принятии иска по непредусмотренным в Законе основаниям выработали на практике простое, но действенное правило: отказывать в иске можно, но отказывать в принятии иска — нельзя. Благодаря именно этому правилу стала формироваться практика по данной категории дел.
Третье. Совершенствование гражданско-процессуальных механизмов подразумевало в 90-е также исключение из Кодекса 1963 года ненужных, половинчатых по своей сути нормативных положений и норм, препятствовавших реализации гражданами права на судебную защиту. К числу ненужных был отнесен такой советский анахронизм, как институт народных заседателей. Свою несостоятельность он показал еще в советских реалиях. Участие этих людей в судебном разбирательстве выглядело комично, оно было бесполезным и загромождало процесс лишними процедурами. Сюда, уже в качестве нонсенса, следует добавить персональную ответственность судьи за отмены вынесенных под его председательством решений, тогда как заседатели по закону были уравнены в правах с судьей, но за исход дела не несли никакой ответственности. К числу половинчатых шагов по изменению существовавшего тогда положения дел можно назвать частичный отказ от участия народных заседателей в рассмотрении дел. Первоначально отказ был именно частичным, в период действия Кодекса 1963 года было принято (в начале 1990-х) решение об отказе от участия народных заседателей по 6-7 категориям дел. Для практиков этот перечень так и остался непóнятым, равно как и критерии, по которым некоторые категории дел в этот перечень не были включены.
Четвертое. Именно в рамках ГПК (здесь имеется в виду ГПК РК, действовавший до 2015 года), сформировалась практика по рассмотрению судами жалоб на действия судебных исполнителей. Начало этому процессу было положено за год до принятия Кодекса 1999 года, когда из действовавшего тогда Кодекса (Законом РК № 252 от 30 июня 1998 года) были исключены ст. ст. 348-352[4]]. Эти статьи регулировали вопросы, связанные с исполнением судебных решений. Одновременно, 30 июня 1998 года, был принят Закон РК «Об исполнительном производстве и статусе судебных исполнителей», чем формально был завершен процесс отделения судопроизводства от исполнительного производства. На деле же в рамках исполнительного производства стали появляться все новые и новые вопросы, которые могли быть решены судом и только судом. В числе таковых можно назвать вопрос поворота исполнения решения суда (подробно об этом ниже), который был решен законодателем в 2001 году. Практика судов по разрешению дел этой категории оказала влияние на совершенствование процедур исполнения решений и способствовала дополнению Кодекса необходимыми нормами.
Анализ ныне действующего законодательства об исполнительном производстве позволяет сделать следующие выводы. Начало активному использованию взыскателями и должниками судебной защиты своих прав было положено еще в условиях действия законов советского образца. Активность людей показала эффект имевшихся норм, которые в «догорбачевский» период еще не были затронуты практикой. Исковая активность населения и расширение поля деятельности адвокатов позволили судам наработать практику применения новых законов в условиях действия других, уже устаревающих процессуальных моделей. Это, в свою очередь, активизировало и нормотворческий процесс, вызвав к жизни новые, действующие в настоящее время и продолжающие совершенствоваться законы.
Опыт правоприменения и ошибки прошлого. При обсуждении вопросов качества и эффективности процессуальных норм необходим анализ прошлого опыта. Он дает ответ на три важных вопроса: что необходимо сделать, чтобы не повторять ошибки прошлого; что не сделано; какие законодательные новшества вызывают сомнения относительно их рациональности. Любой анализ ценен, если он опирается качественную фактическую базу. Научные исследования специалистами проводятся, их результаты обсуждают, спорят по поводу их полноты, всё это есть необходимый и объективный процесс. Однако научные выводы, которые не дают должного ответа на актуальные вопросы, не представляют из себя большой ценности. Опыт последних десятилетий показывает, насколько бесплодными могут быть научные изыскания, если они оторваны от практики. В 1990-е годы и позже специалистами было проведено множество исследований, немалая часть которых была посвящена вопросам судоустройства и судопроизводства. Принимались разные новшества, что-то из них оказывалось кстати, от чего-то потом отказывались, что-то уже разработанное откладывали «на потом» и всему этому были различные причины. Далее будет уместно привести наиболее запомнившиеся примеры новшеств, в разные годы вносившиеся в гражданское процессуальное законодательство.
В нормотворческом процессе очень важно воздержаться от кардинальных изменений, к которым могут быть не готовы ни суды, ни судьи. Понятно, что любые реформы требуют определенной смелости, но в рассматриваемом случае подобная смелость может выглядеть как эксперимент над людьми. Здесь может быть назван пример по Кодексу 1999 года, когда его главы об апелляционном и кассационном обжаловании судебных актов вводились, потом пересматривались, менялись при этом многие процедуры и процессуальные сроки. История с введением в действие Кодекса тоже есть знаковый пример игнорирования законодателем специфики работы судов. Кодекс был введен в действие с 1 июля 1999 года, а закон о введении его в действие был принят 13 июля 1999 года. Неудачные эксперименты имели потом свое продолжение, что не могло не отразится на качестве практики. Можно еще добавить, что многие судьи тогда не очень представляли себе что такое апелляция, сами же суды к 1999 году все еще оставались судами советского образца. Неожиданным для судей оказалось отсутствие в Кодексе аналога ст. 430 ГПК КазССР «Поворот исполнения решения суда». Одной из причин этого могло быть то, что ст. 430 ГПК КазССР размещалась в разделе «Исполнение судебных решений», которой в новом Кодексе уже не было. Вопрос «как быть?» возник сразу, когда вышестоящими судами стали отменяться уже исполненные решения. Сейчас только практика судов тех лет могла бы дать ответ, как судьи тогда выходили из положения. Статья 240-1 «Поворот исполнения решения суда», ст. 240-2 «Рассмотрение вопроса о повороте исполнения решения суда» и ст. 240-3 «Разрешение вопроса о повороте исполнения судебного акта суда апелляционной, кассационной или надзорной инстанций» появились в Кодексе 1999 года спустя два года после его принятия[5].
Если еще раз коснуться приказного производства, то оно в 1999 году действительно упростило процесс, например, по делам о взыскании заработной платы, по алиментным и прочим бесспорным требованиям. Упоминавшиеся выше сложности заключались в том, что недобросовестные должники легко добивались отмены судебных приказов «с использованием любых средств связи» (ст. 147). Им не надо было оплачивать государственную пошлину и даже что-либо писать. Что до текста статей Кодекса, то имела место терминологическая путаница, которая нежелательна в текстах любого нормативного правового акта. Согласно ст. 139 Кодекса сторонами в этом производстве были взыскатель и должник. В следующей статье говорилось уже об ответчике, который должен был признавать заявленное требование, не имея при этом возможности участвовать в суде. В этом виде Кодекс 1999 года просуществовал до 2015 года, т. е. до принятия ныне действующего Кодекса.
На вопрос, что еще не сделано сложно дать развернутый ответ в рамках одной статьи. Направлений для научного поиска и экспертной аналитики здесь много, но одно из них здесь можно выделить. С 2021 года действует новый кодекс — Административный процедурно-процессуальный кодекс (АППК) Республики Казахстан[6]. При ознакомлении с его структурой и содержанием отдельных глав и статей специалисты сразу замечают обилие заимствований многих терминов и процедур из действующего ГПК. Это не самый плохой признак этого Кодекса, так как нет смысла изобретать новое, вместо наработанного законотворческой практикой ранее. В будущем могут понадобиться нормативные уточнения по вопросам подсудности административных исков, поскольку пока неясности еще остаются. Возможно, будут изменения по вопросам принятия процессуального решения о возвращении исков, наложения денежного взыскания и освобождения от его уплаты и т. д. Испытанное временем особое исковое производство дало богатую практику по рассмотрению дел, часть которых сейчас выведена из подсудности судов общей юрисдикции.
В первые годы постсоветской истории одной из заметных проблем была нестабильность законодательства. Коснулось это практически всех отраслей права, процессуальных в том числе. При зыбкой нормативной базе сложно получить качественные результаты практики, это есть общеизвестная истина. Качественная практика обеспечивается при должном регулятивном эффекте законов, когда общество видит их корректирующее влияние на поведение людей и на происходящие в обществе процессы. Например, от новшества в виде недавно введенной экстерриториальной подсудности можно ожидать в будущем позитивные результаты. Предполагается, что это может обеспечить невмешательство в судебное разбирательство извне. По крайнем мере, такая идея в принятую норму была заложена. Можно высказать сомнение, заработает ли она, и как она покажет свой эффект? Для передачи спора, в том числе дела, находящегося в производстве, в другой суд необходимо единство позиций обеих сторон. Насколько эффективно заработает норма, конечно, покажет время. Нужен здесь не только достаточно большой временной отрезок, но и эффект действия этой нормы в региональных судах.
Эффект экстерриториальности ожидаем, это ожидание оправдано, но и здесь необходим анализ опыта прошлого. Кодекс 1963 года тоже предполагал такую возможность, но необходима оговорка, что это была не совсем та экстерриториальность, которая подразумевается сегодня. Тогда имели место случаи «переброски» гражданских дел не только из области в область, но и из одной республики в другую. По инерции эта практика продолжалась некоторое время даже после распада СССР. Объективная причина изменения подсудности по делам, например, по жилищным спорам, состояла тогда в единых правилах предоставления и освобождения ведомственного жилья. Такие споры возникали при обмене ведомственных квартир. Сложность разрешения таких «чужих» дел состояла не в нежелании отечественных судей их рассматривать, а в том, что режимные предприятия (комбинаты) весьма неохотно раскрывали свои внутриведомственные порядки. К числу таковых ведомств относился всесильный тогда «средмаш»[II]. Его градообразующие предприятия функционировали в Казахстане, Украине, Узбекистане, РФ, а общее руководство ими осуществлялось из Москвы. Не совсем такие, но схожие сложности могут появиться и сейчас. С рассмотрением конкретных дел особых проблем может и не быть, а вот при исполнении решений сложности могут появиться, о которых стороны заранее могут не догадываться.
Изменение процессуальной терминологии. Один из шагов в этом направлении был предпринят в 2021 году. До этого привычных для юристов способов обращения в суд первой инстанции традиционно было три. Это подача иска, подача заявления и подача жалобы (в особом производстве — пп. 14 п. 1 ст. 302 ГПК РК). Не по всем категориям дел, но было решено термин «заявление» заменить на «иск». Кроме этого, в приказном производстве вместо «взыскатель» и «должник» стороны стали именоваться «истец» и ответчик» (Закон РК от 20 декабря 2021 г. № 84-VII)[7]. Относительно переименования сторон приказного производства вопросов не возникло. Была устранена многолетняя путаница в обозначении сторон приказного и исполнительного производства. До этих изменений субъекты соответствующих правоотношений именовались одинаково, но при этом имели разный статус в зависимости от производства, в котором они выступали участниками. Что же касается изменения в наименовании процессуальных документов, подаваемых в суд, в среде специалистов единого мнения не было.
Первой реакцией был вопрос: зачем? Ответом на этот вопрос была необходимость унификации терминов, но принят он был не всеми. Привычные, никому не мешавшие понятия, было решено переименовать/заменить. Эффект получился не из ряда осязаемых. Техническое исполнение новшества оказалось не очень качественным (п. 2 ст. 298 ГПК РК). Первые два слова этого измененного пункта вызывают недоумение. Неприятие высказали не только практики, но и преподавали вузов, которых тоже затронули терминологические новшества. Их реакцию можно понять, так как им пришлось менять многостраничные учебные материалы, в том числе и базы тестовых заданий. Разумеется, коснулось это не только образовательных учреждений. Абстрагируясь от восприятия названных нововведений в виде «нравится — не нравится», нужно будет сказать о других важных вещах. Например, о том, что необходимо сделать сейчас с нестыковками в нормах гражданского и гражданского процессуального законодательства. В этом ряду можно назвать термины, использованные законодателем в ст. 28 ГК РК «Признание гражданина безвестно отсутствующим» и в главе 34 ГПК РК (имеется в виду Кодекс на государственном языке). Из самих названий статьи ГК РК и главы ГПК РК видно, что ключевые термины в этих кодексах на государственном языке звучат по-разному. Это положение дел существует с 1999 года и не меняется, а это термины, которые часто применяются судами. Статья 28 ГК РК — не единственная, которая ожидает должной коррекции со дня принятия ГПК РК 1999 года. Сейчас действует уже Кодекс 2015 года, но ситуация не изменилась.
Нормотворческий процесс должен быть ориентирован на нужды практики. Помнить надо также и об образовательном процессе как вузовского, так и послевузовского уровня. Законы, предусмотренные в них механизмы и термины должны быть понятны не только судьям и другим профессиональным юристам. Они важны для преподавателей вузов, которые готовят специалистов для практической работы. Количество изменений в Конституцию, изменений в отраслевые кодексы и другие законодательные акты действительно велико. Если умножить количество этих изменений на количество учебников, учебных программ и пособий, которые тоже надо каждый раз менять, то счет новшеств разного уровня и назначения пойдет на тысячи. Изменения и дополнения в законодательство важны и необходимы, но необходимо также определение приоритетных вопросов, которые длительное время не находят своего разрешения.
Не каждая норма на практике показывает свой эффект сразу в заранее рассчитанном виде. Есть нормы, по которым практика «запускает» процесс их применения сразу. Есть нормы, с применением которых судьи осторожничают. Более того, правоприменительная практика может существенно разниться по регионам, это та реальность, которая наблюдается при обзоре судебной статистики. Адвокаты на уровне профессиональных семинаров говорят о разных подходах судей к давно отработанным механизмам, что может наблюдаться даже в границах одного региона. Один судья может принять заявление об объявлении гражданина умершим и вынести решение, другой может практиковать ступенчатость, считая необходимым признать гражданина сначала безвестно отсутствующим, затем — объявлять умершим[III].
Разные подходы наблюдаются и к применению судами ст. 240 ГК РК. Судьи эту ситуацию могут, например, объяснять тем, что нет действенных процессуальных стандартов применения этой статьи. Кроме этого, говорится о высоком риске отмены решений по таким делам. Ответом на это может быть то, что отсутствие таких стандартов говорит как раз о необходимости практики применения той или иной нормы. Как качество техники проверяется на полигонах, так и эффект правовой нормы определяется качеством ее применения. Никакие стандарты сами по себе появиться без практики не могут. Задачей процессуальных норм является агрегирование отраслевых и межотраслевых норм в едином процессуальном поле, в котором специалисты могут действовать, используя наиболее эффективные правовые механизмы.
Заключение и выводы:
- изменения, вносимые в законодательство, должны придавать позитивную динамику нормотворческому процессу в отраслевой и межотраслевой сферах; они должны быть положительно оценены практиками и не стать удобными для одних и неприемлемыми для других;
- при разработке новых процессуальных норм в приоритете должны быть интересы людей, обращающихся за судебной защитой; при несоблюдении этого правила любое новшество будет лишь выражением интересов отдельных органов или профессиональных сообществ;
- нежелательно вводить нормы, эффект которых не просматривается в текущих реалиях. Новая норма может заработать и оживить норму (группу норм), которые практика ранее оставляла нетронутыми. Однако оживить неоживляемое не сможет никакая практика. Значимый регулятивный ресурс нормы должен быть представлен на стадии ее разработки. Запросы общества на обновление процессуального законодательства показательны при защите гражданами своих прав посредством имеющихся, но не совсем эффективных правовых инструментов;
- необходима постоянная гармонизация норм ГПК РК с положениями законодательства об исполнительном производстве. Нормы этих законодательных актов тесно связаны друг с другом, что обусловлено практикой и отечественной правовой историей. Оба они содержат сходные регулятивные механизмы, обеспечивающие своевременное исполнение судебных актов;
- необходим анализ практики судов по прекращению производства по делу по основанию «дело не подлежит рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства». Результаты обобщения практики судов могут показать необходимость внесения корректив в указанную норму, так как ее применение означает для истцов и заявителей отказ в судебной защите;
- нежелательны изменения в процессуальной терминологии, которая формировалась в течение десятилетий. Результаты таких изменений неизбежно повлекут такие же изменения в иных отраслевых кодексах, содержащих правила и основания судебной защиты гражданами своих прав и охраняемых законом интересов.
Список литературы
- Кодекс Республики Казахстан от 31 октября 2015 года № 377-V «Гражданский процессуальный кодекс Республики Казахстан» (с изменениями на 1 января 2023 года) // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=32866928&sub_id=10000&pos=575;-54#pos=575;-54
- Гражданский процессуальный кодекс Казахской ССР. Утвержден Законом Казахской ССР от 28 декабря 1963 года (утратил силу Законом РК от 13 июля 1999 г. № 412) // Информационная система «Параграф».
- Указ ВС Казахской ССР от 21 ноября 1980 г. // Ведомости Верховного Совета Казахской ССР. — 1980. — № 50. — Ст. 215.
- Закон Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан (по вопросам исполнительного производства)» от 30 июня 1998 года № 252 // https://adilet.zan.kz/rus/docs/Z980000252_#z0.
- Закон Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам судопроизводства» от 11 июля 2001 года № 238 // Информационная система «Параграф».
- Административный процедурно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 29 июня 2020 года № 350-vi. // Информационная система «Параграф»
- Закон Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам совершенствования гражданского процессуального законодательства и развития институтов внесудебного и досудебного урегулирования споров» от 20 декабря 2021 года № 84-VII // Информационная система «Параграф».
Reference
- Kodeks Respubliki Kazakhstan ot 31 oktyabrya 2015 goda № 377-V «Grazhdanskiy protsessual’nyy kodeks Respubliki Kazakhstan» (s izmeneniyami na 1 yanvarya 2023 goda) // https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=32866928&sub_id=10000&pos=575;-54#pos=575;-54
- Grajdanski prosesualnyi kodeks Kazahskoi SSR. Utverjden Zakonom Kazahskoi SSR ot 28 dekabria 1963 goda (utratil silu Zakonom RK ot 13 iulia 1999 g. №412) // İnformasionnaia sistema «Paragraf».
- Ukaz VS Kazahskoi SSR ot 21 noiabria 1980 g. // Vedomosti Verhovnogo Soveta Kazahskoi SSR. — 1980. — № 50. — St. 215.
- Zakon Respubliki Kazakhstan «O vnesenii izmeneniy i dopolneniy v nekotoryye zakonodatel’nyye akty Respubliki Kazakhstan (po voprosam ispolnitel’nogo proizvodstva)» ot 30 iunia 1998 goda № 252 // https://adilet.zan.kz/rus/docs/Z980000252_#z0.
- Zakon Respubliki Kazakhstan «O vnesenii izmeneniy i dopolneniy v nekotoryye zakonodatel’nyye akty Respubliki Kazakhstan po voprosam sudoproizvodstva» ot 11 iulia 2001 goda № 238 // İnformasionnaia sistema «Paragraf».
- Administrativnyi prosedurno-prosesualnyi kodeks Respubliki Kazakhstan ot 29 iunia 2020 goda № 350-vi // İnformasionnaia sistema «Paragraf».
- Zakon Respubliki Kazakhstan «O vnesenii izmeneni i dopolnenii v nekotorye zakonodatelnye akty Respubliki Kazakhstan po voprosam soverşenstvovania grajdanskogo prosesualnogo zakonodatelstva i razvitia institutov vnesudebnogo i dosudebnogo uregulirovania sporov» ot 20 dekabrya 2021 goda № 84-VII // İnformasionnaia sistema «Paragraf».